Мародеры здесь, конечно, побывали, вынесли всю технику, даже встроенную плиту вырвали с корнем. Но стекла за ставнями остались целы, входная дверь – тоже, и Данила закрыл ее изнутри на засов.
Не успел он сесть на прогнивший диван и вытянуть ноги, как в дверь постучали.
– Свои, – пробасил Кондратий, со второго этажа видевший, кто подошел к дому.
Астрахан открыл дверь – это вернулся Момент.
– Значит, так, бро, – сказал он, войдя в комнату. – На воротах стоят местные, у меня с ними отношения не очень, а знакомые, кого в городе встретил, говорят, что чужаков вроде не было, но они не уверены. Так что расслабляться я бы не стал.
– Хвост не привел?
Момент махнул рукой:
– О чем ты говоришь, бро!
– Никто за ним не шел, – заметил спустившийся Кондрат. – Эх, костер бы. Ужинать пора. Девушка пусть займется.
Марина вскинулась:
– А почему я?
– Потому что, если в отряде есть женщина, то готовка – ее дело.
Марину взбесило такое отношение: она – полноправный член экспедиции, ее должны опекать, а не ставить «к плите»! Отметив, что, чем дальше в Сектор – тем сильнее, ярче ее эмоции, она уже открыла рот, чтобы высказать этому недоумку все, что думает, но Данила успел первым:
– Никакого костра. Заметить могут и местные, и Шейх, если его отряд подвалит сюда. Момент, тут ведь живут? Ограда там, за домами…
– В Икше-то живут. – Гена закурил самокрутку, и по кухне поплыл сладкий запах. – Живут, бро. И ты прав, моментом прибегут. Такие дела. Жрем сухпай и не отсвечиваем. Кстати, чуваки, у меня есть бутылка. Специально для серого вещества и шершавых нейронов тех, кто не курит дурь… Говорят, Сектор ломает, а бухло помогает склеить этот мир.
– Наркоман и алкоголик, – вздохнул Данила, – никакого алкоголя. Расслабимся – тут нас и возьмут. Всем понятно?
– Понятно, бро. Но ты же знаешь, я и расслабленный всех моментом положу.
Кондрат ничего не ответил, он прогуливался по кухне, оценивал обстановку. Марина открыла рюкзак с провизией: стереотипы – стереотипами, но если никто, кроме нее, не спешит заняться едой, не голодать же!
Марина думала, ее тревога пройдет со временем, но ничего подобного. От апатии последних дней не осталось и следа, Марина нервничала все сильнее, и с приближением ночи ее стало «накрывать». Вот и сейчас: чудилось неладное. Не опасное, а именно неладное, чуждое.
И будто пела девушка – тихо, на границе слышимого, пела, звала и тосковала. Но если прислушаться всерьез, замерев: нет, ничего не слышно.
Марина помотала головой. Все-таки бессонная ночь и дневной переход дают о себе знать. Надо выспаться. Очень хочется забраться в спальник, чтобы тепло, чтобы рядом…
– Пойду, гляну, как на улице, а то чё-то не по себе, – сказал Кондрат и сбил Марину с мысли. – Да и по второму этажу надо еще раз прошвырнуться.
– Погоди, чувак, я с тобой. Нечего одному ходить… Бро, из кухни без меня – ни ногой.
Данила пробурчал что-то недовольное, но возражать не стал. Он сегодня дважды спас Марину: на берегу канала от хамелеона с щупальцами и позже, в том заброшенном поселке, от хамелеона-стрекозы. Но при этом не казался заинтересованным ни в ее дружбе, ни в ее расположении. Марине никогда не нравились невысокие спортивные брюнеты, но Данила был вполне себе ничего. Очень даже ничего. Глаза у него красивые, ресницы длинные.
– Данила, а где у нас вода? – она сделала вид, что не заметила канистру.
Он молча указал и занялся оружием.
А таинственная девушка все пела. Марина прислушалась: не похоже это на галлюцинацию, и ощущение чуждости никуда не делось. Опасности нет, не чувствует она ее. Марина собралась спросить у Данилы, не слышит ли он этот зов, попробовать еще раз начать диалог, обратить на себя внимание, но вернулись Геннадий с Кондратом – притихшие, хмурые.
– Трупешник наверху, бро. Мумия, м-мать… Так, наверное, с появления Сектора и пролежала. В кровати. Спать здесь придется.
– Да без проблем, – Данила присел у рюкзака и что-то там искал, подсвечивая себе фонариком, – давайте есть и укладываться уже.
У Марины сжалось сердце: он говорил со спокойной уверенностью, редкий мужчина так себя ведет, еще реже мужчина совершает поступки… Она смотрела на Данилу, не отрываясь. Почувствовав это, Данила обернулся.
– Что?
– Данила, – тихо, отчего-то хриплым голосом сказала Марина, – а ты пение не слышишь? Такое, знаешь… Будто девушка зовет куда-то?
– Приплыли, бро! – ахнул Гена. – Мариночка, душенька, а тебе ничего не захотелось, когда ты это пение услышала?
Марина в сторону наглеца даже не глянула. Он ее не интересовал. Он только мешал. Марина сосредоточилась на Даниле – вся, без остатка. Ну почему она раньше не замечала, какой он? Самый лучший. Самый-самый!
– Походу, совсем приплыли. – Гена хихикнул, но как-то грустно. – Бро, девочка «сирену» поймала. Марина! Мариночка! Посмотри ты на меня, я же лучше!
– Какую сирену? – удивился Кондрат.
– Искажение такое. Прилипнет куда-то и поет. Ну, типа поет неслышно. Кто поймает – пение услышит, тот, бро, моментом захочет… Хм. Либидо пробудится. Что, слово незнакомое? Бабу, бро, захочет. Или мужика. Бывает сирена хиленькая – только на одного хватает, а бывало, целыми отрядами попадали! Один раз шла группа, словили дружно сирену. На утро командир проснулся… Вот смеху было. Он даже пристрелил двоих. А виноватых, бро, и нет, под сиреной человек только про это способен думать. Марина! Ну глянь на меня! Не, бесполезно. Бро, Астрахан, она на тебе цикланулась. Свезло тебе, ох, свезло.
Марина перестала его слушать. Какая разница, что несет этот болтун, это бесхребетное трепло, алкоголик и наркоман! Настоящий мужчина – вот он, только руку протяни… Марина и протянула. Шагнув к Даниле, взяла за плечо. Какие твердые мускулы! Она едва не облизнулась.
– Эй, чувак, Кондратий, пошли наверх… Идем наверх, говорю! Давай, чувак, бери жратву и топай. Не-не-не! Лампу оставь, мы, типа, бдить будем, но снаружи не должны знать, что внутри есть кто. Не фиг нам тут делать… к сожалению.
– Зачем наверх? К трупу?..
– Пойдем, пойдем, шагай, я тебе потом объясню. А ты, бро, не стесняйся, это не то, что «воспользоваться ситуацией» называется, она совсем с катушек слететь может, если ты, гм, ее тягу к себе не удовлетворишь. Смекаешь, бро? Придется уж тебе постараться теперь просто ради блага девушки… мда.
Они остались вдвоем. Даже не уйди Гена с Кондратом, Марину бы это не смутило. Она подвинулась еще ближе, погладила Данилу по спине.
– Марина, – он отстранился, – послушай, это же не ты…
Ну зачем он говорит? Надо его поцеловать, чтобы замолчал. Данила вздохнул, развел руками, будто смиряясь, и обнял ее. У Марины закружилась голова. Одежда мешала, она потянулась расстегнуть куртку.