– Достопочтенный Тарру, – сказал он. – Мой подопечный, ученик Нанджи, тоже хотел бы сегодня принять участие в испытаниях. Он уже выбрал противников, но я хотел бы услышать ваше мнение.
Тарру нахмурился. Зрители заметили его удивление: ведь правила для испытаний совершенно однозначны.
– Я полагаюсь на ваше мнение, светлейший, – сказал он осторожно.
– Но вы – хозяин, – невинно заметил Уолли, – а речь идет о поединке между гостями. – Все взгляды обратились к Ганири и Горрамини, которые стояли рядом. – Не будет ли это нарушением правил гостеприимства, если он объявит гостю неполный вызов?
На лицо Тарру легла тень подозрения.
– Во время испытаний не принято делать вызов, светлейший!
Уолли ответил ему обезоруживающей улыбкой – он долго тренировался перед зеркалом.
– Да, но мой подопечный хочет подняться сразу на два ранга, это – необычный случай. Могут возникнуть сложности. Стоит только поднести огонь… Вы понимаете, о чем я говорю.
Тарру все понимал очень хорошо. Казалось, он тщетно ищет подвох в словах светлейшего. Если историю с Ушастым он затеял для того, чтобы показать, что Нанджи ни на что не способен, то теперь этот замысел может исполниться. Тарру пожал плечами.
– Поскольку при неполном вызове разрешается пользоваться рапирами, то я считаю, что это не будет нарушением законов гостеприимства.
Сияющий Нанджи подошел к Ганири, который стоял к нему ближе, чем Горрамини.
Его боксерское лицо потемнело от гнева – когда Второй делает вызов Четвертому, оставаться спокойным нельзя. Тарру и Трасингджи любезно согласились стать судьями и на этот раз.
Противники встали лицом к лицу, раздался сигнал, рапиры поднялись. Борьба началась. Но вот Ганири попытался ударить Нанджи по голове, тот защитился и потом точным движением нанес ему удар по груди.
– Удар! – Судьи приняли.
Теперь даже Тарру признал его умение. Казалось, с Ганири Нанджи справится так же легко, как и с Ушастым.
Второй удар Нанджи нанес не сразу, но Уолли отлично видел, что он сдерживает силы. Возможно, это понимал и Тарру, хотя он и не знал, как обычно дерется Нанджи. Все остальные, скорее всего, ничего не подозревали. Нанджи, удостоверившись, что он сильнее противника, наверное, забеспокоился, как бы его не лишили второй жертвы, если с первой он справится слишком быстро. Но, возможно, он просто наслаждался боем. Несколько минут слышались только лязг металла и тяжелое дыхание, но вот Ржавый опять пошел в наступление.
– Удар! – объявил он с победным видом, опуская рапиру.
– Удара не было! – оборвал его Тарру.
Явная ложь; Ганири уже потирал то место, где рапира соприкоснулась с его телом. Маска скрывала выражение лица Нанджи, но все увидели, как он обернулся к Тарру, без сомнения, посылая ему злобный взгляд.
– Удара не было! – с неохотой согласился Трасингджи.
– К бою! – приказал Тарру.
Нанджи бросился вперед. Его рапира с громким треском ударилась о металлическую кромку маски Ганири.
– А сейчас? – закричал он; Тарру не мог сказать, что не слышал этого треска.
Зрители разразились бурной овацией. Уолли подозревал, что Нанджи испытывает такое впервые, и боялся, как бы его подопечный не стал слишком самоуверен. Нанджи снял маску, вытер лоб и с улыбкой обернулся к своему наставнику.
– Ты высоко держишь руку! – сказал ему Уолли. Нанджи забывал, что остальные воины не такого роста, как его наставник. Он кивнул и принял из рук заботливого Первого стакан с водой.
Во время этой короткой паузы Тарру сделал знак Горрамини и что-то шепнул ему на ухо. От Уолли это не ускользнуло, он почувствовал что-то неладное. Вот по кругу пронесся шум: «Следующий! Следующий!» Да, День Воина выдался удачный.
С той же улыбкой Нанджи взмахнул рапирой и вышел вперед, собираясь сделать вызов. Горрамини был высок и хорошо сложен; его высокомерный взгляд давал понять, что он знает себе цену и хочет, чтобы ее знали и другие. Сложив руки на груди, он с презрением оглядел Нанджи и сказал:
– На мечах!
Так много народу одновременно затаило дыхание, что показалось, будто кто-то огромный слегка присвистнул.
– Подождите! – взревел Уолли. Он повернулся к Тарру. – Нельзя разрешать, чтобы гости сражались на мечах, ваша честь.
– Да, – ответил Тарру, и лицо его вновь напомнило Уолли акулью морду.
– Вопрос сложный. Но не стоит забывать, светлейший, что молодежь всегда ищет трудностей. Именно поэтому при неполном вызове разрешается выбор оружия. Вы – лучший воин в долине, и если бы не эта защита, вы получали бы неполный вызов постоянно.
Ах ты, чертова селедка! Ума Тарру не занимать, это точно. Если теперь Уолли станет настаивать, то Тарру сможет просто выгнать его отсюда нескончаемым потоком вызовов. – Мне кажется, мастеру Горрамини следует еще раз подумать, – громко сказал Уолли. – Я уверен, что он не вынашивает кровавых планов, но нельзя забывать, что ученик Нанджи – мой вассал.
А Горрамини, скорее всего, – вассал Тарру. Если кто-нибудь из них умрет, то повелитель покойного должен будет за него отомстить, и тогда площадка для тренировок превратится в настоящую бойню. Уолли опять посмотрел на Тарру, надеясь, что взгляд у него получился многозначительным и грозным.
– В таком случае давайте договоримся, что состязание будет голым, – сразу же сказал Тарру. Это не означало того, что противники должны раздеваться, это означало отказ от права мести. Но услышав слова – «давайте договоримся», – все сразу поняли, что Горрамини связан клятвой крови. Горрамини же встревожился: он не предполагал, что все может зайти так далеко.
– Вы не меняете своего решения, мастер? спросил Уолли, впервые обращаясь лично к нему.
Горрамини бросил взгляд на Тарру, облизнул губы и сказал:
– Нет! – Его голос прозвучал твердо и уверенно.
Все ждали решения Уолли. Седьмой вправе наложить вето, но Уолли понимал, что теперь момент упущен. Нанджи, не отрываясь, смотрел на своего повелителя, и взгляд его был полон молчаливой собачьей мольбы. От Бриу наставник уже защитил его. Повторить такое сейчас было бы стыдно, тем более что вызов сделал он сам. Горрамини получил приказ, ослушаться он не мог. Тарру очень хорошо все продумал: скорее всего, он потеряет сторонника, ведь Нанджи уже показал, как он владеет мечом, но Тарру может себе это позволить, а Уолли – нет. Часто бывает так, что человек хорошо владеет рапирой, а вид обнаженного клинка его просто парализует. Значит, Нанджи придется выдержать еще одно испытание.
– Пусть будет голое состязание, – сказал Уолли.
Нанджи восторженно вскрикнул и замахал маской. Может быть, это всего лишь бравада, а может быть – нет. Никто в толпе зрителей не проронил ни звука, но на лицах их были написаны гнев и неодобрение.