— Едем, — ответил Мазур, не отводя пистолета.
— Может, уберешь свою пушку, парень? — миролюбиво спросила толстуха.
Женщина, похоже, была энергичная. Мишель это оценил сразу.
— Только после вас, — в чувстве юмора легионеру отказать было нельзя.
Повисла пауза. Клубилась пыль, улыбалась толстуха, время уходило.
— Ладно, мисс, — сказал Мазур. — Давайте уберем пистолеты вместе, только медленно.
— Идет, парень, — так же смешливо ответила африканка.
Они оба медленно опустили пистолеты. Глаза сидевшей за рулем женщины, казалось, пытались залезть легионеру в душу. Ничего удивительного. Побыв в Африке уже несколько раз за время своих многочисленных командировок, Мишель поднабрался опыта в отношении чернокожего населения этого континента. Он прекрасно знал, что в каждой деревне всегда имеется несколько колдунов или колдуний, которые владеют своим мастерством виртуозно. Будучи сам скептиком, Мазур несколько раз наблюдал, как эти самые любители магии выделывали такое, что в «ужастике» не увидишь. Так что такой взгляд говорил как минимум о больших способностях улыбчивой толстухи.
— Ну что, теперь, надеюсь, можно ехать? — спросил он.
Она пристально посмотрела на него и, хихикнув, сказала:
— Теперь можно.
Она нажала на газ, и джип рывком тронулся с места.
— Давно водите? — скрывая иронию, спросил Мишель.
— Вы из Легиона? — вопросом на вопрос ответила африканка, бесцеремонно разглядывая его и бросая короткие взгляды на дорогу.
Она легко управлялась с этой развалиной, вызывая невольное восхищение Мазура. На большой скорости тетка виртуозно объезжала выбоины, ямы и выступы на этой чертовой дороге. Внешняя неповоротливость женщины оказывалась только видимостью. Энергия так и била из толстухи фонтаном.
— Да, я из миротворцев, — лаконично ответил Мишель.
Видимо, толстуха не собиралась ехать в молчании, поэтому вопросы следовали один за одним.
— Ну и как, получается сотворить мир в этой стране?
— Пока не очень, — усмехнулся Мазур.
— Да, это вам не Европа, — прищелкнула языком африканка. — У нас здесь совсем другая жизнь.
— А вы там бывали? — поинтересовался легионер.
— Еще бы! — энергично выворачивая руль на повороте, отозвалась собеседница. — Ты что же, парень, думаешь, что я отсюда и не вылезала? Побывала я и в Париже, и в Амстердаме, и в Лондоне.
— Так вы путешественница, — прищурился Мазур. — Похоже, что жизнь у вас была интересной.
— Что значит была? — воскликнула тетка. — Ты что же, хочешь сказать, что я уже со счетов списана? Ты думаешь, что перед тобой старуха?!
— Ну что вы, — развел руками собеседник. — Вы женщина в самом расцвете…
Веселая спутница его забавляла.
— Ну то-то же, — смилостивилась африканка. — Жизнь и правда у меня интересная! Я вижу, ты парень бывалый, повидал много чего. Да и меня жизнь такому научила, чего ты и представить себе не можешь.
Она на мгновение отвернулась от него, боковым зрением заметив выбоину на дороге величиной с небольшой марсианский кратер. Африканка скосила на Мазура голубоватые глаза и после некоторого молчания спросила:
— Куда тебя везти?
— Мне нужно в блокпост миротворческих сил. Знаете, где это?
Ответом ему стало короткое хмыканье и очередной скоростной рывок джипа.
— Я знаю все в Лагосе. Меня зовут Большая мама. И весь Лагос знает меня.
— Очень приятно, Большая мама. Так вы давно за рулем?
— Не помню, лет с десяти, наверное, или с восьми. Я над такими мелочами не задумываюсь. У меня, знаешь, есть дела поважнее.
— Не слабо! — искренне удивившись, ответил легионер.
— Да, моим родителям не было до меня никакого дела, за что им большое спасибо. Я всегда делала то, что хотела. А хотела многого, и водить машину в том числе.
Мазур улыбнулся. Если на протяжении одного разговора кто-то в Лагосе заставлял вас улыбнуться три раза подряд, то был шанс — перед вами неплохой африканец.
Весело болтая, они быстро продвигались по дороге. Большая мама успела расспросить его практически обо всем. И о службе, и о родных, и о женщинах. Проникшись симпатией к немногословному попутчику, она хлопала его по плечу с силой, способной, наверное, остановить бегемота.
«… в горящую избу войдет», — вспомнились ему строчки из школьного стихотворения.
— Я вижу, ты парень хороший, — сказала, хлопнув его по плечу в сотый раз, африканка. — Большая мама тебе плохого не посоветует. Я ведь, знаешь, кроме всего прочего, и людей лечу, травки собираю.
— Это я уже понял, — кивнул Мазур.
— Да? Ну и отлично. Подержи-ка руль.
С этими словами, передав попутчику управление машиной, она отвернулась и, взяв на заднем сиденье огромную сумку, принялась копаться в ней, что-то напевая под нос. Мазур с улыбкой поглядывал на нее, следя за дорогой. Наконец она что-то нашла в недрах сумки и повернулась к нему.
— Вот, смотри, — протянула она пакетик. — Эта травка называется… а впрочем, какая тебе разница — все равно не запомнишь! Пучок травки, положенный в карман, — и все девушки твои. Травка непростая, поверь мне. Красавицы будут слетаться к тебе, парень, как осы на мед! Ты еще будешь благодарить Большую маму!
— А какие красавицы? — ухмыльнулся Мишель. — Черные или белые?
— Даже зеленые! — оглушительно расхохоталась Большая мама.
Ее не очень худое тело заколыхалось, расплываясь по салону. Мазур не мог устоять под напором такой могучей женщины, засунувшей самолично несколько листиков снадобья ему в нагрудный карман. По своему богатому опыту он знал, что спорить с такими типажами бесполезно.
Джип-развалюха, сверкая ярким тюрбаном Большой мамы, подъехал к блокпосту миротворцев.
— Спасибо, — поблагодарил Мазур толстуху.
— Будь здоров, парень. Не садись в машины к незнакомым людям. Ты хоть парень и бравый, но здесь тебе не Швейцария. Не все такие, как я.
— Учту, — ответил Мишель.
Он проводил взглядом джип, который уже через минуту скрылся в пыли, и направился в сторону блокпоста. Что-то неприятно удивило его. Во-первых, какая-то тишина кругом. Никого не было во дворе, что уже само по себе выглядело странно. В это время, когда жара чуть-чуть спадала, ребята выходили наружу, на воздух, а не прятались внутри.
Подойдя поближе, он увидел, резко и вдруг, что здесь была бойня. Трупов вокруг не было, но следы говорили об очевидном. Стреляные гильзы, взорванный амбар за главным зданием блокпоста. Сам блокпост был испещрен пулями. Мазур не успел еще ничего сообразить, как из-за угла блокпоста медленно и одновременно с обеих сторон вышли вооруженные люди.