– А если оба не согласны – это никого не интересует. Кто-то обещал повиноваться. Едем в Мортунд – это двадцать километров и явно не курорт.
Такси они нашли у здания, как-то связанного с администрацией – судя по государственному флагу над крыльцом (он был чуть больше, чем висящие на жилых домах). Водитель автомобиля с шашечками заразительно зевал. Он умел в пределах «разумного» изъясняться по-английски. Сумма в триста крон (примерно тридцать долларов) не показалась ему унижающей его водительское достоинство. Ехали молча – водитель, слава богу, оказался молчуном. Туманов не напрасно выбрал Мортунд – городок в стороне от моря, окруженный десятком таких же. В этих дырах искать беглых спецназовцев можно до весны. Проносились какие-то «потемкинские» деревеньки, мелькали заснеженные фермы, развилки, украшенные обилием дорожных знаков. Газарян поначалу шутил, потом замолк. Оксана посапывала у Туманова на плече. Когда остались за спиной населенные пункты и потянулись надоевшие хвойные леса, Павел провалился в сон.
– Мортунд, – объявил водитель, и Туманов проснулся. Пассажиры зашевелились.
– А скажи-ка, уважаемый, – сказал Туманов, – имеется в этом городишке что-нибудь прохожее на гостиницу? Маленькая, уютная, семейного класса, а главное, чтобы тихая.
– О’кей, – сказал водитель и повез дальше. И снова стал подкрадываться сон. Накопившаяся усталость отключала восприятие. Симпатичный бревенчатый сруб в свете фонарей, резная ограда, крыльцо, устланное ворсистым покрытием, уютная обволакивающая атмосфера «рисепшена». Фойе «гостиницы» было отделано дубом, мерцали канделябры с электрическими лампочками, полукругом вокруг журнального столика теснились кожаные кресла. Их встречала улыбчивая женщина средних лет, представившаяся Хильдой, хозяйкой отеля.
– Вполне привлекательная самка человека, – задумчиво изрек Газарян, – но только не сегодня, господа, только не сегодня...
Туманов держался из последних сил, но сознание уже отбывало в страну покоя. Кое-что он, впрочем, уразумел: что Хильда Конгер очень рада дорогим туристам. Постояльцев в гостинице, кроме них, увы, нет – не сезон, лето не скоро, а рождественские и новогодние каникулы уже прошли. Что завтра в Норвегии большой праздник – 21 января – день рождения всеми любимой принцессы Ингрид Александры, и поэтому постояльцы получат скидку в четыре процента. И если им нечем заняться, то могут посетить завтра местный лютеранский храм, где соберется население деревни Мортунд – все сто двадцать человек.
Им выделили три комнаты на первом этаже. Усталость просто валила с ног. Павел брел по коридору, устланному ковром, как по пресловутому тоннелю из мира земного в мир потусторонний.
– Мальчики налево, девочки направо, – пробормотал в таком же трансе Газарян.
– Пойду устрою наконец головомойку, – сказала Оксана. – Или нет, завтра помоюсь.
«А ведь нас сегодня можно брать голыми руками», – мелькнула и затерялась в пустоте опасная мысль...
Туманов проснулся на следующий день с раскалывающейся головой. Обвел пространство «широко закрытыми глазами». Неужели все хорошо? Не бывает такого. Практически полдень. Тишина невероятная – кажется, будто оглох. Сто лет он не слышал такой тишины! Сквозь простенькие занавески просачивался тусклый дневной свет. Деревянные стены, паркет на полу, оленьи шкуры вместо прикроватных ковриков. На полочках фигурки троллей, оловянная посуда. Широкая кровать с резным изголовьем, круглый столик с вазой – а в вазе рыжая сухая мамбреция. Телевизор в углу, на прикроватной тумбочке телефон, торшер, пульт дистанционного управления. Имелись туалет и ванная с кафелем и шторкой. Даже вид за окном – на пустой деревенский дворик и лавочку с узорчатой резьбой. Туманов принял душ, голышом добрел до кровати и вновь забрался под одеяло. В голове было пусто, как в ведре.
Проснулся Павел через два часа. В голове посветлело, зашевелились какие-то мысли. Тишина стояла невыносимая. Как они живут тут в такой тишине? Он начал думать энергичнее, задумчиво уставился на старомодный телефон. Аппарат как аппарат. Осторожно снял трубку, прослушал длинный гудок. Звонить не возбраняется. А при выписке из гостиницы добрая фру Хильда (или фрау? или фрекен?) выставит счет. Вряд ли этот телефон поставлен на прослушку.
Он отбил код Швейцарии, код Шветтера, поколебался, отстучал еще несколько цифр. С замиранием сердца прислушался к гудкам. Посторонние не присоседились – при подключении к линии он услышал бы характерный звук. Отозвалась женщина со сварливым голосом.
– Мадам Розмари? Здравствуйте, – Туманов знал, что эта женщина говорит по-английски. Он даже разговаривал с ней несколько раз. – Прошу простить, что отрываю вас от важных дел. Не могли бы вы позвать к телефону мадам Шмидт – она живет рядом с вами, и вы ее, безусловно, знаете? Еще раз прошу прощения, но, кажется, она неудачно положила трубку, не могу дозвониться.
Павел не владел информацией, что там за история с «ребенком Розмари», но соседка у Дины, по крупному счету, была не вредная. Хотя и с положенными для женщины ее возраста странностями. Пару раз он звонил по этому номеру, но вряд ли она его запомнила. Память у доброй женщины была хуже девичьей.
– Это Пауль Шмидт, – на всякий случай сказал он, – муж пани Шмидт. Вы должны меня помнить.
– Да по мне хоть архиепископ Кентерберийский, – проворчала добрая дама и, судя по тому, что не повесила трубку, ушла за соседкой.
Туманов изнывал от нетерпения. Он должен был сделать это еще вчера, когда над Красилиной и детьми не сгустились окончательно тучи.
– Да, Пауль, слушаю, – громко сказала Дина. Сердце защемило, перехватило в горле. – Слушаю, кто это?
– Да я это, Динка, – прохрипел Туманов.
– Господи, Пашенька, тебе там голову отрезают? – Она понизила голос. – Говори же... Мадам Розмари, кажется, подслушивает... Да говори же, не молчи, ты где?
– Тут я, – он откашлялся, – просто представляю, какая ты там стоишь. Вся такая воздушная, нежная...
– С завидными мешками под глазами. Нервная, взвинченная, растолстевшая, с безжизненными волосами и скрюченным носом. Ты будешь в диком восторге, когда меня увидишь.
– Новости, родная, не совсем радостные, – признался Павел. – Нет, со мной все в порядке, дело в тебе...
– Ах, во мне, и как я не догадалась! – всполошилась Динка. – Ты где находишься?
– В одной из европейских стран, – отозвался Туманов. – Но это довольно далеко от Швейцарии.
– Правда? Подожди, кажется, высветился твой номер... Код «плюс сорок семь» – какая страна? Боже, как все это знакомо... – Дина мучительно вспоминала.
– Не напрягайся. Это Норвегия. «Северный путь», однако. Повторяю, со мной все в порядке. Тепло, светло, и комары не кусают. Но вышла неприятность. Ты знаешь, как это бывает. Засада, подумал Штирлиц, все такое. Могут вычислить меня и тебя с детьми. Раньше у них не было такой необходимости – вы и жили спокойно. А теперь такая необходимость может возникнуть.