«С каждым часом они ищут менее усердно. Если не нашли до сих пор, есть шанс, что не найдут».
На землю вновь опускались сумерки. Гусовский видел в узкой расщелине рваную тучу, в недрах которой глухо перекатывался гром. Она походила на громадную грязную тряпку, которую выжимали чьи-то невидимые руки. Внизу уже стемнело, лишь край тучи еще светился внутренним еле заметным тревожным сиянием. Низко пронеслись взволнованные чайки. Что-то в их полете было мистически отталкивающее и пугающее.
Вспыхнувший на другой стороне ложбины яркий свет заставил вице-адмирала втянуть голову в плечи, вжаться в скалу. Но как только он понял, что свет двух пар фар сдвинулся, то облегченно вздохнул. Долетел принесенный ветром гул моторов. Василий Игнатьевич не верил своей удаче, американцы уезжали прочь.
Вице-адмирал, насколько ему позволяла подвернутая нога, поспешил выбраться из укрытия. «Хаммеры» уже растаяли в пелене дождя, впечатление было такое, что он один остался в этом мире. Вице-адмирал, припадая на поврежденную ногу, заковылял к лесу. Лишь когда его руку обожгли зубчатые листья крапивы, Василий Игнатьевич, наконец, поверил, что достиг намеченной цели. Обессиленный, он упал на мох, подставив разгоряченное лицо дождю. Он лежал и беззвучно смеялся, забыв о времени, об усталости и боли. Наконец Гусовский сел, прислушался.
«Кажется, – он потряс головой, но звук лишь усиливался, – неужели?»
Вскоре сквозь дождь уже прорисовались огни. Колонна машин приближалась к ложбине. Американцы возвращались! Кто или что побудило их продолжить поиски? Гусовский не знал на этот вопрос ответа. Зато он хорошо понимал – морпехи, раз уж они вернулись с подкреплением, обязательно прочешут и прилегающие к обрыву лесистые окрестности.
Вице-адмирал поднялся с земли и перед очередным утомительным и почти невозможным для его подвернутой ноги броском глубоко вдохнул. Воздух показался жгучим, словно в мороз. Гусовский сжимал зубы от боли, переходил от дерева к дереву, отдыхал и брел дальше. Дождь сменился мелким градом. Ледяные крупинки, величиной с рисовые зерна, стучали по деревьям и камням, отчего лес наполнился шорохом. Прямо на глазах у вице-адмирала дырявились громадные лопухи.
«Главное, не останавливаться. Дорогу осилит идущий. Под лежачий камень вода не течет», – подбадривал он себя общеизвестными истинами.
Гусовский, выбравшись на поляну, отметил, что скользившая над лесом туча уходит на юг. Терял разрушительную силу ветер. Вскоре в лесу стало спокойно и тихо. Единственным напоминанием о царившей здесь только что буре остались еще не успевшие растаять льдинки и поломанные ветки.
Вице-адмирал остановился у сросшихся стволами сосен, которые образовывали латинскую букву «V», бережно достал из кармана чудом не намокший платок и вытер лицо. Он тяжело дышал, идти дальше почти не оставалось сил. Оптимизм внушало лишь то, что под ногами уже просматривалось какое-то подобие тропинки. Куда она могла вывести? Беглец надеялся, что не к американской военной базе. Краем глаза он отметил какой-то блеск, резко повернул голову. Из-под мха и еловых лапок поблескивало что-то стеклянное. Вице-адмирал разгреб ботинком лесной мусор. На земле, чуть запачканная в грязи, лежала пустая бутылка из-под русской водки. Отпечатанное золотыми буквами название словно только вчера вышло из-под типографской машины. Гусовский понюхал горлышко: опорожнили бутылку совсем недавно, запах был довольно резкий. Рядом, под наломанными еловыми лапками, оказалась и старательно притоптанная горка мусора: одноразовые стаканы и тарелки. Василий Игнатьевич забросал находки лапником и двинулся по тропинке. Вскоре на ней отыскались и вполне свежие следы рифленых подошв.
– Эй, чудило! Сколько тебя ждать можно… – донеслась издалека родная русская речь.
– Я здесь. Ты подожди. Без меня не наливай, – другой голос прозвучал совсем близко, рядом.
И тут же среди деревьев вспыхнул блеклый желтоватый свет ручного фонарика. Понимая, что может навлечь на себя дополнительные неприятности, вице-адмирал тут же сошел с тропинки, затаил дыхание, чтобы лучше слышать. Но человек с фонарем не спешил возвращаться к своему приятелю. Они перекрикивались на расстоянии. Голос одного из них был низкий, немного охрипший. Через слово, как это часто бывает у подвыпивших, звучал мат. Из разговора Гусовский понял немногое, так как мужчины больше препирались и ругали погоду, чем вели осмысленный диалог. Однако кое-что ему удалось узнать.
Двое русских, на которых он случайно наткнулся в лесу, были партнерами по какому-то бизнесу, после успешной сделки решили отдохнуть на природе и «обмыть» сделку водкой. Запас спиртного, которым они располагали, на теперешний момент составлял половину ящика.
Свет фонарика погас. Мужчины замолчали. Вдалеке замерцал огонек, помигал и исчез. Скорее всего, пытались развести костер. Гусовский растер замерзшие ладони, размышляя над услышанным.
«Свои могут пособить добраться к полицейскому участку. С опухшей ногой по лесу один я далеко не уйду. Наверняка у них есть транспорт».
Он двинулся туда, где только что видел огонь.
– Эй! – негромко позвал вице-адмирал.
Никто ему не ответил. Захрустели ветки, зардела прикуренная сигарета. В лицо ударил свет фонарика. В воздухе отчетливо запахло табачным дымом.
– Ты кто? – прозвучало по-английски.
Обладатель низкого голоса был настроен несколько агрессивно.
– Свой, русский. Не светите, пожалуйста, в глаза.
– Блин! – прозвучало в ответ. – Бывает же.
Луч фонарика медленно опустился. Свет, отразившись от лужи, сделал видимым и говорившего.
Незнакомец оказался накачанным здоровяком в кожанке, из-под которой выглядывала тельняшка. Круглую голову туго облегала кожаная бандана. Толстую, как у тигра, шею украшала золотая цепочка.
– Ты как здесь нарисовался? Я думал, ты лесник или егерь, – не очень трезвый обладатель тельняшки помахивал небольшим топориком.
Василий Игнатьевич приветственно кивнул:
– Топор-то игрушечный, им только щепок нарубить можно. И то к утру не управишься. А со здешними лесниками лучше не спорить. Заблудился я.
Бизнесмен расплылся в улыбке. В одно мгновение суровый с виду мордоворот стал милейшим в мире человеком.
– Хороший ты мужик, видно сразу. Интеллигентный, хоть и в порванной рубашке, – сунув топор за пояс, признался бывший десантник. – Если желаешь, можешь водяры со мной и моим друганом хлебнуть. Я уже месяц в Норвегии торчу, и от их европейских рыл меня уже тошнит. Меня Валерием зовут, а другана Константином.
– Раз такое дело, почему бы и нет… – уклончиво ответил Гусовский, – а я Василий.
– Так не пойдет. Ты старше меня, надо и отчество знать…
– Игнатьевич… – фамилию вице-адмирал уточнять не стал, да от него этого и не требовали.
На небольшом переносном мангале, установленном на плоском камне и прикрытом от дождя пляжным зонтиком, остывали на шампурах куски хорошо прожаренного мяса. Еще исходившее от углей тепло согревало озябшие руки вице-адмирала. Чуть в стороне стоял микроавтобус с эмблемой фирмы, дающей автомобили напрокат. Из-за приспущенного стекла лилась спокойная мелодичная музыка – Валерий только что включил радио, а его компаньон, не долго думая, разжег костер при помощи бензина.