– Не любим, – кивнул Астрахан. – Это из-за меня его выгнали из армии. А меня из-за него чуть не убили. Могу рассказать, но при одном условии. Вернее, при двух. Первое – не перебивать. Второе – дальше нас троих эта история не пойдет. Ясно?
Они кивнули одновременно. Момент, решив, что сейчас самый подходящий момент, приобнял девушку за плечи, но Марина, не теряя бдительности, тут же его руку сбросила.
– Это было в мою третью командировку на войну, – начал рассказывать Данила. – Я уже был контрактником, собирался служить дальше. Мне служба нравилась, воевать я… ну да – люблю. Ну и люди в отряде подобрались нормальные. Такие, что и спину прикроют, и из-под огня вытащат. Нас послали на Памир. То есть на границу Таджикистана, Афгана и Китая. Есть там такое место… Рай для контрабандистов. Мы работали на горных перевалах по караванам наркоторговцев. Выходы были автономные, без связи – у моджахедов появились сканеры частот, поэтому приходилось хранить радиомолчание. Задача простая: нашел караван – уничтожил караван. Наркоту сжигали. Из Афгана шел опиум-сырец в таких больших войлочных тюках, он горел плохо. Китайцы гнали «стекляшку», был тогда такой модный синтетик, этот от огня начинал стрелять, как петарды. А таджики… Из-за таджиков все и случилось. – Данила сделал паузу. Вспоминать не хотелось, но надо было – он понимал, что ему станет легче на душе, если расскажет это хоть кому-то. – Мы нашли схрон. Такой себе обычный кишлак в горах… Овцы, козы, немытые дети. И большой каменный дом с забором. В заборе пулеметные гнезда, на крыше зенитная установка. Вокруг забора минное поле. Классическое обиталище местного наркобарона. Кишлак, как положено, но холме. Мы – на соседней высоте. Расстояние километра два, через низинку, и все простреливается. А в кишлаке явно какой-то сходняк – джипов больше, чем овец… По инструкции в такой ситуации автономная группа зачистки роты глубинной разведки (так мы официально назывались) должна нарушить радиомолчание, сбросить в эфир пакет данных о своем местоположении и подсветить цель лазером. Дальше сработают «сушки»-стратосферники. Процедура простая: включил GPS, нажал кнопку «отправить», навел лазер на берлогу наркобарона, подсветил для самонаводящихся ракет, и потом можно брать бочонок поп-корна и любоваться зрелищем. Так мы и сделали, но вместо авиаудара получили сообщение. Незашифрованное, по открытому каналу. От Мансурова. Он приказал брать схрон штурмом. – Сплюнув под ноги, Астрахан продолжил: – Штурмом! Без подготовки. Без разведданных, без артобстрела, без прикрытия с воздуха. У нас даже простого беспилотника не было… Голым задом – да на колючую проволоку. Но в армии, как известно, приказы не обсуждают… – Он сделал паузу, заново вспоминая те события. – В общем, схрон мы взяли, четверо моих легли в низине, еще двоих потерял на минном поле. Нас оставалось пятеро, но схрон все же зачистили. Странно, но афганцев там не было. На джипах были китайцы, а наркобарон местный оказался таджиком. У них большая сделка намечалась, «стекляшки» было тонны две, не меньше. И вот стоим перед этой грудой «стекла», чешем затылки и думаем: зачем, ну вот зачем было огород городить? Зачем мы грудью на амбразуру лезли, хороших бойцов теряли? Стоим и тихо звереем. И тут поступает новая вводная от Мансурова. Оказывается, к схрону двигается со стороны Таджикистана караван «хаммеров». Их надо встретить, наркобарыг убить, груз из «хаммеров» перехватить. Что называется – не было печали… Встретили. «Хаммеры» были армейские, с пулеметами и ракетными установками. А мы же – спецура, не пехота, нам в лобовые атаки ходить не с руки, не тому обучены, не для того предназначены. Да и оставалось нас всего пятеро. Да, было пятеро… А остался я один. И то каким-то чудом пулю башкой не поймал. – Данила машинально погладил старый шрам от скулы до виска. – В общем, – перешел он к концовке, – валяюсь я, контуженный, усыпанный гильзами, залитый кровищей, на поле боя и слышу, как рация трещит. Доложите, блин, о результатах операции. Докладываю: все отлично, все погибли. И свои, и чужие. И тошно мне так, что самому сдохнуть хочется. А Мансуров, гнида, и говорит: ждите, скоро буду. А вас, боец Астрахан, представлю к ордену. Твою мать… Если б не злость, никогда бы не нашел в себе сил подняться. Но встал, пошел к «хаммерам» – посмотреть, за что мои ребята погибли. А там в багажниках чемоданчик такой, алюминиевый, знаете, с кодовым замком. И в чемоданчике – биотин в фабричной расфасовке. Его таджики китайцам поставляли в обмен на «стекло». И тут до меня доходит, что всю эту мясорубку Мансуров устроил только ради того, чтобы биотин взять. Это ведь не наркота, это чемодан вечной молодости! По тем временам где-то… не знаю, больше сотни миллионов долларов. Ах ты ж тварь, думаю… И гляжу – «крокодил» над горами появился, Ми-24М, через пару минут над кишлаком будет. Тут меня и перемкнуло. Я чемоданы распотрошил, биотин со «стекляшкой» перемешал, на улицу вышел и внутрь гранату кинул.
– Ну, ты псих, бро! – восхитился Момент. – Сотню лимонов, значит, пожег?
– Одиннадцать человек! – отрубил Астрахан. – Одиннадцать там легло, чтобы Шейх себе безбедную пенсию мог обеспечить. Хрен ему, а не пенсию… Дальше было неинтересно. Я – докладную, Шейху – трибунал, мне – повышение, только послал я их всех к матери, поругался с командованием, потом еще психанул… В общем, они быстро все переиграли и вместо повышения выперли меня из армии. Но Земля круглая, суждено нам было опять встретиться с полковником Мансуровым.
Данила еще раз сплюнул и глотнул из фляжки воды. В горле пересохло. Давненько ему не доводилось так долго говорить.
– Вряд ли, – сказала Марина задумчиво. – Вряд ли это личное. Если бы Мансуров хотел отомстить, он бы сделал это раньше. А идти так далеко, в Сектор, причем в начале лететь на вертолете?
– Тут ты права, сестренка, – кивнул Момент. – Кто бы ему вертушку для полетов над этой территорией выделил, если оно ему для личных целей? Не-ет, это ты, Мариночка, ему нужна… ты всем нужна… Такая ты замечательная, что Мансуров без тебя жить не может… И я вот тоже уже совсем не могу…
– Геннадий, – не выдержала Марина, – а вам никогда не говорили, что вы дурак?
– Неоднократно, – ухмыльнулся их проводник. – Всю жизнь говорят. И я очень стараюсь соответствовать, ибо дуракам везет…
* * *
К городу подошли затемно, с южной стороны, выбрали относительно целый двухэтажный дом на самой окраине, вдалеке от ограды, сооруженной местными вокруг центра.
– Надо бы окрестности осмотреть, – предложил Данила.
– Подождите в этом месте, – сказал Момент. – Вдруг хрен, который за нами тащился, уже здесь и засаду устроил? Он про меня не знает, я тихо разведаю.
– Кондратий, иди с ним, – велел Данила, снимая рюкзак.
– Не-не, бро, не катит. Его сразу заприметят, а я тут, можно сказать, свой. Тут у нас, бро, анархия, буферная зона, где все равны – из Воли ты, из Герба или одинокий следопыт. За забором – мочите друг друга, в городе – увольте. Я моментом, туда-назад, а вы пока обоснуйтесь в этом доме. На тебе балласт, – Момент поставил рюкзак на порог и танцующей походкой удалился.
Электричества в Икше не было. Данила закрыл ставни на первом этаже, занавесил окна, поставил на стол диодную лампу, и кухня заброшенного дома озарилась синевато-белым светом. Кондратий отправился на второй этаж – бдить.