Покончив с чаем, Бойцов продолжал:
– На рассвете мы ударили. Сначала рванули закладки. У одного дома стена рухнула. А потом увидели, что маленько оплошали.
Борода резко вскинул голову:
– В чем дело?
– Одна закладка не сработала, – признался Бойцов.
– Кто ставил? – взгляд командира стал колючим.
– Кэмел.
– Еще такое повторится… – насупившись, загудел Борода.
Бойцов поспешил заступиться за подчиненного:
– Не повторится.
Полковник упрямо повторил:
– Но ты его погоняй по минному делу.
– Иногда и космические корабли падают. А тут обычный детонатор дал сбой, – пожал плечами Бойцов.
– Это не оправдание, – упрямо гнул свою линию Борода.
Полковник в вопросах проведения операций был страшным педантом, никаких отговорок в расчет не принимал.
Бойцов поскорее постарался замять тему:
– Зато потом Кэмел отработал на «отлично». Бил «чехов» из своего винтаря навзлет.
Полковник засмеялся:
– Ладно, Вепрь, не напрягайся. Любишь ты своих ребят от неприятностей отмазывать. Прямо как наседка над ними квохчешь.
Сообразив, что гроза миновала, майор облегченно вздохнул:
– Что есть, то есть.
В открытую дверь «кунга» хлынул солнечный свет. Светило, поднявшееся в зенит, повисло над ложбиной. Полковник встал, подошел к дверному проему и, прикрыв глаза рукой, долго смотрел на солнце.
– Как думаешь, Вепрь, при нашей жизни эта бодяга кончится? – неожиданно спросил Борода.
Майор взглянул на командира:
– Какая?
– Война в Чечне.
– Не знаю, – честно ответил Бойцов.
– Вот и я не знаю. Трудно воевать, когда этой мути конца-краю не видно. Вчера под Шатоем мой старинный друг на фугасе подорвался. В цинковый ящик мешок с обгоревшими костями положили. Сформировали, бля, посылку на родину героя.
Смачно сплюнув, полковник витиевато выругался.
Бойцов переспросил:
– Кто-то из наших?
Командир обернулся.
Только сейчас Бойцов понял, как полковник устал. Его лицо в солнечном свете сохраняло землисто-серый оттенок.
– Нет, – отрывисто ответил Борода. – Владик врачом был. Мы в главном военном госпитале познакомились. Он меня штопал после командировки в Северный Афганистан. А потом Владик, дурья башка, сюда добровольцем отправился. Хотя мог в Москве сидеть, кафедрой в академии заведовать, статьи по хирургии писать.
Бойцов деликатно вставил:
– Судьба.
– Это выбор, Вепрь. Все последующее – это не более чем результат наших решений, – негромко произнес полковник, закрывая дверь «кунга».
Они еще побаловались чайком, ожидая прибытия вертолетов. Командный пункт на территории врага сворачивался. После разгрома базы боевиков Борода со своим хозяйством перемещался в другой квадрат.
Мотивы передислокации полковник объяснил очень быстро. Расстелив сложенную карту, он указал на район:
– Вот здесь сволота ваххабитская активизировалась.
Склонившись над картой, Бойцов изучал рельеф местности.
– Гиблое местечко, – решил он.
Борода обыденно сообщил:
– Недавно колонну сожгли.
– Кто?
– По нашим источникам, Сулейман и его люди.
Бойцов задумался. Имя одного из самых свирепых полевых командиров было ему знакомо. В памяти спецназовца всплывали данные из секретного досье, составленного спецслужбами на полевого командира.
– Он же вроде погиб еще в первую чеченскую?! – удивился Бойцов.
Борода пояснил:
– Думали, что погиб.
– Живучий, гад, – хмыкнул Бойцов.
– Вернулся полгода тому назад. Отлежался в Иордании и приехал деньги отрабатывать. Пока банду сколачивал, сидел тихо. А сейчас активизировался. У него, по данным контрразведки, подвязки и среди наших имеются.
Бойцов напрягся. Он ненавидел предателей, готовых ради денег заключить союз с любой нечистью.
– Точная информация?
На вопрос полковник ответил неопределенно:
– Предстоит проверить, но похоже, что кто-то оружием Сулеймана подогревает. Причем самыми последними разработками. Пока канал поставок раскрыть не удалось.
Спецназовец возмутился:
– Пусть «фээсбэшники» напрягутся.
Борода остудил его пыл:
– Они землю носом роют, но к Сулейману не так-то просто подступиться. В Иордании его не только лечили, но и учили. Эта сволочь собственную службу безопасности сколотила. Контрразведывательную работу ведет по всем правилам.
Бойцов философски отметил:
– Жить захочешь – всему научишься.
– Всему научиться невозможно, – назидательно произнес Борода. – Кстати, при проводке колонны уцелели только двое.
Эта новость оставила спецназовца равнодушным. Он привык к сухой статистике потерь, к смерти, выкашивающей ряды федералов и боевиков.
Не дождавшись реакции, Борода спросил:
– Не хочешь узнать – кто?
Майор насторожился:
– А это имеет значение?
– Уверен, что для тебя имеет, – ответил командир.
Неожиданно Бойцову стало жарко. Он повернул вентилятор, направив на себя струю прохладного воздуха.
– И кто же? – приглушенным голосом переспросил он.
– Капитан Верещагин и сержант Васильев.
Бойцов вскочил, зацепился за прикрученный к полу железный табурет и, с трудом удержав равновесие, опустился на прежнее место.
– Пашка Верещагин? – выдохнул майор.
– Он самый, – подтвердил Борода. – Вы, кажется, учились вместе?
– Да. В Рязанском училище ВДВ.
Командир, пришедший в спецназ из стен этого же училища, что-то тоже вспомнил. Его глаза подернулись дымкой воспоминаний.
– Пашка жив? – переспросил Бойцов.
Борода поспешил успокоить побледневшего майора:
– Я же сказал, что живой. А вот сержанту, насколько мне известно, повезло меньше. Парню в операционных палатах надолго прописаться придется.
Бойцов сидел на стуле, раскачиваясь из стороны в сторону. Временами он бормотал, словно впавший в транс буддийский монах:
– Пашка – друган мой закадычный! Если с ним что случилось, «чехам» никогда не прощу!
Подошедший полковник похлопал спецназовца по плечу: