Чалов наконец отвернулся от окна и с интересом посмотрел на Катю:
– Простите, а вы сегодня на своем драндулете?
– Нет, он в гараже остался.
– Я фильм смотрел «Розовая пантера», там инспектор Клузо на таком путешествовал – точь-в-точь.
– Я не инспектор Клузо.
– Простите, я не хотел вас обидеть. Ладно, если эта роскошь нам недоступна, поедем на моем драндулете. По дороге только заправимся.
Драндулет Чалова оказался... вот совпадение, тоже «Мерседесом», и даже серебристым, но старым, выпуска середины девяностых, на таких по городам и весям колесили «братки», пока не пересели в джипы и «бумеры». И правда, у каждого свой «Мерседес» – вот такой может позволить себе следователь на свою зарплату.
Ехали по Профсоюзной, а в районе Теплого Стана завернули на заправку, затем все прямо – по Калужскому шоссе. Время близилось к пяти часам, и машин в сторону области заметно прибавилось. На горизонте синела гигантская туча, закрывавшая полнеба.
Катя отчего-то решила поначалу, что дядя-адвокат проживает либо где-то в районе Пречистенки, либо тоже на Рублевке, как и Валентин Гаврилов. Ну это если судить по «Бентли» и тому пиджаку песочного цвета, которые в Москве носят только богатые иностранцы. Но путь лежал через Калужское шоссе. Куда?
После реплики про «инспектора Клузо» Катя решила выдержать паузу. В принципе он, Чалов, вообще не обязан брать ее с собой к дяде. Но он профессионал, он понимает, что при таком допросе (а ведь это точно будет официальный допрос, а не просто беседа) должна присутствовать третья, незаинтересованная сторона. Так проще впоследствии, да и в ходе допроса удобнее – легче выдержать нужный тон.
Управляя машиной, Чалов то и дело посматривал на часы. Катя вспомнила, он делал точно так же там, в Пушкинском музее на выставке Пикассо.
– Валерий Викентьевич, вы боитесь опоздать?
Эх, где уж там паузы выдерживать – любопытство душит!
– С детства привык. Он... дядя Ростик очень пунктуален, привычка адвокатская, и меня еще мальчишкой третировал – вечно опаздываешь, несобран, невоспитан, – у Чалова внезапно покраснели уши. – Снять их, что ли, к дьяволу! – он на минуту оставил руль и быстро расстегнул ремешок часов, сунул их в карман пиджака.
Навстречу прогрохотали фуры с надписью «IKEA».
– А тогда на выставке... вы ведь хотели встретиться с дядей, правда? – осторожно спросила Катя.
– Мы накануне разговаривали по телефону, и он упомянул о Пикассо, сказал, что пойдет. Я вспомнил об этом, когда в тот медцентр на Пречистенке ехал, правда, попал в пересменок.
– Я сейчас подумала, что тогда вы просто хотели с ним повидаться.
– Вы так решили? – Чалов покосился на нее. – Я говорил, что вы наблюдательная особа. А родственники... они вещь довольно неприятная.
– Смотря какие, – Катя усмехнулась. – Ваш дядя такой обаятельный, и мне он очень понравился.
– Женщин он обожает, и они вьют из него веревки. Но это его единственная слабость. А во всем остальном... особенно касательно нас... знаете, если кто-то в семье получает много денег, то он начинает поучать других, как жить. А другим это не нравится. И возникают конфликты.
– Ваши родители и ваш дядя...
– После смерти мамы он разругался с моим отцом, или это отец с ним разругался вдрызг... Отец умер три года назад, а у меня не было времени вникать во всю эту историю. И желания никакого нет. Достаточно того, что дядя мой – акула адвокатского бизнеса и знает много чего такого, в том числе, я думаю, и крайне интересного для нас по нашему делу. Только вот не знаю, захочет ли поделиться... Слушайте, помогите мне, а?
– Я? Как?
– Я же говорю, красивые женщины... девушки вьют из него веревки. Он непременно захочет похвастаться перед вами своей осведомленностью. Это его ахиллесова пята – бабы.
Катя взглянула на Чалова. Интонация, выбор слов... Женщины... девушки... бабы... Ах ты прокурорский, ну ты и жук... Кто вьет веревки из тебя?
У поста ГИБДД свернули налево с Калужского шоссе и углубились по дороге в тенистый лесок. А потом дорогу перегородил шлагбаум и охрана.
– Проезд закрыт, правительственная зона, поворачивайте назад.
– Я во владение сорок четыре, я племянник Ростислава Ведищева, а это со мной.
Охранники тут же позвонили по сотовому. Короткая беседа, пристальные взгляды – машина, пассажиры, один из охранников даже подошел с металлоискателем в руках. С той стороны к шлагбауму подъехали две черные машины с мигалками, их сразу же пропустили, подняв шлагбаум.
– Проезжайте, все в порядке, – охранник махнул рукой и Чалову.
– Ну и обстановочка тут. – Катя смотрела по сторонам – лес.
– Да, здесь много разных всяких... бывшие вице-премьеры, бывшие реформаторы, которые сейчас нигде толком показаться не могут... бывшие любовницы, бессменные председатели партий, сатирик, парочка режиссеров, парочка модельеров... ну и парочка адвокатов, конечно, затесалась, куда ж без них.
Высокие заборы и крыши особняков, участки по гектару и больше.
– Старое, еще советских времен обжитое логово элиты, а виллы давно уже не совковые, сплошь новоделы. А вон избушка моего дяди Ростика.
Высокий кирпичный забор, железные ворота. Чалов посигналил, и ворота бесшумно открылись, пропуская их на территорию виллы.
Смех... женский хохот и плеск... Розовые кусты...
Катя увидела большой двухэтажный особняк, выкрашенный охрой, с террасой, зимним садом, каминными трубами, весь в зелени, точно сошедший с английского рекламного буклета. Очень красивый особняк, просторный и словно ловящий наше северное солнце всеми своими многочисленными окнами.
И еще Катя увидела бассейн – тоже просторный, обставленный шезлонгами под полосатыми зонтами.
Плеск, женский смех...
– Дядя резвится, – Чалов хмыкнул. – Вот отчего он поначалу упирался, не хотел, он тут не один, а со своими сиренами.
И забавная картина предстала их взору, когда они вышли из машины и прошли по дорожке: адвокат Ростислав Ведищев – бледнокожий, костистый и голый, с мокрыми волосами и обильной растительностью на торсе – в бассейне у бортика, на котором восседает пышногрудая сирена топлесс с тугими, явно силиконовыми сиськами и пухлыми короткими ножками, которыми она грациозно и шаловливо болтает перед самым лицом адвоката, подставляя свои ступни под его поцелуи.
Лицо адвоката Ведищева выражает при этом восторг и светится, как медная плошка. А вторая сирена – рыженькая, тоже пухлая и без лифчика, – плещется в воде бассейна, рассекая и подныривая, и что-то там такое выделывает, подплывая к адвокату Ведищеву снизу.
Чалов кашлянул.
– Дядя, добрый вечер.
– А, это ты, – адвокат зажал в ладони маленькую женскую ступню и обернулся всем телом. – Валерка... О, да ты не один. А, это вы... волшебница... Прошу прощения, одну минуту, девочки, веселитесь пока без меня, видите, у меня гости.