— Охреносоветь… Надо было раньше об этом спросить… — Старший из собеседников изумленно посмотрел на молодого. — И что, после этого вас отправили сюда одного?
— Нет, конечно! Сначала — на стажировку и только через год допустили к самостоятельной работе. А что?
— Вальтер, я в свое время учился год! Между прочим — по ускоренной программе! Имея за спиною полный университетский курс! Опыт военной службы и несколько лет упорных занятий стрельбой, фехтованием и борьбой! И то на меня смотрели как на выскочку, не имеющего хорошей подготовки. Сколько языков вы знаете? Кроме немецкого — с ним-то всё в порядке, успел уже проверить. За имперского немца не сойдёте, так это и не страшно — здесь полстраны таких.
— Так я на нем с десяти лет разговариваю! У нас сосед-немец в квартире жил, я с его сыном дружил, вот и научился. По-чешски понимаю, только вот говорить… — смутился молодой.
— Да-а…
— А у вас как с этим? Немецкий-то безупречен — мне бы так!
— Французский, английский и японский — свободно. На двух первых говорю и пишу. По-японски тоже писать могу, хотя и не очень хорошо. Китайский — мандаринский диалект. Чешский — могу разговаривать, хотя за своего и не сойду.
Молодой обалдело замолк. Проводник покрутил головой, осматриваясь по сторонам.
— Вот что… — Он на секунду замолк, провожая взглядом проезжающий мимо автомобиль. — Я, конечно, понимаю, что вы обязаны время от времени отъезжать для доклада руководству… Ничего по этому поводу возразить не могу, им, в конечном итоге, виднее. Но! Настоятельно прошу вас довести до их сведения следующее. Пусть хоть из кожи вылезут, но чтобы командировки эти прекратились! У нас впереди ответственнейшие встречи, к которым вы, как я теперь вижу, готовы не в полной мере! Вы, Вальтер, самостоятельно не можете заменить меня на этом посту! Или пусть присылают сюда кого-то более опытного!
— Но…
— Сколько времени мы с вами провели вместе? Всего?
— Две недели перед каждой встречей и неделю после… Всего — почти пять месяцев.
— Да-а… в иное время с меня пять шкур за такой ляп спустили бы! Да и сам-то я хорош! Понадеялся на ваше руководство… думал — всё как у людей… Кто ж знал, что у вас такие порядки в ходу? Стрелять вас учил, проверяться… да тут с самого начала вообще всему учить надобно! Заново!
— Ну что же вы так-то разоряетесь? Нормально же всё у нас прошло? Никаких промахов не допустили до сих пор…
— У разведчика, Вальтер, ошибка бывает одна. Первая — и она же последняя. А у нас с вами такое событие влечёт ещё и чужую смерть, возможно, что не одну!
— Отчего вы так дурно обо мне думаете? Я что, где-то капитально ошибся?! — возмутился, наконец, молодой.
— Ошиблись? — успокоился вдруг его собеседник. — Хорошо. Давайте хоть сегодняшний случай разберём. Сколько было в пивной вооружённых людей?
— Четверо.
— Кто именно?
— Манфред, один из тройки мордоворотов, служанка и сам Готлиб — у него вы кинжал забрали.
— Всё?
— Да, всё.
— Во-первых, мой друг, мордовороты были вооружены все. Просто не доставали оружия. Кстати говоря, почему?
— Э-э-э… приказа не было…
— Здесь не армия, мой друг! Приказа не ждут! Просто мы сели так, что Готлиб оказался с нами на одной линии, стреляя по нам, можно и его завалить легко. Я же не просто так именно этот столик выбрал — негде ему больше было сесть. А отчего не стреляла служанка?
— Не успела?
— Ей Готлиб по барабану, она Хромого охраняет. Кстати говоря, неплохо это делает. Как минимум парочка жмуров за ней числится. Так вот, пока ему непосредственной угрозы нет, она оружие и не вытащит. А когда я их обоих на мушку взял, дергаться уже поздно было. Так что в какой-то мере вы правы. Хорошо. Готлиб?
— Ему нечем стрелять было.
— Но нож-то был? Что ж он им не воспользовался?
— Не знаю, каким он там мастером раньше был, но сейчас явно расслабился. Даже на руки вам не смотрел — а зря!
— Хм! Ну, хоть это вы запомнили… Хромой?
— Не чувствовал для себя угрозы.
— Верно!
Проводник почесал в затылке:
— Ладно… хоть как-то… В общем, просьбу мою своему руководству вы передайте незамедлительно!
— Уж в этом-то можете не сомневаться — передам! Я здесь, пожалуй что, самое заинтересованное лицо!
Молодой чекист переключил передачу, обгоняя попутный автомобиль. Вежливо раскланялся с его водителем, который чуть принял вбок, пропуская их «Опель».
— Правильно, — заметил спутник. — Хотя и необязательно, — но это признак хорошего тона.
— Как многое мне ещё предстоит узнать! Скажите, Карл, отчего при встрече с нами вас всегда приветствуют первого? Из-за возраста? Или есть ещё какая-то причина?
— Есть. — Рука Проводника коснулась шрама на щеке. — Что это, по-вашему?
— Шрам…
— Не просто шрам — это «шмисс»! След студенческой дуэли.
— М-м-м… но ведь дуэли… их вроде бы запретили?
— Эти — нет. Такой шрам означает, что его обладатель принадлежит к закрытому студенческому братству. Туда кого попало не примут. Так что в девяти случаях из десяти перед вами аристократ. Причём — не скороспелый. А уж в сочетании с офицерской выправкой… Подобного человека принято уважать.
— И эти уголовники… они тоже… понимают такие тонкости?
— Нет. Не в том смысле, что не понимают. Просто уважают не из-за этого. Вернее, не только из-за этого.
— А из-за чего?
— Я уже говорил вам, что в их среде умная голова значит намного больше, чем пудовый кулак?
— Да.
— Так уж вышло, что лет… двадцать назад я должен был вытащить из полицейского участка одного человека. Не из наших, но обстоятельства того требовали…
Пронзительно проскрипела петлями рассохшаяся входная дверь, и дежурный шуцман поднял голову на вошедшего. Вернее, вошедших, ибо их было трое.
— Что вам угодно, майне херрен? — Он покосился на часы. Утро, половина пятого!
— Криминальассистент Леман! — представился первый из вошедших — высокий крепкий мужчина со шрамом на щеке, демонстрируя полицейский значок. — Могу я видеть дежурного?
— Вахмистр Гарнике отдыхает… я сейчас его позову.
— Буду вам весьма обязан, мой друг!
Шуцман покосился на сопровождавших инспектора лиц. Уж один-то из них делал это явно не по своей воле — его правая рука была пристегнута наручниками к левой руке сопровождающего.
Вздохнув, шуцман открыл дверь и уже вскоре стучался в кабинет дежурного.