– А-а… – как-то недоверчиво протянул Гурьянов. – Ну-ну, физкультурник ты наш…
– Всем физкульт-привет… – страшным хриплым голосом сказала Татьяна и застонала, словно ее уже прикручивали к электрическому стулу. – А почему так не радужно? – Она приоткрыла один глаз и недоверчиво воззрилась на зависшую над островом тучу.
– Всем подъем, – строго сказал Глеб, делая решительную командирскую мину.
– Не могу… – прошептала Татьяна. – Я еще не загрузилась…
– А я вообще мал для всего этого, – непонятно с чего обнаружил Дениска и так зевнул, что закрывать рот пришлось со щелчком.
– А у меня желудок протестует, – проинформировал Гурьянов. – Сильно расстраивается, что его плохо кормят.
Спецназовцы поднимались, слонялись мертвой зыбью. Татьяна, растрепанная, как Антошка (в мультике про картошку), хмуро разглядывала себя в зеркале и напряженно думала.
– Молодец, Татьяна, – похвалил Гурьянов. – Ты всегда знаешь, чего хочешь.
– Ученые, кстати, выяснили, чего хочет женщина, – вспомнил Дениска. – Но она опять передумала.
– Ой, как смешно, – передразнила Татьяна, забрасывая за спину рюкзачок. – Ладно, бравые солдаты, в дорогу. Надеюсь, наш кэпмен тоже знает, чего он хочет…
В «пиратской бухте» царила подавленная тишина. Утренний шторм стряхнул поврежденный катер с «барьерного рифа», пошвырял по «бутылочному горлышку» и повалил набок. На поверхности остались лишь несколько иллюминаторов и киль, раздавленный в нескольких местах. Бригантину тоже стихия не пощадила. В безветренную погоду покалеченная «Лукреция» каким-то чудом оставалась на плаву, хотя и с сильным дифферентом на нос. А сейчас она практически наполовину погрузилась в воду, задрав корму, и чем-то напоминала страуса, зарывшего голову в песок.
– Приятно посмотреть, – безжалостно прокомментировала Татьяна. – Бодрое, жизнеутверждающее зрелище.
Тела «ответственных за мероприятие» и ценные вещи, видимо, уже перенесли. В районе погибших судов живых существ не наблюдалось. Невнятный шум доносился из скал – такое ощущение, что там галдели чайки в своем гнездовище. «Передвигаться крайне осторожно, – предупредил Глеб. – Обозленные пираты, которым нечего больше терять, могут отплатить той же монетой – партизанской тактикой». Они передвигались по одному, огибая скалы, нависающие над «пиратской бухтой» (которую Гурьянов остроумно предложил переименовать в «Бухту затонувших надежд»), – один перебегал, а каждый из троих держал под контролем свой сектор обстрела. Местность в этой части острова была безжалостно распахана – такое ощущение, что ее бомбили с воздуха. Вывернутые пласты земли, редкие кусты и молодые пальмы, смутно напоминающие грибы-боровики. Соблазн перемахнуть через эту целину был велик, но Глеб приказал идти в обход – как делают все нормальные герои. И снова они тащились через заслоны из папоротника, увязали в листве и паразитах, присосавшихся к деревьям, падали в ямы, замаскированные ветками и сухими коряжинами…
Пиратский лагерь неплохо просматривался в прорехах между шапками листвы. Дистанция – метров девяносто, а впереди – одно из немногих на острове открытых пространств. «Ближе не подходить», – предупредил Глеб. Они лежали в нескольких метрах от опушки, в пышной траве потрескивали цикады, гомонили птицы с ярким «попугайским» опереньем (как бы даже не попугаи). В пиратском прибежище еще теплилась жизнь. Просматривались несколько приземистых палаток, передвигались какие-то снулые личности. Похоже, назревало событие. На открытом пространстве возникли несколько фигур – они лениво тащились, волоча за собой автоматы. У одного из них была перевязана голова. Бинт почернел от грязи и крови – раненый с трудом переставлял ноги. Потом из расщелины вылупилась знакомая личность – фактурный скандинав (кажется, Свенсон), назначенный Рафаэлем командовать частью отряда. Он сильно сутулился, прихрамывал, выглядел подавленным, но тяги к власти не растерял – гаркнул что-то гортанное. «Муравейник» оживился – пираты, увешанные оружием, потянулись из расщелин, выбирались из палаток. Донесся шум – к Свенсону подбежал один из подчиненных, начал что-то сконфуженно объяснять, тыча пальцем в палатку у себя за спиной. Выслушал ответ, немного поколебался и забрался на корточках в палатку. Прогремел выстрел.
– Своего же раненого прикончили, черти, – пробормотал Гурьянов. – Ну, разве можно так?
Похоже, объявлялся общий сбор. Глебу стало интересно, чем же собираются заняться пираты. Флот погублен, начальство перебито, связи с «центром» нет – а если есть, то как-то боязно докладывать папочке Юанджуну о смерти его приемного сына и полном провале операции. Единственный из выживших начальников – громила Свенсон, еще позавчера рядовой пират, – впечатления светоча разума не производил. С точки зрения Глеба, единственным выходом для горстки людей было выбрать безопасное место под лагерь и ждать. Но у Свенсона, похоже, имелись соображения. То, во что выстроилась дюжина измотанных людей, лишь отдаленно напоминало шеренгу. Попытка поддерживать в этом войске железную дисциплину выглядела карикатурно. Свенсон что-то злобно выкрикивал, хромая перед строем. А потом по шеренге просквозило оживление. Все как по команде повернули головы. Свенсон покосился через плечо – подбежал субъект в драных джинсах, обнаженный по пояс, начал что-то втолковывать ему на ухо. Свенсон явно заинтересовался, задал вопрос. Субъект начал тыкать пальцем куда-то на юго-восток и подпрыгивал от возбуждения. Сломался строй, люди заволновались.
– Они кого-то засекли, – напрягся Глеб. – Черт меня побери, ребята… Бьюсь об заклад, эти парни нашли себе занятие на день грядущий. Не забываем, что по острову бегают свихнувшийся олигарх и блондинка – и вовсе не факт, что они бегают вместе. Дозор пиратов засек кого-то из этой парочки. Я, конечно, не специалист по психологии среднестатистического пирата, но подозреваю, что обнаружение одинокого мужчины не вызвало бы столь нездорового возбуждения…
– Блин, им лишь бы потрахаться, – недовольно проворчала Татьяна. – Одной ногой на том свете, а все туда же…
Пираты под предводительством рослого шведа покидали лагерь. В принципе их можно было понять. Информация, коей обладали рядовые члены банды, носила отрывочный характер. О чем-то они знали, о чем-то догадывались. Возможно, ходил слушок о золоте, покоящемся на морском дне. В этой связи поимка человека, имеющего к этому золоту пусть даже опосредованное отношение, представляла интерес – хотя бы в плане реабилитации в глазах папаши Юанджуна. Глеб считал их поголовно. Из лагеря выступили тринадцать человек – похоже, все, кто выжил. Одни хромали, у кого-то была забинтована голова, у кого-то рука. Но двигались эти парни довольно быстро – через разрыхленный пустырь, в направлении центральной части острова.
– Внимание, бойцы… – сообразил Глеб. – Они идут примерно в те края, где мы свалились в пещеру с подземной речкой. Там единственная тропа по кочкам и буеракам – у нас минутная фора, не больше. Черт возьми, соотечественники, мы можем взять их в капкан!
Он энергично пополз назад, подпрыгнул, помчался без оглядки в густые кущи по уже протоптанной намедни тропе…