– Если не веришь мне, я не буду отвечать.
– Ответишь в любом случае.
– Они хотят захватить подлодку и экипаж.
– Это я и без тебя понял. Ты конкретику давай выкладывай.
Доморадов машинально поднес стакан к губам, но потом заметил, что тот пуст, и отставил его на кровать.
– Думай что хочешь, а я правду говорю. Связать винты лодки тросами – это помощь нашим.
– Каким же образом лишить лодку хода вдруг стало помощью? – прищурился Боцман.
– На «Щуке» не только винты. Там есть и тихоходный водометный движитель. Он спроектирован специально для случаев, когда субмарине придется выпутываться из заградительных сетей, тросов. Водомет ничего на себя намотать не может. Спутать винты я предложил, чтобы усыпить бдительность их адмирала. Лодка всплывет и сможет уйти своим ходом. О водометах я ничего им не сказал, они не знают об их существовании.
О том, что на «Щуке» имеется водометный движитель, не ведал и сам Саблин. В конце концов, подробное знание технических и конструкторских особенностей субмарины не входило в круг обязанностей Боцмана.
Доморадов приложил палец к губам:
– Корейцы их поднимут со дна, будут уверены, что лодка обездвижена. А они уйдут, своим ходом. Вот что я сделал.
Саблин посмотрел Доморадову в глаза, пытаясь понять, правду ли он говорит. Наконец Виталий поверил инженеру:
– Ты хочешь отсюда выбраться?
– Я мечтаю об этом.
– Тогда… – Саблин осмотрелся и, приблизившись, зашептал Александру на ухо.
Тот слушал, сомневался, но наконец качнул головой:
– Я же не спецназовец. Пью, курю… Физподготовка не та.
– Другого выхода у тебя нет.
– Понимаю.
В дверь каюты постучали. Доморадов испуганно сжался.
– Кто это? – шепотом спросил Боцман.
– Наверное, адмирал, только он приходил сюда раньше.
Стук повторился.
– Сейчас, я только оденусь! – крикнул Александр и указал глазами на шкаф.
– Нет, – не согласился Саблин.
– Но я же должен открыть, – взмолился шепотом Доморадов.
– Сейчас откроешь. – Саблин проскользнул в иллюминатор и стал спускаться по тонкому тросику к воде.
Когда Пак Нам Чхоль переступил порог, Виталий уже отплывал от флагманского фрегата.
* * *
Шумел на ветру молодой бамбук. Солнце изредка пробивалось из-за густых облаков, и тогда лес наполнялся призрачным золотым светом. Стая собак неторопливо пробиралась сквозь заросли. Одичавшие, выросшие на воле животные мало напоминали поведением своих домашних сородичей. Сила стаи в ее единстве и подчинении. Ее члены могут не думать о том, что им надо делать. Для этого есть вожак. Он и ведет стаю. Следуй за ним, безропотно подчиняйся, и более-менее сытая жизнь тебе гарантирована. Конечно же, лучшие куски дичи перепадут вожаку, он первым подходит к убитой добыче, пусть даже и не ему пришлось завалить ее. И только когда он насытится, когда насытятся кормящие суки, к объедкам допустят остальных. Вот тогда и начинается грызня между равными. Ну, а сытый вожак будет снисходительно взирать на то, как его подданные кусают друг другу бока.
Собачью стаю вел за собой огромный черный пес с желтыми глазами. Он был уже не молод, а потому и знал цену жизни. Но его клыки по-прежнему были крепки, а челюсти обладали стальной хваткой. Вожак не оборачивался, твердо зная, что все следуют за ним.
Никто на острове не мог противостоять стае. Собаки, сбившиеся вместе, были сильнее всех. Иногда хлопоты доставляли лишь люди, жившие на заброшенной авиабазе. Случалось, что и убивали кого-нибудь из членов стаи. Но что могли значить такие потери? Суки щенились регулярно, выживали и вырастали только самые сильные, самые приспособленные к суровым условиям щенки.
Несколько раз в году случалось то, чего вожак не мог понять, то, чему ничего не мог противопоставить, не мог защитить свою стаю от беды и смерти. В небе слышался гул, а затем какие-то «черные птицы» с воем и свистом устремлялись к земле. Раздавался грохот, взлетали фонтаны земли и огня, лес заволакивал едкий дым. От этого нельзя было нигде укрыться. Оставалось только прижиматься к земле и ждать, когда этот ад закончится. И он обязательно кончался. Гул в облаках отдалялся. Собаки бродили по развороченному лесу. Матери искали своих щенят. Кому-то везло найти их живыми, а кому-то и приходилось лизать окровавленных – мертвых. В такие мгновения вожак терпеливо ждал, когда стихнет скулеж, а потом сзывал стаю воем и вел на поиски добычи.
Стая выбежала на поляну. Вожак остановился, принюхался. Он снова слышал этот ненавистный запах, который приносило с моря. Это был запах людей, но не тех, которые жили на заброшенной авиабазе. Так пахли те, кто лишь изредка появлялся на Шо после бомбежек. Запах военных вожак безошибочно различал среди тысяч других запахов. Военные пахли смертью. Когда они последний раз появились на острове, то устроили бойню. Они стреляли в собак, появившихся возле походной кухни, а потом свежевали их, пекли мясо на кострах и ели.
Остановился вожак, остановилась и стая. Ас, шедший по собачьим следам, выжидал в кустах с подветренной стороны. Его вел запах молодой сучки. Теперь она оказалась очень близко от него, сидела и лизала себе бок, изредка вздрагивая от укусов блох. Ас даже облизнулся и часто задышал. Инстинкт самца толкал его к самке. Пес выбрался из кустов и, виляя хвостом, трусцой подбежал к сучке и обнюхал ее. Самка опасливо поглядывала на чужака, от которого пахло людьми. Но Ас был сильным, уверенным в себе псом, от которого вполне могло получиться достойное потомство. Сучка заурчала и ткнулась горячим носом в густую шерсть Аса. Затем поднялась и пошла, зная наперед, что самец, изнемогая от страсти, последует за ней.
Ас уже подрагивал от нетерпения – догонял сучку, пытался на нее забраться. И тут раздалось грозное рычание. На пса смотрел вожак. Не то чтобы сучка была его любимицей, но это была его сучка. И никто другой не мог на нее покушаться, тем более – чужак, прибившийся к стае. Его надо было поставить на место. Если бы Ас, трусливо поджав хвост, подполз бы к вожаку и смиренно замер перед ним, все, возможно, и обошлось бы. Ведь главное условие в существовании стаи – послушание. Однако Ас не собирался отступать; он никогда не жил в стае, он был почти что членом людской семьи, умел постоять за своих хозяев и за себя. А потому и принял вызов, оскалив пасть и зарычав в ответ.
Сучка испуганно отбежала в сторону. Ас стоял на широко расставленных лапах, топорщил шерсть на загривке и рычал. Вожак зарычал сильнее, стал медленно приближаться. В его жизни иногда случалось, что кто-нибудь из его подданных выходил из повиновения, но стоило принять грозный вид и разок лязгнуть челюстями, как порядок восстанавливался. Чужак же не хотел понимать, что впереди его может ждать только смерть.
Ас словно прирос к месту. Его лапы подрагивали от волнения, из пасти капала белыми хлопьями густая слюна. Ведь и он привык, что противник пятится, заслышав его грозное рычание. Даже люди пятились, не говоря уже о других собаках в рыбацкой деревушке.