— Она напоминает мне сестру, — заявила женщина мужу. — А Лидия — это мой самый любимый человек. Ведь мы с ней выросли вместе и, пока жили в семье, были неразлучны.
— Так ведь ты же все уши мне прожужжала своими рассказами о том, как много она причиняет тебе проблем, — усмехнулся мужчина.
— Что значит «мне проблем»? — вскипела супруга. — Можно подумать, что мы живем отдельно. Мои проблемы — это и твои проблемы.
На этот раз муж счел за лучшее предусмотрительно промолчать. То, что проблемы жены становятся его собственными проблемами, он знал давно. Женившись на такой привлекательной в молодости особе, он рано понял, что чувства часто бывают обманчивы и столь же часто превращаются в унылую многолетнюю жизнь вместе.
— К тому же, — продолжала жена, — это сейчас Лидия сильно изменилась. После того как связалась с этим негодяем Кемалем. А в те далекие времена, когда сестра была такой вот миленькой девчушкой, плохих черт у нее не наблюдалось. — Она, прищурившись, покачала головой. — А ведь я предупреждала еще тогда: этот злодей погубит ее! И ведь так оно и вышло. Он бросил бедняжку с двумя детьми и скрылся. Как тебя зовут, девочка?
— Фетти, — тихо сказала девочка.
— Отлично! — воскликнула женщина. — Хорошее имя, мне нравится. — Ты, наверное, голодна?
— Нет, нас здесь покормили. — Девочка теребила в руках пакет с яркой картинкой.
— Покормили! — фыркнула пышущая здоровьем матрона. — Разве здесь могут накормить? Консервы, кока-кола, гамбургеры — знаем мы эту кормежку! От нее можно стать инвалидом в два счета.
Глядя на дородную, пышущую здоровьем женщину, легко можно было догадаться, что к кулинарии она относится очень серьезно.
— Нет, девочка, у меня ты поймешь, что такое наша албанская кухня. Настоящая, без всяких этих новомодных штучек. Простая, вкусная и здоровая! Все, Фетти, собирайся, мы едем домой.
Один за другим дети отправлялись в самые разные семьи Призрена.
Среди оставшихся был мальчик лет семи, которого не забирали, так как на все расспросы он ничего не отвечал. Возможно, это являлось последствием сильного испуга или полученной при падении контузии.
К нему подошли двое.
— Привет! — улыбнулась молодая симпатичная девушка лет девятнадцати. — Я Ледина, а тебя как зовут?
Мальчик мельком взглянул на нее и уставился в пол.
— Не хочешь говорить? — удивилась девушка. — Ты нас не бойся. Мы местные, а это мой дедушка Мирел.
С этими словами она указала на стоявшего рядом старика. Тот выглядел этаким морщинистым старичком-боровичком. Было видно, что, несмотря на свои годы, он еще здоров и энергичен. Длинные, пожелтевшие от табака усы были закручены вверх, а сам он приветливо усмехался.
— Здравствуй, малыш, ну что, поедешь с нами? Мы живем в горах, на ферме, где много овечек.
Мальчик продолжал молчать. На грязном лице не отражалось никаких эмоций.
— Ты только посмотри, дедушка, что же это делается, — повысила голос Ледина. — Это все они, сербы! Они убивают нас, убивают стариков и детей! Ну, ничего, они еще наплачутся! Все зверства, причиненные нам, отольются им кровавыми слезами. Скорее бы их всех отсюда выгнали! Они молятся Богу в своих храмах, а сами тем временем творят зло на нашей земле.
Старик, слушая свою радикально настроенную внучку, молчал, хмуря брови. Мальчик, казалось, не обращал внимания на то, что творилось вокруг. А рядом забирали остальных детей.
— Да брось ты его, Ледина, доставать, — нахмурил брови старик. — Ты что, не видишь, в каком он состоянии? Тут у кого хочешь язык отнимется. Ничего, паренек, поедем с нами. Я знаю, что такое горе, сам навидался.
Старик взъерошил волосы на голове мальчишки.
— Все. Поедем. Здесь тебе нечего делать, — решил он.
Выполнив надлежащие формальности, Мирел и Ледина Касаи вывели из помещения мальчика. Вымазанный, в изорванной одежде, с измученным лицом, он выглядел самым настоящим символом трагедии, символом войны. Впрочем, так же воспринимались и все дети, оказавшиеся в тот день в злополучном автобусе.
Они вышли за ворота. Рядом стояли машины людей, приехавших забрать несчастных, пострадавших детей. У Мирела Касаи была древняя машина эпохи Иосипа Броз Тито — «Застава». Мальчик испуганно оглянулся.
— Не бойся, маленький, — обняла его девушка. — Теперь тебе нечего бояться. Ты с нами и сейчас будешь в безопасности.
— Довольно относительное это понятие — безопасность, — пробурчал в большие усы старик. — Особенно в наших местах.
— Дедушка, ну зачем ты пугаешь мальчика. Ты же видишь, в каком он состоянии? Поехали лучше домой.
— Так я уже давно готов, — подмигнул старик.
«Застава», натужно урча мотором, двинулась вверх по улице. Мальчик, сидя у девушки на коленях, бросал короткие взгляды по сторонам, как будто что-то искал.
— Ты не голодный? — спрашивала девушка, заглядывая ему в глаза. — Ну, хотя бы кивни…
— Не приставай! — сказал дед. — Вот приедем, тогда и накормим парня. Неважно — кормили его или нет, в его возрасте нужно питаться побольше.
Выехав за город, машина повернула вправо и стала подыматься в горы. Там, в горах, на одиноко стоящей ферме и жили Мирел и Ледина Касаи. Машина, дребезжа, катилась по каменистой дороге.
— Ну что, заснул? — кивнул Мирел, выкручивая руль.
— Да, спит, — ответила девушка, тихонько гладя мальчика по взлохмаченной голове.
Мальчишка, лежа у нее на коленях, то и дело дергался, вздрагивая во сне.
— Немало, видно, мальцу досталось, — задумчиво произнес старик. — Да, тяжко в его-то годы такое испытать.
— Ты ведь тоже, дедушка, многое пережил?
— Да уж, пришлось и на мою долю немало, — вздохнул старик. — Я, правда, постарше его в те годы был… И разрушения, и смерти, и бомбежки, и расстрелы — всякого навидался. Да ведь и сама видишь, сейчас немногим лучше. Что ведь больше всего, внучка, и обидно. Одно дело, когда войну пережил десятки лет назад. Тогда ведь и времена совсем другие были. А сейчас вроде все могли бы понять, что нельзя больше убивать друг друга. А оно вон как опять получается…
— Как же мы его звать-то будем? — рассуждала тем временем девушка. — Хоть бы он имя свое сказал. Ты ведь разговаривал по поводу его документов?
— Да говорить-то я говорил, — вздохнул старик, — но что толку? Никаких документов у него нет. То ли сгорели, то ли вообще не было. А кто и откуда — расспросить не успели. Все те военные, которые были вначале, уехали. Так что пока у нас никаких данных нет.
— Бедный ребенок, — вздохнула девушка. — Как же ему, несчастному, пришлось мучиться… Ну, ничего, у нас он отдохнет, наберется сил, а там родители его найдутся.
Машина карабкалась в гору. Справа был почти отвесный обрыв, слева стеной поднималась гора. Иногда казалось, что машина вот-вот сорвется с узкой дороги и упадет в пропасть. Однако ни старик, ни девушка не проявляли никаких признаков беспокойства. Было видно, что дорога эта известна им до мелочей. Старик, сосредоточенно поглядывая вперед, уверенно управлял своим старьем. Во рту у него дымилась трубка. Мальчик мирно спал, не видя извилистой и опасной дороги.