– Ну… попытался бы не допустить повторения этого… Наверное, так.
Священник кивнул, соглашаясь, наклонился вперед…
– А теперь послушайте сюда, лейтенант, потому что я расскажу вами нечто весьма интересное. И секретное, не подлежащее разглашению даже среди своих, за субботней кружкой пива. Мы не будем требовать от вас подписать какие-то документы, давать расписку о неразглашении секретной информации. Просто вы должны понять, что эта информация совершенно секретна и за ее разглашение будут применяться санкции. Неофициальные, не те, которые предписаны законом, понимаете?
– Да, – кивнул лейтенант.
– И вы готовы нам помочь?
– Вам нужен доброволец? – удивился Грей.
– Да, именно доброволец. Вы должны сами, осознанно принять решение – готовы вы нам помочь или нет. Если вы согласитесь, вам придется работать под прикрытием на другой стороне залива, возможно, в течение длительного времени. Не думаю, что есть смысл объяснять вам то, что работа по ту сторону залива всегда связана с огромным риском для жизни. С другой стороны – и мы вам поможем. После завершения операции вас ждет пособие в размере пяти годовых жалований и внеочередное звание. На время проведения операции вы считаетесь участником боевых действий и получаете боевые. Это не говоря уж о том, что вам представляется редкая возможность хотя бы частично расплатиться с этими варварами за то, что они сделали. Итак, лейтенант? Решение нужно принять сейчас.
Лейтенант Грей задумался. С одной стороны, все дела, которые ведет разведка – мутные, в них непонятно, кто друг, а кто враг, и от них лучше держаться подальше. А с другой стороны, а для чего он, собственно, служит? Не для того ли, чтобы защищать свою страну? Если ее нельзя защитить в открытом бою, но ему предлагают бороться с ее врагами тайно – вправе ли он отказаться?
– Я согласен, сэр, – коротко проронил он.
– Вот и хорошо, – «священник» уже полностью вел разговор, «боцман» сидел и молчал, – тогда, с вашего позволения, я кое-что расскажу вам. Об «адептах стужи».
– О ком, сэр? – не понял лейтенант.
– Сейчас поймете. Вы заметили, что примерно года три назад сопротивление в Северной Ирландии, с которым до этого нам удавалось успешно бороться, вышло на качественно новый уровень?
– Приходилось замечать, сэр, – процедил Грей. Тема была болезненная. Сасовцы принимали удар одними из первых.
– На вооружении католиков-террористов из ИРА появилось оружие, которого у них никогда до этого не было. В этом году уже дважды применялся реактивный огнемет «Шмель» – в последний раз две недели назад против полицейского участка, где сгорели заживо больше двадцати полисменов. Уже трижды в этом году вертолеты обстреливались из ПЗРК – раньше такого вообще не было. Про остальное я не говорю. Раньше ИРА была вооружена тем, что могла добыть в Штатах, через ирландскую общину – это помповые гладкоствольные ружья, гражданские пистолеты и револьверы, немного пистолетов-пулеметов, промышленная взрывчатка, такая, как динамит в шашках. Сейчас у них все больше и больше русского оружия, причем оружия не гражданского, а армейского. Автоматы Калашникова и даже новейшие Коробова, которые и в России только начали поступать на вооружение. Снайперские винтовки всех видов, в том числе бесшумные. Гранатометы, реактивные огнеметы, ПЗРК. Это армейское оружие, обладающее чудовищной разрушительной силой – и они применяют его в густонаселенных городских районах, против наших частей, которые, по сути, являются хорошо вооруженными полицейскими. В результате – огромное количество жертв – наши солдаты просто не готовы к отражению нападения с использованием такого оружия.
– Русские начали поставлять оружие в Ирландию? – догадался Грей.
– Судя по всему, да, но это один аспект проблемы. Второй аспект проблемы – это те самые «адепты стужи».
– Адепты, сэр?
– Мы их так называем, – «священник» внезапно улыбнулся, так улыбаются люди, когда вспоминают что-то для себя приятное, что-то из прошлого, – адепты стужи. Попробую объяснить, почему…
Священник порылся во внутреннем кармане пиджака, достал старенькую потрепанную фотографию, выложил на стол перед лейтенантом. Фотография была хоть и цветной, но старой, снятой на старой пленке. Группа тепло одетых мужчин на фоне какого-то здания, большого, серого, величественного. И… снег.
– Это вы, сэр? – лейтенант ткнул пальцем в одного из мужчин.
– Угадали… – «священник» одобрительно кивнул головой, – это действительно я, только много лет назад. Как думаете, где это снято?
– ???
– Это Москва, Николаевский вокзал – на него приходят поезда из Санкт-Петербурга, их столицы. Снято едва ли не тридцать лет назад. Когда-то давно мне пришлось прожить в России несколько лет. Я не любил самолеты и приплыл в Санкт-Петербург на корабле, а потом поехал на поезде в Москву, где сосредоточен их основной капитал и где я прожил пять лет. Дело было зимой – у русских очень суровые зимы, идет снег, а мороз такой, что можно замерзнуть насмерть. Как и многие туристы, я не был готов к такому морозу и, сойдя с поезда, основательно задубел, уже когда шел по холодному перрону. Меня встречали несколько человек из консульства, они потащили меня в ближайший магазин – он очень удобно расположен рядом с вокзалом – и я купил там себе русскую шубу – тяжелое, но очень теплое одеяние из выделанного меха, его носят зимой в морозы все русские, такая у них традиция. И такую же, из меха, большую теплую шапку. Я надел эти шубу и шапку прямо в магазине, выпил две чашки горячего черного чая, которым меня угостил владелец магазина – и мне сразу стало лучше. Потом мы пошли и на память сфотографировались около вокзала. Но тут кое-что не попало в кадр. Около вокзала есть такие уличные торговцы, они продают разную еду – в том числе и мороженое. И когда мы вновь подошли к вокзалу, я заметил несколько местных мальчишек. Они были одеты намного легче, чем я, у них не было не то что меховой шапки – у них вообще не было шапок, они так и ходили по морозу с непокрытыми головами. Они подошли к этому уличному торговцу, купили у него несколько порций мороженого и побежали дальше. И они ели это мороженое прямо в двадцатиградусный мороз и смеялись при этом. Они смеялись, лейтенант, они ели мороженое, в то время как я отчаянно пытался согреться в своей новой одежде. Как вы думаете, что я тогда понял?
– Что русские не такие, как мы? – осторожно спросил Грей.
– В точку! Они похожи на нас, но они совсем не такие, как мы! Когда мы умираем от холода, они едят мороженое. Они живут при абсолютной монархии, у них нет даже парламента, в котором были бы представлены интересы общества, но почти никто не испытывает неудобства при этом. Их монарх воспринимается ими не как тиран и диктатор – скорее как отец, и такое положение вещей, когда он передаст трон по наследству сыну, и никто не может повлиять на принимаемые им решения, воспринимается ими как нормальный порядок вещей. Они захватили нашу землю, предназначенные нам по праву колонии на Востоке [38] много десятилетий назад, но они искренне считают ее своей. Но самое опасное – у них очень высокий уровень национализма и патриотизма. Они готовы умереть за свою страну – и не только умереть, но и убить. И убив, они будут воспринимать это как должное, их не будут мучить кошмары по ночам. Судя по всему, лейтенант, они сейчас этим и занимаются. Убивают.