Помолчав, мисс Эйди серьезно добавила:
— Амелия снова являлась мне прошлой ночью.
— Да?
— Она о тебе беспокоится.
— Прошу вас, мисс Эйди, если у вас получится, передайте ей, что со мной все в порядке.
— А ну-ка возьми карту, — велела мисс Эйди, указывая ей на колоду.
— Мисс Эйди, что за глупости?
— Ну пожалуйста, доставь старухе удовольствие.
Кендалл долго вздыхала, тасовала колоду, пока, наконец, ей все-таки не пришлось вытянуть карту.
Смерть. По крайней мере, она хоть не смеялась, выглядела как обычная карта.
— Это означает новое начало, мисс Эйди, — сказала Кендалл, не зная, кого из них двоих она пытается убедить. — Может быть, это значит, что я закрыла дверь своего одиночества и передо мной открылась новая дорога с Эйданом Флинном. Возможно, Амелия не случайно не оставила плантацию мне. Она знала, что мы с Эйданом подружимся.
Она ожидала, что мисс Эйди улыбнется, но та продолжала изучать ее мрачным взглядом.
— Не ходи никуда одна, слышишь, особенно в темноте. Держись все время рядом со своим Флинном, поняла?
— Поняла, мисс Эйди, обещаю.
Прежде всего Эйдан поехал в управление полиции. Хэл был на месте и сразу его принял.
— У тебя есть новости о взломе морга? — спросил Эйдан.
— Да, нам удалось рассмотреть на записи курьера. Он оставил ящик с химикатами.
— И это все?
— И еще какой-то тип подходил. Могу тебе продемонстрировать, если хочешь.
— Спрашиваешь.
После звонка Хэла они отправились в компьютерную лабораторию, где лаборант прокрутил им пленку, улучшенную, насколько позволяли технические возможности. Как и говорил Хэл, камера запечатлела курьера с ящиком в руках. Он позвонил несколько раз, и затем, когда никто ему не открыл, он огляделся, пожал плечами, поставил ящик под дверь и вернулся к своей машине.
Лаборант прокрутил пленку вперед, пропуская несколько пустых часов. Затем они увидели некий силуэт неопределенного пола в длинном черном плаще, крадущийся к черному ходу. Лицо было совершенно скрыто под глухим черным капюшоном.
— Видишь, в морг заявилась сама костлявая, — мрачно пошутил Хэл.
Эйдан поблагодарил его за показ и поинтересовался, нет ли новостей по делу Шейлы Андерсен.
— Она так и не села на самолет, — сказал Хэл. — Мы проверяем операции по ее кредитной карте, мы обследуем ее машину, дом и двор. Пока — никаких результатов. Кстати, сегодня утром у меня был Йонас. Он принес ее кошелек. Сказал, что состоял с ней в связи и этот кошелек она забыла у него.
— И что тебе подсказывает твое чутье?
— Мое чутье? Ну, вы, ребята, друзья, поэтому я постараюсь выбирать выражения. Я думаю, что он блудливый сукин сын, который изменяет своей добрейшей женушке. Но что он убил девчонку? Нет, не поверю.
— Спасибо, — сказал Эйдан. — Будут новости — дам тебе знать. Значит, осмотр машины ничего не дал?
— Не могу сказать. В последний раз она ехала по какому-то грубому покрытию, вроде гравия. Но у нас половина дорог в штате штата замощена гравием.
— Спасибо, — снова поблагодарил Эйдан.
Он знал одно место, где есть дорога с гравием. У его дома.
Попрощавшись с Хэлом, Эйдан собирался поехать прямо на плантацию, но звонок Мэтти нарушил его планы.
Он согласился встретиться в кафе прямо напротив здания полиции. Увидев Эйдана, Мэтти подошла, обняла его и поцеловала в щеку. В ее глазах стояли слезы.
— Спасибо тебе, Эйдан.
О господи, неужели она приехала лишь для того, чтобы сказать спасибо? Неужели ей не жалко времени? Нет, он был признателен ей за такое проявление чувств, но пара слов по телефону вполне могли бы заменить их встречу. И за что она его благодарит? За измены своего мужа?
— Мэтти, пожалуйста, но…
— Ох, я знаю, что он мне изменял, — она уселась за стол, — но, Эйдан, вчера вечером он попросил меня о помощи. Он плакал, Эйдан. Я никогда не видела его плачущим. Он просил прощения за то, что связался с этой девушкой, и он знает, что иногда ведет себя как дурак. Он сказал, что это он из-за страха, из-за того, что годы проходят, что его карьера застопорилась и ему хотелось чувствовать, что он еще кому-то интересен. По этой, наверное, причине большинство мужчин и изменяет женам? А теперь он по-настоящему испугался, ведь эта девушка пропала, ее разыскивают. Он клялся, что никогда в жизни никого и пальцем не тронул. Я верю ему, Эйдан. Сейчас он в беде, он нуждается в моей поддержке, и я его не оставлю.
Эйдан невольно взглянул на часы.
— Я знаю, как ты занят, Эйдан, я совсем ненадолго тебя задержу. Я хочу попросить тебя об одолжении.
— Каком одолжении?
— Ему необходима твоя дружба, Эйдан. Он очень высокого мнения о тебе, он тобой восхищается… Ты уволился из ФБР, пошел своим путем и добился успеха. Ты всегда поступал так, как находил нужным, не считаясь с чужим мнением.
— Мэтти, я потерял жену. Мне пришлось изменить мою жизнь.
Она взмахнула рукой с маникюром.
— Я знаю, и все же…
— Я останусь его другом, Мэтти, — пообещал Эйдан.
«Коль скоро он не безумный маньяк-убийца», — добавил он про себя. В конце концов, самые коварные преступники выходят из копов — кому лучше известно, как не оставлять за собой улик.
После этого они попрощались, и он уехал на плантацию.
Рабочие собирались уезжать, на крыльце подрядчик беседовал с одним из маляров. Эйдан помахал ему, но не остановился, а направился прямиком на кладбище. Там он уселся на могилу Генри Лебланка и огляделся.
Кладбище. Где еще прятать трупы?
А что, если он пригонит технику и перекопает все кладбище? Братья подумают, что он спятил. Можно ли это сделать без решения суда? Во сколько это обойдется? И что, если он ничего не найдет?
Скорбящий херувим на ближайшем надгробье ничего ему не ответил.
Он встал и направился к семейному склепу, толкнул дверь и вошел. Лучи заходящего солнца, падая на крест на алтаре, отражались в нем, как в призме, и окрашивали склеп в нежные пастельные тона. Было тихо и благостно. Он наклонился и ощупал два мраморных надгробия в центре — они были плотно запечатаны. С прежним чувством, что он что-то упускает, он вышел из склепа и побрел к дому.
Подняв голову, он увидел на балконе женщину. Ветер раздувал ее белое платье, играл ее волосами глубокого медного цвета. Она была грустна, как мраморный херувим, и указывала ему на кладбище. Он обернулся и посмотрел в том направлении, но кладбище ничуть не изменилось. А когда он снова взглянул на балкон, женщина исчезла.