Взгляд Джейсона упал на нежные округлости, соблазнительно выглядывающие из-под низкого выреза. «Ей дьявольски идет зеленое, – думал он. – Но для полноты картины не хватает изумрудов». Если бы дела у них обстояли иначе, он отпустил бы слуг и посадил ее к себе на колени, обнажив ее груди для своих губ и рук. Он поцеловал бы каждую из них по очереди, отнес жену наверх и занимался там с ней любовью до полного изнеможения.
– Платье прекрасное. К нему требуются изумруды, – коротко сказал он.
Рука Виктории машинально коснулась шеи, на которой не было никаких украшений. Изумрудов у нее не было.
– Мне кажется, что ты тоже выглядишь неплохо, – проговорила она, восхищаясь тем, как хорошо сидит на его великолепных плечах дорогой, отлично сшитый темно-синий фрак. У него было такое загорелое лицо и такие темные волосы, что белая рубашка ослепительно выделялась на этом фоне.
– Ты очень красив, – мечтательно сказала она.
На его губах появилось подобие неуверенной улыбки.
– Спасибо, – только и нашелся вымолвить он, судя по всему, ошеломленно.
– Пожалуйста, – ответила она и, поскольку Джейсон не оборвал ее, решила, что следует развить эту тему. – Когда я впервые увидела тебя, мне показалось, что у тебя очень грозный вид. Знал ли ты это? Конечно, было уже темно и я нервничала, но.., понимаешь, ты такой высокий, что это напугало меня.
Джейсон поперхнулся вином.
– О чем ты?
– О нашей первой встрече, – невинно пояснила Виктория. – Помнишь, я стояла у подъезда с поросенком в руках, которого потом передала фермеру, а ты втащил меня в дом, где было так темно по сравнению с улицей…
Джейсон резко встал.
– Извини, я грубо с тобой тогда обошелся. А теперь, если не возражаешь, полагаю, что мне пора поработать.
– Нет, – поспешно сказала она, тоже вставая, – пожалуйста, отдохни сегодня. Давай поделаем что-нибудь другое – что-нибудь такое, что мы можем делать вместе.
Такое, что тебе нравится.
У Джейсона дрогнуло сердце. Он заметил ее пылающие щеки и увидел мольбу в ее синих глазах. Надежда и недоверие боролись в его душе, а в жилах забурлила кровь, когда он нежно коснулся се щеки и погладил тяжелые шелковистые волосы.
Дрожь пробежала по телу Виктории. Ей следовало давно попытаться смягчить его, вместо того чтобы молча страдать.
– Мы могли бы сыграть в шахматы, если хочешь, – счастливо сказала она. – Я, правда, не очень хорошая шахматистка, или, если у тебя есть карты…
Его рука отдернулась, а лицо превратилось в застывшую маску.
– Прости, Виктория. У меня есть дела. – Он обошел ее и исчез в кабинете, где и оставался остальную часть вечера.
Разочарованная, снова впавшая в уныние, Виктория попыталась провести вечер за чтением. К тому времени, когда пришла пора спать, она приняла окончательное решение не допустить, чтобы они оставались вежливыми чужаками, и сделать все возможное для того, чтобы изменить нынешнее положение.
Она вспомнила его взгляд, еще перед тем, как она предложила сыграть в шахматы. Точно так же он смотрел на нее прежде, если хотел поцеловать. Может, ему хотелось не в шахматы играть, а целовать ее? Бог ты мой, может, он опять хотел совершить с ней ту ужасную вещь…
Она содрогнулась от одной этой мысли, но ради восстановления отношений между ними готова была согласиться даже на это. У нее заныло под ложечкой, когда она вспомнила, как он ласкал ее, обнаженную, как пристально изучал ее тело в их первую брачную ночь. Может, это не было бы так ужасно, если бы он был нежен с ней в тот момент – так же нежен, как когда целовал.
Виктория подождала, пока не услышала шум в смежной комнате, затем накинула бирюзовый шелковый пеньюар, отороченный бежевыми кружевами. Она открыла дверь в его спальню и вошла к нему.
– Мой гос… Джейсон, – отрывисто сказала Виктория. Муж снимал рубашку и не слышал, как она вошла. От неожиданности он резко дернулся.
– Мне нужно поговорить с тобой, – заявила она.
– Выйди отсюда, Виктория, – холодно потребовал Джейсон.
– Но…
– Я не желаю разговаривать! – отрезал он. – И не желаю играть ни в шахматы, ни в карты.
– Но в таком случае чего же ты хочешь?
– Хочу, чтобы ты ушла отсюда. Я ясно выражаюсь?
– Вполне, – с достоинством ответила она. – Я больше не буду тебя беспокоить. – Виктория вышла и закрыла за собой дверь, но не оставила надежды добиться в конце концов того', чтобы их брак стал счастливым. Хотя ей было невдомек, чего он ожидал от нее. Она никак не могла понять, чего же он в конце концов хочет. Зато она знала одного человека, который понимает Джейсона. Мужу тридцать лет, он гораздо старше и опытнее ее, но капитан Фаррел старше и опытнее его и наверняка подскажет ей, что следует предпринять теперь.
На следующее утро Виктория решительно направилась к конюшне и попросила оседлать для нее коня. На ней был новый черный костюм для верховой езды, подчеркивающий полные груди и осиную талию. Белоснежная рубашка оттеняла румянец на высоких скулах, а золотисто-каштановые волосы были собраны на затылке в элегантный узел. Такая прическа помогала ей чувствовать себя старше и мудрее, поддерживала ее уверенность в себе.
Виктория стояла, в ожидании похлопывая хлыстом по сапогу; затем она увидела, что грум выводит из стойла красавца жеребца цвета эбенового дерева, круп которого лоснился, как атлас, и улыбнулась ему.
При виде чудесного коня Виктория пришла в восторг.
– Какой он красавец, Джон. Как его зовут?
– Это Матадор, привезенный из Испании. Его милость пока что определил эту лошадь для ваших прогулок, а затем будет доставлен ваш новый конь. Мы ожидаем его в ближайшие недели.
"Значит, Джейсон купил мне коня», – отметила она, пока грум помогал ей вдевать ногу в стремя. Зачем Джейсону понадобилось покупать для нее еще одну лошадь?
Всем известно, что он и так держит лучших лошадей во всей Англии; но он снова проявил великодушие и щедрость и сделал это в своей обычной манере, не потрудившись даже упомянуть об этом.
Когда она добралась до крутой извилистой тропы, ведущей к дому капитана Фаррела, то перевела Матадора на шаг. Виктория с облегчением вздохнула, увидев, что капитан уже выходит на крыльцо, чтобы помочь ей спешиться.