Зато неожиданно мы приобрели попутчика, я так и не решила, хорошо это или плохо. Заметила бедолагу я (вот вам и отменное зрение у местных!). Подозреваю, что он просто лежал в какой-то яме возле крошечного кустика, а услышав движение нашего каравана, не сразу рискнул показаться. Охрана напряглась, видно, ожидала следом за одиночкой появления и вооруженного отряда, но все обошлось.
Некоторое время этот попутчик держался чуть в стороне, потом, видно, осмелел и доковылял ближе. Теперь уже к нему поехали двое охранников. О чем говорили, не знаю, если бы и слышала, то не поняла, но прогонять не стали, наоборот, человек направился за ними следом к каравану, он опирался на какую-то палку, неловко подскакивая на правой ноге и, видно, стараясь не наступать на левую. Потом бедолага о чем-то говорил с караван-баши, наконец, как я поняла, тот милостиво разрешил идти с нами. Наверное, это было очень великодушное решение, потому что Карим даже головой покачал не то восхищенно, не то сокрушенно.
– Карим, кто это?
– Не знаю, вечером спросим. Он один, а потому не опасен. Видно, почему-то остался в степи без осла или верблюда, пропадет, если не прибьется к какому-нибудь каравану.
Я оглянулась на найденыша, тот едва держался на ногах, дойдет ли до этого самого караван-сарая?
– Карим, а его нельзя посадить в повозку, он же еле держится?
– Я тоже об этом думаю.
Толмач действительно отъехал, но не к новенькому, а к караван-баши, вся власть в караване у него, иначе нельзя, командир должен быть один.
Найденыш был неимоверно грязен, словно лежал в сырой земле лицом, он старательно отряхивал высохшую землю с себя, но это мало помогало. Карим протянул ему бурдюк с водой, но человек пить не стал, только смочил во рту водой, видно, понимая, что сразу много воды будет гибельно.
Немного погодя бедолага уже забирался в повозку, где ехала Анюта. Это страшно не понравилось моей служаке, она принялась вопить, что этот оборванец натащит ей блох и вшей и что она ни за что рядом ехать не будет. Человек не понимал ни слова, но уж тон-то понял, он послушно слез с повозки, хотя было видно, как ему хочется хоть чуть передохнуть.
Тут уже разозлилась я:
– Ты что себе позволяешь?! Не хочешь с ним рядом ехать, тебя никто не заставляет! Выходи и топай ножками. А ну садись! – это был уже приказ нежданному попутчику.
Конечно, приказ он понял, снова забрался в повозку, стараясь держаться как можно дальше от Анюты. Служанка отвечала ему взаимностью, они забились в разные углы и сидели, исподтишка зыркая друг на дружку – Анюта зло, а ее сосед осторожно.
Ко мне снова подъехал Карим, видно, успокоить. Я покосилась на толмача, неужели так зло орала, что надо успокаивать? Но я правда разозлилась на Анюту, которая непонятно зачем тащится со мной да еще и все время старается создать себе условия получше.
– Скоро Белеули, там хороший караван-сарай, там отдохнем день. И вода есть, вдоволь воды, – усмехнулся толмач. Карим прекрасно знал, чего мне не хватает больше всего. Вообще-то мне больше всего не хватало моих родных, но думать о них запрещено, а кроме них, конечно, воды.
Когда прямо посреди степи перед нами выросло нечто, я обомлела. Это нечто было сложено из здоровенных желтоватых каменных плит, имело по углам круглые башни, а прямо перед нами шикарные высокие ворота. Или портал, как там у архитекторов это называется?
Караван-баши тут же стал распоряжаться, кому и куда отправляться, как разгружать верблюдов, куда нести вещи. Наш попутчик подошел ко мне бочком и стал что-то спрашивать. Я развела руками, мол, не понимаю. Карим знаком позвал к себе кого-то из местных, и начался разговор уже с двумя толмачами. Оказалось, человек просил, чтобы ему позволили помочь таскать грузы. Как таскать-то? Сам едва держится на ногах!
Анюта тут же вставила свое веское слово:
– Ага, как же! Сопрет и глазом не моргнет!
Я снова зашипела на нее змеей:
– Тогда таскать будешь ты!
– Нет, я же не против, только за ним глаз да глаз нужен, говорю… Кто его знает, кто он и откуда.
– Карим, скажи, чтобы держался ближе к нам с тобой, а то тут таких, как Анюта, может оказаться много.
Толмач почти заскрипел зубами:
– Настя, такая, как Анюта, одна. Никто не оставит человека в беде посреди степи и не обидит недоверием того, кто попросил помощи.
Я почти извиняющимся тоном попросила Карима пристроить новенького, дать ему работу в нашем сопровождении, если это нужно:
– Ну, хотя бы до Гурганджи или вообще до людей. И не надо его пока заставлять работать, у него же нога повреждена. Скажи: потом отработает.
– Ты права, просто так он кусок хлеба не возьмет, а за работу возьмет.
Человек как-то внимательно прислушивался к нашим переговорам, речь знакома? Это, видно, заметила и служанка, стоило Кариму увести новенького и заняться разгрузкой наших верблюдов, она снова зашипела:
– Во как глядел-то! Понимает же, собака. Оберет он нас, как пить дать оберет.
Я вдруг схватила служанку за плечи и крутанула в сторону степи:
– Смотри! Что вокруг? Куда может человек уйти, даже украв что-то, да еще и хромой? Если ты не прекратишь чесать языком, я тебя отправлю обратно!
– Куда?
– А вон караван стоит встречный, с ними и пойдешь.
– Нет!
– Тогда закрой рот.
Как мне хотелось в тот момент действительно избавиться от Анюты! Толку от нее никакого, а проблем и впереди будет немало. Зря я не послушала Карима и не оставила ее в Сарайджуке.
От злых мыслей отвлекла необходимость устраиваться.
Из большущих ворот караван-сарая навстречу нам уже вышел его хозяин. Он держался важно, видно, хорошо сознавал, какой ценностью владеет. И ценность этого сооружения была не только в четырех колодцах, к которым погонщики тут же повели верблюдов, стало слышно, как заплескалась в водопойных колодах вода, но и в самом здании. Наш караван-баши был ему, видно, хорошо знаком, потому что встреча получилась весьма теплой. Они обнялись, кажется, трижды, выказывая друг дружке всяческое уважение. Хозяин что-то спрашивал, наш отвечал.
По тому, с каким интересом покосился в нашу сторону хозяин караван-сарая, я поняла, что самыми необычными гостями была наша троица. Заметив, что на нас смотрят, я вдруг принялась проявлять чудеса вежливости, взяла да и поклонилась в пояс. Даже на расстоянии было видно, как полезли на лоб глаза у хозяина, но он тут же ответил на поклон, правда, менее низким, но весьма душевно прижав руку к груди. Полненькие ножки шустро понесли его в нашу сторону. Так… предстоят переговоры с местной властью. Я убедилась, что Карим рядом, и прошипела Анюте:
– Молчи!
Нас приветствовали явно не по-монгольски, но понять добрые пожелания можно и без перевода. Карим понял, он стал что-то говорить хозяину, показывая на меня, тот кивал, осторожно косясь на необычную женщину, губы раздвигала улыбка, в которой не было примеси ухмылки. Человека явно удивляло, что девушка решилась на столь далекое путешествие ради спасения брата, он сокрушенно качал головой, кивал, снова прижимал руку к груди, потом пригласил нас внутрь, присовокупив еще один поклон.