Пенелопа торжественно принесла Афине щедрые дары, при этом тихонько попросив помогать Одиссею, а вовсе не из благодарности. Ферета с его молчаливыми помощниками царица щедро наградила, но они просили лишь одно: позволить остаться жить в ее доме.
— Конечно, я и не думала, что вы уйдете. Спасибо за очищенную рощу, она вас тоже отблагодарит. А еще за посаженные смоковницы.
— Царица заметила? Это будут хорошие смоковницы, они дадут плоды.
Плоды с новых смоковниц Пенелопа посвятила Афине, и этому никто не удивился. А самый большой и перезревший плод пошел снова на семена. Вдоль всего ручья они легли в землю, чтобы со временем вырасти в новые плодоносящие деревья. Да, Итака бедна пашнями и полянами, где можно пасти скот, но она богата ручьями с хорошей водой, значит, нужно сажать деревья, которые принесут плоды. Смоква прекрасно хранится и вкусна в свежем виде, из нее даже вино делать можно. Об оливах и говорить нечего.
Недовольно ворчала Антиклея, полагавшая, что царице, конечно, пристало следить за порядком в доме, за достатком, но не в поле же и не на сборе оливок! И уж тем более не охотиться, что вообще мужское занятие, и не интересоваться рыболовством или сооружением маслодавильного пресса.
А Пенелопе наплевать на ее недовольство, если слушать свекровь, то, кроме ткацкого стана и бесед с Евриномой по поводу содержания кладовых, делать будет нечего. А что в тех кладовых было бы, не займись она сама всем вплоть до оливок! И маслодавильным прессом тоже пришлось заняться поневоле. Урожай оливок большой, а чем давить, если два малых пресса не справлялись, хоть и крутили их с рассвета до заката и даже почти в темноте при свете факелов?
Пенелопа, сидевшая за рукоделием в спальне, вздрогнула от стука — это упало и покатилось веретено. Поднимая его, царица на мгновение замерла. Потом положила веретено на пол, крутнула… подождала, пока остановится и снова толкнула. Веретено с намотанной на него нитью было узким у одного конца и утолщенным у другого, а потому описывало круг, при этом острый конец оставался на месте.
— Гипподамия, позови-ка Прома.
Гипподамия чуть поморщилась, у хозяйки снова какая-то придумка, только бы не заставила, как вчера, провести целый день, лазая по горам! У несчастной женщины болело все тело, Евринома тоже без сил, а царице хоть бы что! Охая и морщась, Гипподамия отправилась разыскивать Прома. Раб нашелся сразу, он что-то мастерил во дворе. Пром сметливый, вечно что-то придумывает и налаживает. На зов он только кивнул и поспешил к хозяйке.
И снова Антиклея недовольна — разве дело звать раба в женскую половину?! Что за дело, если большая часть дворца еще не восстановлена, женская половина есть женская половина, там чужим, а тем более рабам, появляться нельзя. Но Прому не пришлось идти наверх, Пенелопа уже сама спустилась и встретила его в мегароне.
— Смотри, — она показала движение веретена по кругу. — Если такими сделать давильные камни, только еще толще к одному краю? Тогда не придется то и дело останавливать движение, чтобы подсыпать новые оливки, раздавленное будет само сползать к тонкому краю.
Некоторое время они обсуждали, как можно закрепить острый конец и как соединить сами конусы с осью вращения. Пром забыл, что перед ним женщина, да еще и царица, он разговаривал, как с равной, вернее, равным. Гипподамия изумленно слушала. Оливковые саженцы превратила в деревья для хозяйки богиня Афина, это понятно, а кто внушает ей вот такие мысли? Да, наверное, тоже богиня мудрости, иначе откуда бы взялись они в голове у той, что воспитана в женской половине дома?
— К следующему году можно будет попробовать сделать каменные конусы.
— Это долго. А если из дуба?
— Из дуба?
— Да, на этот урожай хватит, а к следующему можно и каменные.
На царском дворе застучали топоры… И снова никто не понимал Пенелопу, нашла же время заниматься мебелью, когда самый сбор оливок начинается! Но быстро стало ясно, что вовсе не мебель делает Пром со своими людьми. Огромные тяжеленные дубовые колоды на глазах превращались в конусы. Это еще что?
Гипподамия уверенно рассказывала, что богиня Афина снова приходила к царице и что-то подсказывала не иначе как про эти самые конусы. На вопрос, что же это будет, служанка только разводила руками:
— Не знаю, хозяйка отправила меня искать Прома, а когда я вернулась, богини уже не было в спальне.
По Итаке разнеслось: богиня Афина частенько навещает царицу в ее спальне! Евпейт хохотал:
— Хорошо, что не бог…
Начался сбор оливок. Из-за большого количества плодоносящих деревьев Пенелопа наняла много работников, обещая со всеми расплатиться оливками или маслом, кто как пожелает. Убирали быстро, гора свезенных с ближней плантации оливок росла, два пресса едва успевали перерабатывать.
Но основная масса и плодов, и работников была все же на том самом южном склоне, где Афина за день вырастила взрослые деревья. В эту сказку поверили все, никому не пришло в голову вспомнить, что оливковые деревья встречались в этом лесу издревле, а кто и вспомнил, тоже решили, что именно потому царица вдруг повелела Ферету и его помощникам корчевать лес и сажать деревья именно там.
Там тоже работали плотники, сначала спешно вытесывая конусы, а потом соединяя их в какое-то хитрое устройство. Пром даже похудел, мотаясь между одной постройкой и другой. Пенелопе тоже было некогда…
И только когда в рукояти сооружений впрягли мулов, стало ясно, что это давильные прессы! Три огромных конуса вращались, как и каменные круги на привычных прессах. Пром насыпал первую порцию оливок и махнул рукой, чтобы погонщик тронул мула. Со скрипом завертелись конусы, зачавкали под тяжестью раздавленные оливки… Несколько оборотов, и давленая масса уверенно сползла к центру, освобождая место для новых плодов, Пром снова насыпал, потом крикнул, чтобы несли еще.
К сооружению прибежали почти все, кто занимался сбором оливок. На чудо-придумку смотрели с изумлением и восхищением. На вопрос, кто выдумал, уверенно твердили:
— Богиня Афина научила царицу.
Стало ясно, что Афина покровительствует не только царю, но и его разумной жене. Это прибавляло уверенности, что все будет хорошо. А разве не так? Полностью разорившись из-за нападения пиратов, Пенелопа сумела быстро не только восстановить хозяйство, но и увеличить его. Разве было столько олив на Итаке раньше? Теперь можно не возить масло из других мест, своим обходиться.
Пришел посмотреть на диковинное изобретение и Лаэрт. Стоял, качал головой, но, кто придумал, не поинтересовался. Сказано — богиня, значит, богиня. Пенелопа могла бы посмеяться, если бы имела время.
У нее появились и другие заботы.
От отца прибыли наконец корабли с шерстью. Огромные тюки, обернутые шкурами, туго перетянутые, чтобы занимать как можно меньше места, такие же большие корзины… Их носили и носили на берег, ставили под навесы.
А взамен из кладовых носили готовые ткани, также завернутые в шкуры и туго перетянутые. Корабельщики торопились, им предстояло вернуться еще несколько раз, шерсти было много, и привезти все за один раз не получалось.