– Мы, что, так плохо выглядим? Подумаешь, легкая небрежность в одежде. А что мы тут должны носить – лакированные штиблеты и галстуки в полосочку?
– Ты прав, главное ведь – душа, – отозвалась Оксана.
Показалась третья машина – пикап концерна «Даймлер», перевозящий какие-то стройматериалы. Оксана скинула шапку. Номер мог бы прокатить, будь у нее волосы тщательно помыты и уложены. Но то, что вывалилось из-под шапки, не показалось водителю эротичным. Машина с ревом промчалась мимо.
Рудик засмеялся. Сконфуженная девушка спряталась за их спины.
Их подобрала серебристая «Мазда». Молодой мужчина со вздернутым носом и некрасивая рыжеволосая женщина разглядывали их с любопытством, без тени страха. Объясняться пришлось довольно долго. Нет, водитель был не против совершить хороший поступок, но не мог понять, куда же надо этим троим. «А ведь они слегка под кайфом», – прозрел Туманов, глядя, как заразительно смеется парочка, как блестят у обоих глаза. Потому и остановились. Он спросил, не знают ли уважаемые норвежцы каких-нибудь английских слов. Белобрысый парень энергично закивал, девица зашлась нетрезвым смехом, и мостик к взаимопониманию был перекинут.
– Рашен туристо, – объяснил Туманов, показывая на себя и своих спутников. Объяснил в двух словах, что они попали в скверную историю, машину похитили неизвестные, и хорошо бы добраться до ближайшего населенного пункта.
– О, рус! – восторженно завопил водитель и сделал понятный жест – залезайте.
– А «рашен туристо» – это на каком языке? – прошептал Газарян, влезая в салон.
– На эсперанто, – прошипел Туманов. – Садись и молчи. Говорить буду я.
Водитель трещал, как сорока. При этом он постоянно оборачивался, курил мятую самокрутку, издающую характерную вонь марихуаны, обнимал свою «блаженную» подругу и при этом неплохо вел машину. Но всякий раз, когда он отворачивался от дороги, сердце падало в пятки. Утешало только то, что его английский был еще хуже, чем у Туманова. Звали парня Оле, подружку – Агнет (незатейливо, хмыкнул Газарян), ехали молодые из Олсунна в Бьоланд к родителям девушки, а это, между прочим, двести километров пустынной дороги. Ближайшим населенным пунктом на этой трассе будет Грюнхейм, до него километров десять или двадцать (зависит от количества выкуренной марихуаны). А в остальном про эти места они с Агнет ничего не знают, да и нечего тут знать – Финнмарк не самая густонаселенная область Норвегии. Городки, если и встречаются, то крохотные и ущербные. А между Грюнхеймом и Линдстрё, – водитель выразительно показал за спину большим пальцем, – вообще нет никакой жизни, ни городков, ни деревень, ни лыжных баз – ничего. Даже заправки не встречаются. Не позаботишься о бензине заранее, будет туго. А народ здесь не очень отзывчивый, можно неделю простоять с вытянутой канистрой – никто не остановится. При этом водитель и его спутница разразились беспричинным смехом, а пассажиры стали с тревогой переглядываться.
– Слушай, Туманов, а мы не разобьемся? – прошептала на ухо Павлу Оксана.
– Не знаю, – прошептал в ответ Туманов. – Я ведь пассажир, а не ясновидящий.
Картинка за окном практически не менялась: ельники, хвойники и бесконечная лента гладкого, как лысина, асфальта. Лишь однажды дорога пошла под уклон, забрала вправо – в объезд корявой «маньчжурской» сопки, и мелькнула морская гладь – серая, испещренная блестящими «барашками». Оле трещал без умолку на дикой смеси английского и норвежского. Туманов плохо понимал, о чем он говорит – кажется, о своих друзьях, оставшихся в холодном Олсунне, о морозной (на континенте) зиме, о доме в Эйху, который Агнет, будучи риэлтором, успешно продала, обогатив их общую с Оле копилку. О русских бизнесменах, с которыми он пил водку и договаривался о продаже трех эшелонов древесины. В голосе водителя зазвенели вопросительные нотки. Как туристы оказались в столь незавидном положении? Туманов с ходу сочинул какую-то ахинею – о затянувшейся новогодней поездке в Лапландию, о море выпитой водки – ведь русские такие невоздержанные! О драке в окрестностях безымянного городка, где их раздели и обобрали, о том, что им необходимо попасть в Берген – это был единственный город в этой стране, помимо Осло, о существовании которого Туманов что-то слышал. Норвежцы веселились и подпрыгивали, а Газарян с Оксаной попеременно пихали его локтями и тихо спрашивали, что за чушь он несет?
И снова замелькало море. Возник городок между двумя прибрежными сопками. «Грюнхейм!» – прокаркал Оле и очень кстати сбросил скорость, заметив на въезде в городок машину дорожной полиции. Блюститель порядка в сером утепленном обмундировании стоял, привалившись к капоту, поигрывал полосатой палочкой и лениво смотрел на проезжающие машины.
– Одуреть, – шепнула Оксана. – У здешних гаишников тоже «палочная» система.
– Только не тормозят всех подряд, – хмыкнул Рудик. – Видят, что у нас все в порядке – водитель трезвый, пассажиры законопослушны...
Городок Грюнхейм живописно раскинулся в прибрежной зоне. Игрушечные домики громоздились в долине между скалами, лесенками сползали к морю. Шоссе входило в городок и выходило где-то в сумрачной дали, теряясь за скалами.
– Чувствуете ветер приятных перемен? – прошептал Газарян.
– Предлагаешь здесь пожить? – толкнула Павла девушка. – А что, я согласна.
– Сменим имидж и поедем дальше, – буркнул Туманов.
– И куда? – встрепенулся Рудик – В деревню, в глушь? – Он проводил опечаленным взором не нуждающуюся в переводе вывеску «Vinmonopolet». Магазин стоял особняком от городка, но, видимо, пользовался популярностью – по количеству припаркованных машин.
Павел попросил покладистого Оле остановиться у ближайшего торгового центра – желательно такого, где нет наплыва покупателей. Норвежец рассмеялся, сказал, что с торговыми центрами в Грюнхейме полная засада, на остановке есть единственный торговый объект, где продаются и продукты, и вещи, так что пусть «дорогие россияне» решают сами. Становилось как-то не по себе. Возле объекта – одноэтажного приземистого строения – стояли на парковке несколько машин. Упитанный обыватель в обшитой мехом «аляске» и шапочке со смешным помпоном сгружал приобретения в багажник голубого хэтчбэка. Наплыва покупателей здесь, похоже, не было.
– Отлично, Оле, – сказал Туманов, – мы выходим. Большое спасибо за доставку.
В момент прощания произошла занятная сценка. Молодой водитель и его подруга не могли уразуметь, почему пассажир сует им мятую стодолларовую бумажку. За что? Ведь они ничего не сделали! Павел объяснял, что это плата за проезд, а те не понимали – за какой проезд? Почему они должны брать с пассажира какие-то деньги, ведь они не такси? Разве это не противозаконно?
– Ну, точно у/о, – прошептала Оксана и украдкой постучала кулаком по лбу.
– Ага, не врубаются, – согласился Газарян. – Дикие северные племена.
Кажется, понял, прозрел Оле. У русских туристов кончились норвежские кроны, и уважаемый русский предлагает обменять на местную валюту свои доллары?