Иногда, когда он прикрывал глаза, мир снов забирал его к себе. Далеко в свои глубины. Жизнь в Южной Дакоте была необыкновенно легкой. У половины населения их маленького городка в жилах текла индейская кровь. И тогда ему очень нравилось быть черноногим. Нравились дни, проведенные с дедушкой. Спокойные, замечательные дни. Дни, когда он с упоением учился выслеживать оленя, наблюдать за полетом ястреба и двигаться в ночи как единое с ней целое.
Но потом ему пришлось уехать в Нью-Йорк. А там его ждали насмешки уличных мальчишек. И драки с ними.
И мягкий голос его матери.
— Тебе следует научиться отвечать улыбкой на насмешки, сынок, потому что они только проверяют тебя. А храбрость не всегда в насилии, Ли, но в том, чтобы достойно противостоять ему. Не стоит обзываться в ответ. Ты на какую-то часть индеец из племени черноногих. И еще американец немецкого происхождения. Гордись этим вдвойне. Ты совсем юный, Ли. Но знай, что твой отец и твой дедушка — самые лучшие из людей, живущих на земле…
А потом он начал играть на барабанах. И заниматься спортом. Эти занятия успокоили его неугомонную душу, он нашел покой и узнал цену тому, к чему стремился.
Они перепробовали много жанров, пока сформировалась их группа. Преподаватели, высокомерно не принимавшие новую музыку, говорили ему, что он переводит свой Богом данный талант на «грохот».
Служба в армии и военные действия на Среднем Востоке затормозили его продвижение, но когда он вернулся, именно его отец исподволь наставил его на путь истинный.
— Каждый человек идет своим путем — следует своему предназначению и сам отвечает за свой выбор. Ты сам знаешь, куда хочет лететь твое сердце, — так дай же ему расправить крылья.
А потом их группа сформировалась окончательно. С каждым годом они лучше узнавали друг друга, число композиций росло. Увеличивалось количество песен. Движение к вершине был медленным, но верным. Их таланты развивались вместе с их личностями.
Но потом появилась Виктория.
С фиалковыми глазами, золотыми волосами. Хрупкая и прекрасная. Он встретил ее, будучи на гастролях и Бостоне, и влюбился до беспамятства.
— Она очень, очень хрупкая — как тоненькое стеклышко, — предупреждал его отец Виктории.
Ли было все равно, он был безумно влюблен. Виктория была полной его противоположностью. Белокурая, воздушная, прелестная…
Слишком воздушная, слишком хрупкая. Их первые годы вдвоем были временем благополучия — ему до сих пор нравилось так думать. Он взял ее с собой в Черные Холмы, а потом ему пришлось посреди ночи везти ее в больницу, потому что появление медведя вызвало у нее тяжелый истерической припадок…
Не тогда ли она отвернулась от него? Или той ночью, когда в их дом в долине Лондердейл влез грабитель? Ли подкрался к воришке и прижал его к полу. А Виктория все кричала и кричала. «А что еще я должен был сделать?» — спрашивал он у нее. Позволить этому парню обворовать их дом и, возможно, напасть на них во время сна? Никакие доводы ее не убеждали — в ее глазах он стал «дикарем». Не важно, насколько нежно он с ней говорил и насколько деликатно ее касался, она все равно заявляла, что он грубиян и… дикарь. Ли оставил ее в покое, обескураженный и оскорбленный. Он бесконечно водил ее по врачам, потому что не переставал любить.
А потом пришло известие о том, что Виктория беременна, хотя он не прикасался к ней долгие-долгие месяцы. Странно, он не впал в неистовство, просто был глубоко расстроен. И уязвлен до самой глубины души. Он пытался поговорить с ней, обещал, что все устроится, они будут вместе воспитывать ребенка и снова научатся доверять друг другу…
Где же он допустил ошибку?
Во сне он хватался за голову и пытался заглушить боль, которая возвращалась из глубины души опять и опять. Он никогда, никогда не сможет забыть тот звонок от врача.
Виктория мертва. Она попыталась самостоятельно избавиться от ребенка…
Каким-то образом эта история не попала в газеты. Он возвратился в Черные Холмы и благодаря мудрости деда медленно залечивал свои глубокие, ноющие раны.
— Следуя избранной тропе, все мы встречаемся с демонами. Мы должны распознать их и сразиться с ними, даже если они не более чем ночной туман. Твоя жена не смогла побороть своих демонов, и ты не мог бы бороться с ними за нее при всей твоей силе, потому что эти демоны таятся в наших душах. Но сейчас ты должен победить тех, что снедают твою собственную душу.
Ли, внезапно проснувшись, привстал на постели. Его кожа была покрыта капельками пота, хотя ночь была прохладной. Он спустил ноги с кровати и, не одеваясь, тихо прошел на террасу. Легкий ветерок освежил его, и последние обрывки сновидений умчались прочь.
Взошла полная луна. Затуманенная облаками, она казалась серебряной. Наверное, завтра будет дождь, подумал Ли. А в горах может даже выпасть снег.
Черт с ней!
Эта мысль ярко промелькнула в его мозгу, хотя он пытался не думать о случившемся. Дьявол с Брин Келлер.
Пусть катится ко всем чертям…
Нет, подумал он с легким вздохом. Не ее вина, что он более чем очарован ею. Каждый раз, когда он видел ее, в ней открывалось что-то новое. Ее красота заключалась в движениях, в твердой, прямой спине, в ее глазах — когда она убеждала его, что Эдам совсем не плохой ребенок, просто потерянный, одинокий и не понимающий, что делает…
— Мы все так или иначе блуждаем в потемках, мисс Келлер, — сказал он тихо в ночную прохладу. — Но вы разрешили мне прикоснуться к себе… Вы так отчаянно держитесь за вашу независимость и гордость. Я не стану забирать их у вас. Я просто буду рядом… моя рука протянется, мое сердце поддержит вас, когда вы споткнетесь.
Он посмотрел на луну, на прекрасный бархат небес, по которому были рассыпаны звезды. А затем громко рассмеялся над самим собой:
— С ночью беседуешь, да. Кондор? Стоя голышом на балконе, болтаешь о том, о сем с луной. Даже черноногие сказали бы, что ты рехнулся.
Он вернулся в спальню, оставив застекленные двери террасы открытыми. Ему нравился ночной воздух. Звуки природы в ночи. Ночь могла обнять мужчину так, как не обнимет ни одна женщина, но все же что-то сходное в этом было. Любить женщину — это так же прекрасно, как любить ночь. Зная об опасностях и относясь к ним с почтением. Зная их тайные страхи и слабые места и осторожно защищая их. Зная, что им нужно, и давая это.
Однажды он совершил промах. И никогда не думал, что позволит себе опять влюбиться. Но эта женщина…
Брин имела право поступать так, как считает нужным. Но он может ее переупрямить.
Хмурая тень пробежала по его лицу, суровому, но красивому.
Дикарь, напомнил он себе.
Он стал натягивать на себя одеяло, решив еще поспать. Но вместо этого посмотрел на будильник у кровати.
Шесть утра. Утро понедельника. Уже пора одеваться.