Род человеческий столь слаб и столь тщеславен, что всякий раз, когда на земле происходит событие, которое потрясает империю, низвергает царствующую династию или губит королевство, мы верим, будто небо, небезучастное к нашим жалким страстям и ничтожным бедам, изменяет ради нас ход небесных светил, установленный в природе порядок [33] и тем самым как бы подает некие знаки, с помощью которых человек, не будь он столь безнадежно слеп, мог бы избежать своей суровой участи; весьма возможно и то, что по совершении подобных событий люди, ставшие их очевидцами, припоминая потом малейшие обстоятельства, этим событиям предшествовавшие, уже задним числом усматривают между ними и разразившейся катастрофой некую зависимость, самую мысль о которой могла им внушить только эта катастрофа, и, не случись она, предшествующие ей обстоятельства забылись бы среди множества других ничтожных событий, которые, каждое в отдельности, не имеют никакого значения, а в совокупности своей образуют основу таинственной ткани, именуемой человеческой жизнью.
Вот, во всяком случае, что рассказали люди, бывшие свидетелями этих странных происшествий, и что другие записали по их рассказам.
Десятого сентября, в час пополудни, герцог Бургундский сел на коня во дворе дома в Брэ-сюр-Сен, где он останавливался. Вместе с ним были сир де Жиак – по правую руку, и господин де Ноайль – по левую. Любимая собака герцога всю ночь жалобно выла, и теперь, видя, что хозяин ее собирается уезжать, выскочила из своей конуры, где сидела на привязи; глаза ее сверкали, шерсть ощетинилась. Когда же, поклонившись последний раз госпоже де Жиак, которая смотрела из окна на эти сборы, герцог двинулся в путь, собака с такой силой бросилась вперед, что ее двойная железная цепь порвалась, и в ту же самую минуту, когда лошадь герцога готова была выйти из ворот, она накинулась на нее и укусила в грудь с такой яростью, что лошадь взвилась на дыбы и чуть не сбросила своего седока. Де Жиак хотел отогнать собаку и в нетерпении стал хлестать ее плетью, но она, не обращая внимания на удары, вцепилась в шею лошади; считая, что собака его просто взбесилась, герцог мигом отстегнул небольшую секиру, висевшую на луке седла, и рассек ей голову. Собака взвизгнула, но добрела кое-как до ворот, где и свалилась замертво, как бы все еще пытаясь преградить дорогу хозяину. Герцог со вздохом сожаления перескочил тело верного своего друга и выехал со двора.
Уже через двадцать шагов из-за своего дома внезапно появился живший по соседству и занимавшийся черной магией старый еврей, остановил за узду лошадь герцога и сказал:
– Ради бога, ваша светлость, не езжайте дальше.
– Чего ты, жид, от меня хочешь? – остановившись, спросил у него герцог.
– Ваша светлость, – продолжал старый еврей, – всю эту ночь я наблюдал звезды, и наука говорит, что, если вы поедете в Монтеро, назад оттуда вы не воротитесь.
Старик крепко держал лошадь за удила, не давая ей двинуться с места.
– А ты, де Жиак, что ты на это скажешь? – обратился герцог к своему молодому фавориту.
– Скажу, что этот жид сумасшедший, – отвечал де Жиак, зардевшись от досады, – и заслуживает он того же, что и ваша собака. Не то смотрите, как бы поганое его прикосновение не заставило вас целую неделю провести в покаянной молитве.
– Пусти меня! – в задумчивости сказал герцог, делая знак старику, чтобы он его не задерживал.
– Прочь с дороги, старый жид! – закричал де Жиак, толкнув старика грудью своей лошади так, что тот откатился шагов на десять. – Прочь, тебе говорят! Разве не слышишь, что его светлость приказывает тебе отпустить лошадь?!
Герцог провел рукою по лбу, словно пытаясь отогнать какое-то наваждение, и, бросив последний взгляд на старика еврея, без памяти лежавшего у обочины дороги, поехал дальше.
Спустя три четверти часа он прибыл в замок Монтеро. Прежде чем сойти с лошади, он отдал приказ двумстам воинам и сотне арбалетчиков расположиться в городском предместье и занять подходы к мосту. Во главе этого небольшого отряда был поставлен начальник арбалетчиков Жак де Ла Лим.
В это время к герцогу явился Танги и сообщил, что дофин ожидает его на мосту уже около часа. Герцог ответил, что сейчас идет. Но в эту минуту, запыхавшись, прибежал один из слуг и сказал ему что-то шепотом. Герцог повернулся к Дюшателю.
– Боже правый! – воскликнул он. – Сегодня все только и твердят мне что об измене! Уверены ли вы, Дюшатель, что мне ничто не угрожает? Вы поступили бы весьма коварно, если бы обманули нас…
– Милостивейший государь, – отвечал Танги, – пусть лучше я умру и буду проклят, нежели предам вас или даже кого другого. Можете быть спокойны, ибо его высочество дофин не желает вам зла.
– Хорошо, – сказал герцог. – Итак, мы идем, уповая на волю божью, – и, подняв глаза к небу, добавил: – и на вас, Танги.
При этом он взглянул на Дюшателя особым, свойственным ему одному испытующим взглядом. Танги выдержал этот взгляд и глаз не опустил. Он представил герцогу пергамент, где были перечислены имена десяти воинов, которые должны были сопровождать дофина. Они следовали в таком порядке: виконт де Нарбонн, Пьер де Бово, Робер де Луар, Танги Дюшатель, Барбазан, Гийом Ле Бутилье, Ги д'Авогур, Оливье Лейе, Варенн и Фротье. В обмен Танги получил список от герцога. Те, кого он удостоил чести сопровождать его, были: его светлость Шарль де Бурбон, господин де Ноайль, Жан де Фрибур, господин де Сен-Жорж, господин де Монтегю, мессир Антуан дю Вержи, господин д'Анкр, мессир Ги де Понтарлие, мессир Шарль де Ланс и мессир Пьер де Жиак. Каждый к тому же должен был явиться со своим секретарем.
Танги взял с собой этот список и удалился. Следом за ним из замка на мост отправился и герцог. На голове у него была черная бархатная шапка, для защиты он надел простую кольчугу, а в качестве оружия взял с собою небольшую шпагу дорогого чекана с вызолоченной рукоятью [34] .
Прибыв к мосту, от Жака де Ла Лима герцог узнал, что тот видел, как в один из домов города, на другом конце моста, вошло много вооруженных людей; заметив его, когда он со своим отрядом располагался на мосту, эти люди якобы быстро закрыли окна.
– Подите поглядите, де Жиак, так ли это, – распорядился герцог. – Я подожду вас здесь.
Де Жиак направился по мосту, пересек заставу, прошел через деревянный павильон, добрался до указанного дома и отворил дверь. Танги давал указания двум десяткам вооруженных с ног до головы солдат.
– Ну что? – спросил Танги, заметив де Жиака.
– Вы готовы? – справился тот.
– Готовы. Он уже может идти.
Де Жиак возвратился к герцогу.