Маленькая горилла утробно ухнула:
– Точняк! Я неделю тому назад с зоны откинулся. Ребята подсуетились, адресок вычислили, а где тебя искать – Струна подсказал. Сказал, что ты, верняк, с бабой, Углановой… ну, писакой журнальной гужуешься. Вот ребята адресок мне и подогнали!
Так быстро и столько много Бегемот никогда не говорил. От напряжения он взмок и стоял, сглатывая слюну.
– Проходи на кухню! – удостоверившись в истинных намерениях визитера, дружелюбно произнес Святой…
Двухкомнатная квартира московской журналистки, специализирующейся на разгребании политической грязи, была для Дмитрия Рогожина, экс-майора частей специального назначения, тихой гаванью. После очередной передряги, стоившей жизни одному подонку, прикрывавшемуся личиной преуспевающего бизнесмена и добропорядочного гражданина, Святой постановил не впутываться в авантюры. Он сам прописал себе домашний уют, абсолютное спокойствие и невмешательство в разборки сильных мира сего. Прожив по данному расписанию некоторое, впрочем, не очень продолжительное время, он почувствовал себя дряхлым стариком, слабеющим с каждой минутой. Будучи по натуре прирожденным бойцом, Святой тяготился вынужденным бездельем, не находя ему оправдания. И только обещание, данное старинной приятельнице, не раз шедшей за ним в самое пекло, удерживало Святого от поспешных решений и необдуманных шагов. А поводов ввязаться в драку среди царящего вокруг беспредела было хоть отбавляй.
Дарья Угланова, обаятельный ангел-хранитель бывшего спецназовца, будто нарочно подбрасывала темы для размышлений. Пронырливая акула пера, которая дома преображалась в нежно воркующую голубку, приносила из редакции гранки статей, записанные на компьютерные дискеты.
Не будучи чрезмерно любопытным, но и не будучи равнодушным к журналистским трудам подруги, Святой устраивался в кресле и включал компьютер. Экран монитора светился голубым огнем, а черные буковки строк чередой пробегали перед глазами квартиранта Углановой.
Журналистские расследования Святой читал не как заурядный обыватель, проглатывающий очередную страшилку российской действительности. Он читал репортажи, аналитические статьи и сенсационные расследования как профессионал, умеющий сопоставлять факты и видеть глубже самых дотошных журналистов.
Кроме того, в материалах Дарьи слишком часто мелькали знакомые фамилии. По контракту, заключенному со Стокгольмским институтом стратегических исследований, Угланова трудилась над темой незаконных поставок современного российского вооружения.
На помощь шведы командировали своего представителя – рыжеволосого бородача с характерной фамилией Свенсон. Проинтервьюировав несколько официальных лиц, посетив ряд полигонов и показательных воинских частей, швед вплотную занялся фирмами, имеющими лицензию на торговлю вооружением.
Святой даже ревновал Дарью, увлеченно помогавшую меднобородому скандинаву. Свенсон часто сиживал на кухне, что-то записывая на свой портативный компьютер. Неизменно улыбающийся, в ковбойской клетчатой рубахе, заправленной в голубые джинсы, он походил на лесоруба, приехавшего подзаработать на вырубке сибирской тайги.
Занятый составлением отчетов руководству, Свенсон, однако, не упускал возможности пофлиртовать с Дарьей. Святого швед игнорировал, но делал это исключительно вежливо, по-европейски.
Однажды Свенсон пропал, как в воду канул. Из Стокгольма следовали тревожные звонки. Сотрудники посольства тоже всполошились. Учитывая деликатность темы, – а торговлю оружием всегда окутывал покров тайн, – правоохранительные органы в известность не ставили.
Мобильный телефон Свенсона молчал. Сообщения, посланные на пейджер, проваливались в пустоту.
Через десять дней швед объявился. Изможденный, с ввалившимися глазами и поседевшей бородой, он принялся стаскивать одежду прямо в прихожей. Ничего не объясняя, Свенсон прошел по коридору, добрался до ванной комнаты.
Сквозь шум воды, извергавшейся водопадом из до отказа открученного душа, доносились всхлипывания, похожие на плач. Святой, подталкиваемый встревоженным взглядом недоумевающей Углановой, осторожно повернул ручку. Защелка была не заперта.
Увиденное заставило содрогнуться повидавшего всякого на своем веку экс-спецназовца.
Под струями кипятка корчился обнаженный мужчина. От подмышек до ягодиц тело Свенсона было лиловым. Сплошной кровоподтек уже успел приобрести желтоватый оттенок. Свенсон выглядел так, будто угодил под каток асфальтоукладчика.
– Кто тебя отделал? – встав напротив шведа, спросил Святой.
Глаза Свенсона округлились до размера чайных блюдец.
– Никто! – на ломаном русском ответил он.
Из дырочек душа хлестал кипяток, но мужчина не ощущал боли. Вернее, он заглушал ее горячей водой. Ванную заполняли клубы пара. Опершись на кромку умывальника, Святой внимательно рассматривал тело мужчины, пытаясь на глаз определить повреждения.
Шведа били мастерски, по самым уязвимым точкам. Можно было только представить, что испытал Свенсон, когда неизвестные истязатели молотили журналиста по наиболее чувствительным органам.
– Сунул нос куда не следовало? – натужно пошутил Святой и тут же пожалел.
Рыжебородый скандинав сломался. Он больше не напоминал лесоруба в клетчатой рубашке. Упершись руками в белый кафель стены, Свенсон заплакал навзрыд:
– Они сказали, что убьют меня. Повесят на собственных кишках!
– Кто?
Несколько медлительный ухажер Углановой затараторил как сверчок, на удивление быстро находя подходящие слова:
– Я не знаю этих людей. И знать не хочу! У вас страшная страна! – спазматически сипел швед, оседая на дно ванны.
Обессиленный пережитым, Свенсон находился на грани нервного срыва. Святому пришлось выволочь его из ванны, обтереть насухо махровым полотенцем и, протащив волоком по коридору, уложить в постель, предварительно влив в глотку граммов сто пятьдесят коньяка.
Наутро постель была пуста. Только сверху клетчатого пледа лежала написанная скорописью записка: «Не волнуйтесь. Я улетаю домой. Мне жаль вас». Подписана записка была латинской литерой «S».
Святой и Угланова, проспавшие поспешный отъезд воскресшего скандинава, рванули в Шереметьево. Когда такси парковалось перед зданием аэровокзала, лайнер, совершавший перелет по маршруту Москва—Хельсинки, выруливал на взлетную полосу.
Осмотрев залы и не найдя шведа среди пассажиров, Святой догадался подойти к служащей, оформлявшей регистрацию на рейс финской авиакомпании. Миловидная девушка в элегантной форме вначале строго пресекла расспросы:
– Мы информации о клиентах не выдаем!
Дарья, чье лицо было знакомо многим по журнальным страницам, пустила в ход все свое обаяние:
– Ласточка, ну подскажите, пожалуйста, регистрировался ли господин Свенсон на этот проклятущий рейс?
Оттаяв, девушка, польщенная вниманием известной журналистки, проверила по компьютеру список пассажиров. Перейдя на заговорщицкий шепоток, она сообщила: