Пашка-Крематорий никогда не жаловался на здоровье. Бывают такие люди, даже триппер и СПИД к ним не пристают. Не страдал он и нервными расстройствами, казалось, что скороспелый вор в законе сделан не из плоти и крови, а отлит из металла. Даже теперь, когда решалась его судьба, Пашка оставался спокоен, как сытый слон. Даже исчезновение Артиста его не насторожило.
«Он слабак, – с презрением подумал Пашка, когда ему сообщили, что Артист не появился с утра в офисе и его нигде не могут найти, – испугался того, что сам наворотил. Если ввязываешься в игру, не останавливайся. Хочешь много выиграть, должен много поставить. Запил Артем, сорвался, заехал к телке. Выползет через неделю весь черный с перепоя. Еще будет мне ноги лизать, чтобы простил за срыв. Но свою работу он сделал. Артист бывает незаменим, жестокость – тоже редкое качество».
«Гранд Чероки» остановился перед шлагбаумом у будки охранника.
«Вот и приехали, даже не заметил, как время прошло», – подумал Пашка-Крематорий.
За шлагбаумом терялись в темноте остроконечные крыши коттеджей. Фонари горели только на главном проезде поселка. Охранник без особой спешки сверил номер машины с записанным в журнале и поднял полосатую доску. «Гранд Чероки», прокатив по лабиринту проездов, завернул в раскрытые ворота одного из участков. На подсвеченной низкими фонарями-торшерами лужайке уже стояли две машины.
Водитель Пашки-Крематория привозил своего хозяина в этот поселок уже не первый раз, но до сих пор не знал, кто живет в просторном, сложенном из деревянного бруса доме. Засиживался Пашка в гостях обычно до самого утра, садился в машину уставший, слегка пьяный, но неизменно довольный.
На террасе попыхивал сигаретой охранник, крепко сбитый мужик с неулыбчивым лицом. Темный костюм он носил неумело, сразу чувствовалось, что привык к камуфляжу. Из-под расстегнутого пиджака выглядывала кобура толстой телячьей кожи. Охранник спустился с крыльца и без тени улыбки, без намека на радость поприветствовал гостя:
– Здравствуйте. Вас ждут. – И затем уже обратился к водителю «авторитета»: – Можете вздремнуть. – И указал на отдельно стоящий домик.
Водитель, прихватив с собой пачку сигарет и зажигалку, поднялся на крылечко. Все остальное, как он уже знал, ждало его в одной из четырех небольших комнат: узкая кровать, застеленная свежим бельем, маленький холодильник с едой и напитками, телевизор с наушниками.
Пашка-Крематорий взбежал по ступенькам. В гостиной стоял накрытый стол. Но блюда были почти не тронуты, так, кто-то слегка поковырялся, чтобы закусить рюмку-другую. В пепельнице покоились три окурка. Один наверняка мужской, выкуренный до самого фильтра, и два женских – со следами помады.
На спинке стула криво висел пиджак, в чистой тарелке сиротливо лежали солидные очки в толстой оправе. Пашка выдернул из-под стопки бутербродов салатный лист и захрустел им. Гостиная занимала почти весь первый этаж просторного дома. Одна крутая лесенка вела наверх, к спальням, вторая приглашала спуститься вниз, в цокольный этаж. Именно оттуда, снизу и доносились приглушенные голоса, женский смех.
Пашка-Крематорий сбросил ботинки, пиджак и, на ходу стягивая галстук, спустился по деревянным ступеням. Стены цокольного этажа были облицованы небесно-голубой плиткой, потолок сиял белизной, яркий свет заливал золотистый деревянный пол. Ощущения того, что попал в подземелье, не было, наоборот, казалось, будто вознесся в небеса. Пашка потянул на себя широкую дверь с двойным матовым стеклом и широко улыбнулся. На него тут же пахнуло влажным теплым воздухом.
На краю небольшого бассейна в шезлонгах сидели двое мужчин. Их не очень приглядные тела не прикрывали даже простыни. На бортике бассейна рядком устроились в чем мать родила три молоденькие девушки и плескались ногами в кристально чистой воде.
Пашкина улыбка почти мгновенно сползла с лица, он оторопело переводил взгляд с одного мужчины на другого. Лысеющий брюнет с золотым крестиком на волосатой груди поднял пухлую ладонь и сжал ее в кулак.
– Привет, мафия, – с сильным акцентом проговорил тот и тут же звонко ладонью ударил себя по ляжке.
Второй мужчина вел себя куда скромнее, как и подобает хозяину дома, он поднялся и, словно не замечая своей наготы, пожал Пашке руку. Несмотря на оформившийся живот, в нем чувствовалась военная выправка.
– Здорово, не ждал своего заокеанского компаньона здесь встретить?
– Всегда лучше знать правду заранее. – Пашка быстро взял себя в руки, смотрел уже спокойно, неторопливо разделся. – Душ приму, весь день на ногах, – бросил он и задвинул узорчатое стекло душевой кабинки.
На самом деле ему не столько нужно было помыться, как выкроить несколько минут и подумать над тем, почему оказались рядом два человека, которые, как думал он еще минуту назад, даже не подозревают о существовании друг друга. Появления партнера из Америки он ждал, даже знал, что тот уже прилетел в Москву. Но сам выходить с ним на встречу не спешил. Еще не было окончательной ясности с Карлом, хотя в мыслях Пашка старого законника уже списал со счетов.
«Не поставит братва казначеем общака вора, не вернувшего вовремя деньги. А запасного варианта у Монгола нет».
И вот сюрприз… Оказывается, сицилиец вхож в дом полковника ФСБ, с которым у Пашки были связаны не самые лучшие воспоминания.
«Конторщики» взяли Пашку в оборот еще на зоне. Человек, назвавшийся впоследствии полковником Анохиным, приехал к нему под видом адвоката, пособлявшего Пашке выйти на досрочное освобождение. И сразу же напомнил ему о двух аферах с финансовыми пирамидами, за которые Пашке пришлось бы сидеть еще и сидеть. Предложение Анохина было простым, как грабли: сдать канал, по которому на зону попадали наркотики, а за это – досрочный выход на волю.
Пашка спорить не стал, не собирался он мотать долгий срок, на воле дела ждали. «Контора» все чисто сделала. Поставщиков взяли через полгода после того, как он откинулся. И выходило, что сдал их не Пашка – «конторщики», как бы случайно, информацию на одного старого блатного слили, мол, он, сука, все им и разболтал за дозу. Про блатного «нарка» им сам Пашка и подсказал.
И только оказавшись на воле, понял Пашка-Крематорий, что полковника Анохина наркота мало интересовала, так, эпизод в его биографии. Его «конторе» банки были нужны и информация. Анохин Пашку не только про дела братвы расспрашивал, но и помогал банки на ноги ставить – вовремя подсказывал, кто против него пакость затеял. Взаимовыгодное сотрудничество у них выходило.
Пашка включил холодную воду, струи обжигали, впивались в тело, постепенно в голове возникала ясность.
«Сошлись сицилиец с эфэсбэшником. И хорошо, что Анохин сам мне его продемонстрировал. Раз тайны из этого не делает, значит, по-прежнему доверяет».
Пашка-Крематорий закрутил кран, встрепенулся, как пес, сбрасывая с себя холодные капли, вышел из кабинки уже спокойным, даже улыбался. Девушки перебрались поближе к шезлонгам, одна из них даже залезла на колени сицилийцу, и тот крепко держал ее за крутые бедра.