– Как зовут? – угрюмо спросил я.
– Т-т-тихон! – испуганно квакнул приказчик.
– Ты что, заика? – прикололся я.
– Да! – с готовностью подтвердил Тихон. – Ой! То есть никак нет!
– Так почему заикаешься? – продолжил я развлечение. Эх, мне бы еще рекомендовать ему вырабатывать «громкий командный голос»! Так не поймут – не по военной части паренек, а до съемок культового фильма «Офицеры» остается восемьдесят лет!
Впрочем, паренек оказался понятливым.
– Разрешите рекомендоваться: Тихон Лукич Мосейков! – именно «громким командным голосом» доложил приказчик.
– Молод ты еще для «Лукича»! – В этот момент я как-то подзабыл, что мой носитель – ровесник этому парню. – Но боек! Мне нужна твоя помощь! Савелий Федотыч! – повернулся я к хозяину лавки. – Отпустите Тихона со мной на пару часиков – по магазинам пробежаться?
– Конечно, конечно! – кивая, пробасил Фролов. – Да хоть на весь день!
И он оказался прав – именно целый день наш «шопинг-тур» и занял. Мы несколько раз нагружали коляску свертками и коробками доверху, и Захар отвозил «добро» домой, пока Тихон не подсказал, что доставку вполне возможно заказывать. Надо только оставить хозяину магазина или лавки адрес, и мальчишка-посыльный принесет твою покупку раньше, чем ты сам окажешься дома. Обманывать покупателей, подменяя товар или вообще «забывая» о покупке, здесь еще не научились. Через полчаса нашего поступательного движения по Мещанской пронесся слух, что купец-миллионщик скупает все, что видит. Хозяева магазинов бросали свои конторки и выходили на мостовую, чтобы лично встретить мой экипаж. Вокруг начинали крутиться молодые продавцы, наперебой предлагая «посмотреть», «примерить», «подобрать». У меня сразу начинало рябить в глазах от разноцветных тканей. Спасал только Тихон – он рассекал процесс, словно ледокол весенний лед, безошибочно указывая на разные недостатки товара и непременно замечая достоинства.
– Вот смотрите, Александр Михалыч, полотно батистовое голландское, тонкое, как паутинка! – шептал он мне на ухо. – Отлично подойдет для нижнего платья. Но здесь мы его брать не будем! Агашин, жидовская морда, по три рубля за штуку [71] ломит, а вот в лавке напротив, у Егора Просейкина, за то же самое полотно мы два с полтиной отдадим!
Известность начала приносить свои первые плоды – в третьем по счету магазине с меня не взяли денег на месте, сказав, что я вполне могу отдать «потом». Дальше такие предложения пошли косяком, но я все равно записывал карандашом в небольшой блокнотик (подаренный мне тут же по случаю) все расходы, стараясь, чтобы они не превысили бюджет. Но до полной выборки лимита было еще далеко. Я не уставал поражаться низким, с моей точки зрения, ценам.
Полный мужской костюм для повседневного ношения можно было приобрести за 10–20 рублей. Брюки отдельно – полтора-два рубля. Костюмы на заказ, да еще и из импортных «заморских» тканей стоили, конечно, дороже, но и их цена не зашкаливала за 80 – 100 рублей. Женские платья индивидуального пошива шли по 50–70 рублей, категории «люкс» – 150–300 рублей. Но простой дамский жакет 5 – 15 рублей, юбка – 2–3 рубля. Пальто драповое или бобриковое на вате – 9 – 12 рублей, пальто на барашковом меху – 18–30 рублей.
А на продукты цены, в сравнении с XXI веком, так и вообще были смешными!
Фунт [72] пшеничной муки – 6 копеек, ржаной – 3 копейки. Фунт хлеба «ржанаго, простаго, чернаго» – 2 копейки! Ситник по 6 копеек за фунт! Сливочное масло – 35 копеек за фунт, подсолнечное – 18 копеек, сметана – 20–25 копеек, бутылка [73] молока – 8 копеек, десяток яиц – 20 копеек. Грибочки маринованные – 15 копеек за фунт! Даже мясо и рыба не входили в категорию «недоступных продуктов»: говядина высшего сорта – 17 копеек, свинина – 12 копеек, телятина – 20 копеек за фунт! Фунт стерляди – 15 копеек, лососины – 35 копеек, осетрины – 30 копеек. А картошка так и вообще летом шла по 1 рублю за мешок!
Было даже как-то удивительно, что в это же время гуляки разных сословий умудрялись просаживать на пьянки тысячи рублей! Это сколько же водки надо выпить?!! Или врали нам историки?
По ходу дела у меня возникла одна идея – а не нанять ли мне Тихона камердинером? А что? Молод, умен, отлично разбирается в шмотках, да еще и парикмахер! По-любому он сможет лучше Марковны ухаживать за формируемым гардеробом. Идею эту подсказал сам Тихон, спросив после покупки шелковых сорочек, не сожгут ли при глажке мои домашние тонкую ткань. Вспомнив тронутые артритом руки Марковны, я понял – сожгут!
В обеденном перерыве мы по рекомендации Тихона взяли столик в ресторане «Светозар», где во время посещений Нижнего любил откушать Шаляпин. Выпив по рюмке настоянной на лимонных корочках водки, мы, следуя заветам профессора Преображенского, неспешно закусили горячими севрюжьими котлетками. Затем последовала наваристая уха «по-архиерейски», расстегаи с телячьим мозгом, а на десерт засахаренная дыня. Затем нам предложили кофе и сигары. Тихон кофе выпил, а от курева отказался. Я же не удержался, хотя зарекался в новом теле не курить, и взял сигару, оказавшуюся гаванской «Короной» ручной «сборки». Попыхивая ароматным дымом (девственное Сашенькино горло драло немилосердно, хотя курил я не затягиваясь!), я спросил у официанта коньячку. Принесенный напиток превзошел все мои самые смелые ожидания! Коньяк оказался российского производства, марки, что погибла в революцию, – Шустовский. Его действительно хотелось смаковать во рту, чувствуя, как он испаряется на языке, оставляя тонкое приятное послевкусие. Эх, пивал я в «старой» жизни разные коньяки, в том числе и очень дорогие, но этот… Этот мог поспорить с лучшим «Хеннесси» пятидесятилетней выдержки, хотя сам был всего лишь пятилетним. В чем тут секрет? Сорт винограда? Купаж? Местность, где произрастали дубы, отдавшие древесину на бочки? А может, всему виной экология? Ведь как ни старайся, а на почве, впитавшей соли тяжелых металлов, да под небесами, закопченными выхлопами миллионов автомобилей, хороший виноград не вырастишь!
Вот под этот божественный коньячок я и выкатил Тихону предложение, от которого он, вопреки законам жанра, отказался.
– Спасибо за лестное предложение, Александр Михалыч, но… – Тихон запнулся. – Только не могу я. План у меня есть, и нарушать его не хочу. Я сейчас у Савелия Федотовича за правую руку, а вскоре он расширяться собирается, так на этой лавке я старшим останусь. Поднакоплю деньжат и в Москву! Я здесь на парикмахера учусь, чтобы потом продолжить обучение в салоне мусье Ришара. А уж выпускник его «академии» может потом в любой салон поступить. А куаферы получают…
– Погоди! – прервал я изложение жизненного плана Мосейкова. – А в финале-то что?
– Хочу свой салон открыть! Назову его «Салон красоты»! – с энтузиазмом воскликнул Тихон.
– Так я твоей карьере мешать не буду! – сказал я. – Поработаешь у меня пару лет – хватит денег на два салона!