– Доброй ночи. Добро пожаловать на территорию базы, – с долей пафоса произнес лейтенант Магвайер.
Бриджес, набросив капюшон, заспешила к зданию. Опершись о спинку стула, она с отвращением посмотрела за окно.
– В этой части Европы всегда такая погода?
– Подобное случается не так уж и часто, – военный деланно безразличным взглядом пробежался по продрогшей от холода мулатке, – может, горячего чая?
Бриджес отрицательно покачала головой. Сбросила мокрый плащ и подошла к раскаленной решетке отопителя. Вскоре покрытая пупырышками кожа щек разгладилась, посиневшие губы налились красным.
– Неужели было так сложно захватить проникшего на территорию базы пакистанца живым? Теперь нам только остается гадать, один он прибыл или… – Бриджес коротко махнула рукой: мол, претензии оставим на потом. – Есть ли какое-нибудь продвижение в поисках беглеца?
– Пока нет и в ближайшее время, боюсь, не предвидится.
Ответ удивил Уитни.
– Откуда такая уверенность?
– Около часа тому назад мне сообщили, что машину, на которой он ехал, унесло в море. Я уверен, что он погиб.
– Сколько людей задействовано в поисках?
– Было задействовано! – бросил лейтенант. – Это уже не имеет значения. Из-за штормового предупреждения они прекращают поиски и возвращаются на базу. Ураганом даже повредило передатчики гражданской мобильной связи. Весь Нарвик и окрестности в панике.
Бриджес была возмущена до глубины души таким ответом. Она поняла, что пора брать инициативу в свои руки – благо полномочия, которыми наделило ее ЦРУ, позволяли ей это сделать. Нахмурившись, она недружелюбно посмотрела в глаза офицеру.
– Поиски продолжить.
– Но… штормовое предупреждение. Круг посвященных в суть происходящего ограничен. К тому же нам не нужны конфликты с норвежскими властями. В споре с ними я не имею права ссылаться на ЦРУ. Мы не можем вести масштабные поиски на чужой территории. И мне об этом напомнили прямым текстом.
– Под мою ответственность, – тоном, не терпящим возражений, ответила мулатка, – а для норвежцев озвучьте, что мы разыскиваем офицера, совершившего сексуальные домогательства по отношению к одной из наших женщин.
– Не знаю, как вы к этому отнесетесь, но я распорядился сохранять видимость того, что в гостевом доме по-прежнему удерживается пленник.
Агент пожала плечами:
– Что ж, это разумно.
* * *
Временное затишье – промежуток между ударами урагана – использовали не только американские военные. Майор Лавров и капитан Збруев, оставив все лишнее в кемпинге, уже подходили к военной базе. Именно подходили, а не подбирались. Пока российские десантники не достигли ее границ, беспокоиться было не о чем – документы у них имелись надежные, но последние сто метров от дороги до сетчатого ограждения, поверху которого спиралью змеилась оцинкованная колючая проволока, десантники преодолели уже ползком.
– Первая линия, – Лавров осмотрелся, – здесь тебе ни камер, ни датчиков давления на почву. Всего-то и делов: как в чужой огород забраться.
Развязав рюкзак, майор достал небольшие кусачки. Капитан Збруев точно помнил, что такого инструмента у них не было. Все наличное они осмотрели еще в беседке. На вопросительный взгляд Збруева, Лавров ответил:
– У немцев в кемпинге позаимствовал.
Кусачки легко перерезали мягкую сталь. Батяня вывернул из сетки проволочный зигзаг. Метрах в двадцати от ограждения тянулась засыпанная привозным песком, приглаженная бороной полоса. Следили за ней не так уж рьяно. Сквозь бороздки в песке успели прорости сорняки, дожди сгладили рельеф. Немного осторожности, и десантники перебрались через нее, практически не оставив следов.
– Первый раз у меня так начинается задание, – прошептал майор Лавров, когда они с капитаном залегли на возвышение, – из всего оружия – саперная лопатка да стропорез. Хорошо, хоть бинокль есть. А освещение у них, как в парке культуры и отдыха по большим праздникам.
Лавров припал к окулярам бинокля. За все время осмотра он не проронил ни слова. Затем передал прибор Збруеву.
– А теперь и ты посмотри.
Майор не подгонял, он просто терпеливо ждал, когда Збруев повернется к нему.
– Доложи обстановку и свои соображения.
Капитан не хотел ошибиться, а потому формулировал осторожно.
– Почти наверняка Гусовского удерживают в так называемом гостевом доме.
– Основания?
– На подходах к нему наиболее плотная охрана.
– Согласен. Далее.
– Пытаться прорваться туда бессмысленно, даже если бы у нас было серьезное оружие.
– Тоже согласен. Вывод?
Збруев несколько секунд молчал.
– Единственный возможный вариант – попытаться захватить Гусовского, когда американцы будут его вывозить. Устроить засаду на пути следования.
Лавров погладил бинокль.
– Ты еще предложи сбросить сюда десант и прислать вертолеты для огневой поддержки. Тут тебе не страна третьего мира с устаревшим вооружением. Уничтожат еще на подлете. Но это лирика, а теперь о том, чего ты не заметил, или на что не обратил внимания, но это, впрочем, для десантника одно и то же.
Батяня предложил капитану бинокль.
– Смотри и находи то, о чем я говорю. Гостевой дом и участок возле него усиленно охраняются. Это правда. Но подходы к нему практически открыты, хотя, согласно вводной, так не должно быть. Теперь смотри на дорогу. КПП, вернее то, что должно быть КПП – груда обломков, а дежурному морпеху деться некуда. Так что на новое строительство не похоже, скорее, ЧП. Что-то у них случилось и, как понимаю, наши соседи кришнаиты к этому не успели приложить руку. Так что придется думать, и не спеши с выводами.
Збруев протер окуляры бинокля от покрывших их капель. По дороге от вертолетной площадки быстро мчался войсковой «Хаммер».
– Любое передвижение противника может дать информацию. – Батяня тоже следил за машиной.
«Хаммер» миновал разрушенный КПП и исчез за пригорком. Лавров, прикидывая в уме скорость машины, боялся ошибиться, спутав вновь появившийся на дороге свет фар с другим автомобилем. Но, нет. «Хаммер» они не упустили, проследили его до самой конечной точки маршрута.
– Как ты думаешь, кого они могут усиленно искать возле маяка?
* * *
Гусовский всегда умел выжидать. Целый день он просидел в укрытии – углублении под скалой в густых зарослях дикого шиповника, понимая, что высунуть нос наружу, значит, выдать себя. О ходе поисков он мог лишь догадываться, вслушиваясь в долетавшие до него переговоры военных. Несмотря на сильную боль в ноге и оцарапанные об острые скалы ладони, он вновь радовался жизни. В нем проснулся азарт.