– Думаю, что здесь никак не меньше десяти тысяч вольт, – сказал Федор, придерживая Ивана, поскольку тот, не задумываясь, собирался голыми руками разорвать провода. – Надо что-то типа изоляции.
– Что именно?
– Что-то резиновое или деревянное, – объяснил Федор.
Иван бросился в сторону. Уже через секунду он держал в руках детский полиэтиленовый круг для купания, выпавший из какого-то чемодана.
Когда наконец они смогли разорвать провода, половина салона оказалась в полнейшей темноте. Это оказалась как раз та половина, в которой находилась молодая мать с ребенком. Как только погас свет, послышался сначала тихий, а потом быстро нарастающий плач ребенка. Скорее всего, он испугался темноты, и поэтому никакие уговоры матери не могли его успокоить. Когда Иван и Федор повернулись на плач, то увидели, что с конца салона к ним шел молодой парень, который поддерживал белокурую девушку. Она практически висела на его руках. Иван узнал эту парочку. Ведь это они так были счастливы там, в аэропорту, когда даже и представить не могли, что с ними произойдет через три часа. Недолго думая, Иван бросился помочь этому парню, так как было видно, что он сам сейчас рухнет на пол. Спецназовец подхватил девушку в тот момент, когда парень уже падал, споткнувшись об открытый чемодан. Посадив ее на уцелевшее кресло, помог подняться парню.
– Что с ней? – он показал на сидевшую девушку, которая никак не реагировала на происходящее.
– Не знаю. Я очнулся, она лежит. Послушал – дышит, – рассказывал парень, глядя в одну точку.
– А сам как себя чувствуешь? – спросил подошедший Федор.
Вместо ответа парень пожал плечами, продолжая смотреть в никуда. Потом повернулся к Федору:
– А мы где вообще? Помню, как мы летели в самолете, – он задумался, затем, видимо, начиная понимать, что произошло, стал оглядываться вокруг, и в его глазах появился ужас.
Видя, что парень, не успев прийти в себя, находится на грани нервного срыва, Иван попытался его успокоить:
– Без паники. Самолет потерпел крушение, но нам удалось спастись. Сейчас надо постараться взять себя в руки и попытаться помочь себе и остальным в сложившейся обстановке, – он похлопал его по плечу.
Парень как-то неуверенно кивнул головой, но было видно, что он еще не пришел в себя и не понимает, что от него хотят. В этот момент девушка, которую он нес, стала приходить в себя и застонала. Парень как-то сразу оживился и, подскочив к ней, стал трясти ее за руку.
– Маша! Машенька! Дорогая моя! Как ты себя чувствуешь? С тобой все в порядке? – он убрал ей волосы с лица. – Машенька, не молчи, любимая моя! Ты меня слышишь? Это я, Женя!
В ответ девушка приоткрыла глаза и посмотрела на него затуманенным взглядом. «Скорее всего, у нее сильнейшее сотрясение», – подумал Иван и сказал, обращаясь к Жене:
– Не надо, ты делаешь ей больно.
Он произнес это таким тоном, что Женя сразу убрал руки от своей невесты. Тут раздался громкий голос молодой мамаши, и все повернулись в ее сторону:
– Смотрите! Там! – она показывала куда-то рукой.
Повернувшись, Иван с Федором, не сговариваясь, бросились в ту сторону. Пока они помогали прийти в себя Жене и Маше, за их спинами начался пожар. Где-то под обшивкой самолета тоже случилось короткое замыкание, и теперь пламя уже стало перекидываться на вещи, раскиданные на полу. Перескакивая через обломки кресел, Иван и Федор кинулись к очагу пожара. Любое промедление могло закончиться для всех трагически. Они чудом остались живыми после крушения, но им угрожала опасность быть зажаренными заживо, поэтому, несмотря на обжигающие языки пламени, Иван пытался потушить огонь с помощью подвернувшейся под руку чьей-то ветровки. Но она была сшита из легкой ткани, и вскоре вспыхнула как свеча. В это время Федор бегал вокруг, затаптывая ногами успевшие загореться на полу вещи. Так как все пассажиры ехали с летнего курорта, разбросанные шмотки никак не подходили для тушения. Иван, схватив валявшуюся под ногами нижнюю часть кресла, пытался сбивать пламя на обшивке, но это не помогало. Огонь разгорался все сильнее.
– Надо попробовать оторвать обшивку! – прокричал Федор.
Иван бросил нижнюю часть кресла и, взяв кусок трубы, начал со всей силы бить ее торцом по обгоревшей обшивке, откуда вырывался огонь. С каждым ударом куски пластиковой обшивки отлетали, освобождая место огню, который становился все сильнее и сильнее. Очередной вырвавшийся красный язык пламени обжег Ивану лицо, оставив его без ресниц. Отскочив в сторону, он бросил трубу и начал растирать лицо. А когда через секунду снова хотел броситься в бой с пожаром, оказалось, что уже поздно. Он распространился настолько, что к нему невозможно было подойти. И в тот момент, когда казалось, что битва с огнем проиграна и ничего уже поделать нельзя, из-за спины Ивана ударила пенная струя огнетушителя. Повернувшись, десантник увидел высокого парня восточной внешности, который с невозмутимым лицом тушил огонь, как будто сдавал экзамен на пожарного. Выпустив всю пену в самое пекло, он бросил баллон на пол и пошел к освещенной части салона, где, сев в кресло, задрал ноги на соседнюю сломанную спинку и закурил сигарету. Непонимающим взглядом Иван посмотрел на Федора, но тот только пожал плечами в ответ. Потирая обожженную руку, десантник подошел к незнакомцу и, протянув руку, сказал:
– Меня зовут Иван. Спасибо за помощь.
– Меня можете называть Цой, – произнес незнакомец высокомерно, не ответив на рукопожатие.
Такое отношение к себе сильно возмутило капитана спецназа, но он решил не создавать конфликтной ситуации. Сейчас надо было заняться другими, более важными делами. В первую очередь наконец освободить зажатого между кресел Стаса.
Схватив трубу, Иван посмотрел на Федора, и они, не сговариваясь, пошли в конец салона. Вставив кусок трубы под согнувшееся кресло, вдвоем налегли на своеобразный рычаг, но тот не поддавался. Иван понял, что без посторонней помощи им не справиться, и обратился к парню, который сидел неподалеку от них, никак не реагируя на все происходящее:
– Помочь не хочешь, Цой?
– Не хочу, – нагло заявил парень.
Иван вложил всю свою злость в силу, с которой надавил на трубу. Федор бросился ему на помощь, и уже через минуту они смогли вытащить Стаса из железного плена. Затем усадили его в ближайшее кресло и тут только заметили, что за его ногой тянется кровавый след. Оказалось, что у Стаса сильно распорота икра.
– Что там? – спросил Стас у Федора, который осматривал рану.
– Рваная рана, – не стал врать Федор, – надо остановить кровь.
Подобрав какую-то цветастую рубашку, Иван порвал ее на длинные широкие полоски и, отдавая их Федору, сказал:
– Вот возьми. А я сейчас.
Он пошел к парню, который потушил пожар, но потом даже не соизволил привстать, чтобы как-то помочь в освобождении Стаса.
Приблизившись к Цою, грубо спросил: