Она слышала их отчаянное хриплое дыхание, грохот их сердец. Она смаковала его влажную мощь, напряжение его тугого живота и бедер, саму его близость, сообщавшую ей неведомое ранее возбуждение. С каждым толчком ее похоть и желание обладать им все возрастали, пока, наконец, не последовала яростная и сладкая вспышка, заставившая ее неистово содрогнуться, затем еще и еще. Ритм прибоя постепенно угасал, мокрые дрожащие тела двигались все медленнее, их бешеная страсть обернулась теплой нежностью.

Он лежал на боку, гладя ее волосы, а она свернулась калачиком, чувствуя счастье просто быть рядом.

Когда Кендалл задремала, он сунул руку в тумбочку у кровати и достал оттуда пистолет, который положил сверху.

Она приподнялась на локте и вопросительно взглянула на него.

— Мы тут совсем одни, — напомнил Эйдан.

Она кивнула, и вдруг ей снова стало не по себе.

Но и втрое не так, как было бы, останься она одна дома. Или еще где-нибудь без него.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Более-менее, — сказала она. — Научи меня стрелять из этой штуки.

— Это просто: нужно прицелиться, крепко держа пистолет, и нажать на курок. Мы с тобой потренируемся в любое время, когда захочешь.

Он пошел вниз, чтобы принести им чего-нибудь выпить, а Кендалл решила принять душ. Когда она уже вытиралась, снизу до нее донесся шум. Она обернулась полотенцем и выскочила за лестницу. Прислушавшись, она поняла, что он проверяет замки на окнах и дверях.

Через несколько минут он вернулся с термосом какао, чашками и бутылкой коньяка. Увидев это, она рассмеялась и захлопала в ладоши.

Они пили какао с бренди и обсуждали, что можно устроить на Хеллоуин. Затем они снова занялись любовью, с долгими и медленными поцелуями вкуса какао. Их поцелуи были повсюду — у нее на плечах, у него на груди. Она наслаждалась каждым дюймом его тела, впитывала подробности. Отметила три шрама на спине, кудрявую узкую поросль волос ниже пупка и тот факт, что вторые пальцы ног были длиннее первых. Затем она сосредоточилась на участке тела, наиболее важном для любви, накрыв его собой. Когда она задремала, его губы не дали ей уснуть — заскользили, дразня, вдоль спины, а его пальцы в это время бродили по ее бедрам. Они снова и снова любили друг друга, подчиняясь требовательному зову страсти, переживали ее потрясающие пики. Наконец, они уснули в объятиях друг друга, утомленные и счастливые. Засыпая, она лишь успела подумать о том, что будет спать как убитая.

И она спала как убитая, пока ее не разбудил… шепот? Голос? Прикосновение? Она не знала.

Но она проснулась. А Эйдана рядом не было.

Глава 16

Он брел среди густого тумана, серого и непроницаемого, похожего на саван. Вдали раздавался скорбный набат, как по покойнику.

А потом появились они.

Целая армия. Они шли мимо, серые, как туман, с пустыми черными глазницами. Они шли шеренгами, будто их созывали на большой общий сбор. Сначала он подумал, что они его не видят, но потом почувствовал, что они следят за ним своими пустыми глазницами.

Затем он увидел ее.

Она была далеко, но излучала яркий свет. Она была в летящем белом платье и среди толпы мертвецов казалась прекрасной.

Она говорила ему что-то. Он напряг слух, пытаясь расслышать. Он должен был понять, что она говорит. Он двинулся к ней сквозь густой и топкий туман, словно по болоту. И вдруг остановился.

Мертвецы больше не проходили мимо. Они лежали, разметавшись по земле, как куклы. Точно их разбросал ребенок-маньяк, отрезав им головы, руки и ноги. Но пустые глазницы были устремлены на него с мольбой. Губы беззвучно заклинали его. Ему нужно было пройти мимо, чтобы добраться до женщины в белом, но он не мог, потому что эти руки грозили схватить его, удержать его…

«Иди. Помоги ей».

Эти слова раздались как наяву. Он не видел ее, но чувствовал, что старуха толкает его в спину, сквозь туман, мимо расчлененных мертвецов.

«У нее есть силы», — говорила старуха, не переставая его толкать.

Он обернулся.

«Амелия?» — Он узнал ее.

«Все остальное — легенды, а это правда, — сказала Амелия. — Ты Флинн. Неужели ты не чувствуешь? Я сразу почувствовала, когда это случилось. Он злодей, такой же, как тот. Из всего злого, что тут есть, он самый ужасный».

— Эйдан!

Его звали, трясли за плечо.

Он проснулся и обнаружил, что стоит на лестничной площадке совершенно голый. Рядом стояла Кендалл, держа его за руку, и с тревогой глядела на него.

Что стряслось?

— Эйдан, слава богу! Ты ходил во сне, и я не могла тебя добудиться.

— Я не лунатик.

Она отступила и взглянула на него с усмешкой, ясно говорящей о ее отношении к тому, где он стоит и как он одет, точнее — раздет. Сама она накинула на себя его рубашку. Он вдруг смутился и почувствовал себя уязвимым, как никогда ранее.

— Ого, я и правда ходил во сне. — Он сконфуженно улыбнулся. — Хорошо еще, что мы тут одни.

Она кивнула. У нее был испуганный вид. О боже, такая ночь, а потом это!

Он положил руки ей на плечи.

— Кендалл, извини. Я напугал тебя. Клянусь, я не лунатик, я никогда раньше не ходил во сне.

— Если я испугалась, то только за тебя. Я не могла тебя разбудить. — Помолчав, она прибавила: — Наверное, тебе приснился плохой сон.

— Да? — слабо улыбнулся он. — Расскажи мне, что я делал. И давай вернемся в спальню.

В окне спальни занимался рассвет. Эйдан все пытался стряхнуть с себя чувство уязвимости — это было новое неприятное ощущение. И еще — он не хотел обсуждать сейчас свой сон, он был не готов.

— Я заскочу в душ, ладно? — сказал он Кендалл. — Ничего, что я первый?

— Пожалуйста! А я пока спущусь вниз и поставлю кофе.

Она, казалось, понимает, что ему нужно время, а он чувствовал, что они необыкновенно близки, даже когда не касаются друг друга.

В душе он открыл оба крана на всю мощь, как будто вода могла смыть с него ощущение реальности его кошмара.

— Где же этот Фрейд, когда он нужен? — вслух спросил он себя.

Кендалл не знала, что и думать. Но не только потому, что Эйдану приснился кошмар — кошмары снятся всем, — а потому, что глаза у него были открыты и он называл имя Амелии.

Она отчего-то проснулась и увидела, что он стоит посередине комнаты. Когда она тронула его за плечо, он сбросил ее руку и побрел к двери, а она за ним. Он дошел до лестницы и начал спускаться. Она нагнала его, схватила за плечо, встряхнула изо всех сил, крича в ухо: «Эйдан!» И только после этого он очнулся. Заморгал. Узнал ее.