– Чертильщик, – развел я руками, хотя вернее будет сказать, смешно подергал онемевшими конечностями.
– Ну да, – передразнила Лиза. – И как мы могли забыть, что вашей братии даже споры с Инквизицией кажутся легкой беседой за чашечкой чая.
– А они то ту причем? – спросил я, откровенно не понимая к чему был помянуть этот атавизм истории.
– Ты что не слышал? – неподдельно удивился рыжий. – Четыре года назад была восстановлена структура Карателей. Они конечно претерпели множественные изменения, да такие что их теерь и Инквизицией в прямом смысле этого слова и не назовешь. Но суть-то та же – Особый Отдел стали потомками Красных Плащей.
– Что-то я отстал от жизни, – попытался улыбнуться я но это вышло довольно уныло. – Ладно это все лирика, а суть в том, что вам придется тащить меня домой на своем горбу. Так что адьос амигос.
Уплывающие сознание ухватило бурчание Дирга на тему что он всю жизнь мечтал подработать извозчиком у простолюдина, но вскоре меня окутал мрак, сравнимый лишь со слепотой несчастного главного героя так и не досмотренной оперы.
Когда твоя жизнь непостоянна как флюгер в ветреную погоду, иногда так хочется зацепится за островок стабильности. Для меня таким островком стала больничная койка в лекарском корпусе. Чтобы не происходило со мной за эти полгода, сколь много бы взрывов я не устроил, в попытках нормально активировать печать, или как много бы переломов не получил, совершенствуя собственную технику, эти бесстрастные бежевые стены принимали меня с одинаковым спокойствием. Им было все равно кто я, откуда и куда иду, главное для них было мое нынешние состояние, и в этом я находил огромные плюс. Так много разумных, стремясь узнать о ближнем чуточку больше, расспрашивают про прошлое, интересуются планами на будущее. Они смотрят на твой титул, или количество золота за пазухой, на клинок в ножнах или на вечернее платье. Они готовы залезть к тебе в голову и взвесить интеллект. Разумные разбередят душу, отыскивая там важные для них качества. И редко когда ты сможешь найти существо котором не будет дело до этих эфемерных понятий как прошлое, будущее, положение или деньги, предки или власть, найти того кто пожмет плечами и нальет тебе еще стопку.
Меня уже давно перестали волновать терзающий умы мудрецов вопросы. Зачем мы живем? Нет ничего проще, я живу потому что мне это нравиться, кому нет – окно рядом. Откуда мы пришли? Лично я только что был в опере, хотя учитывая что за окном метель сменилась на пушистый снегопад, было это как минимум пару дней назад. Есть ли жизнь после смерти? Ну здесь я не иду в пример, скорее как исключение. И таких вопросов можно напридумывать целую тучу – о тех же деньгах, власти, судьбе, любви. И почему-то каждый стремится не только найти единственно верный ответ, но еще и навязать его другим, по пути пролив пару центнеров крови несогласных.
Среди этого карнавала событий, жуткой вакханалии переплетения скрытых мотивов, калейдоскопа из сыплющихся на мою несчастную голову непредвиденных событий, неподдающихся расчету, я нахожу покой лежа на койке в огромной, пустой палате. Хотя редко когда я просыпаюсь здесь в одиночестве, но открывать глаза все равно не стану. Ведь порой так сладко тешить себя пустыми иллюзиями.
– Не притворяйся Тим, – как это часто бывает, иллюзии были вдребезги разбиты суровой реальностью. – Я знаю что ты не спишь.
С легкой долей грусти я открыл глаза и уставился на до боли знакомую фигуру. Сонмар, так же как и всегда, когда приходил проведать своего непутевого ученика, стоял рядом с окном и смотрел на вальсирующие снежинки.
– Не ожидал, дааа, не ожидал, – мне показалось, или в его голосе прозвучала усталость. – За всю мою, заметь не самую короткую жизнь, у меня было много учеников, и все они были совсем разные. Одни находили покой среди книг, другие жаждали битвы смертной. Третьи были гуляками и балагурами, последние слыли еще теми хулиганами. Помню один из них как-то раз взорвал крышу женского общежития, аргументируя это тем что подкоп не удался. Тоннель, кстати, так и не нашли. Но заметь, ни один из них меня не позорил, ты стал первым кому это удалось. Что, в принципе, тоже неплохое достижение.
– Прошу прощения, – повинился я. – Видимо не стоило общаться в подобном тоне с…
– Так опозорил, так опозорил, – качал головой наставник, кажется не замечая моих слов. – Позволить какому-то недоучке с инвалидным даром вторгнуться в свое сознание. Боги, что скажут мои коллеги когда прознают об этом, а ведь они прознают.
– Позвольте, – вскинулся я. – Но вы же сами блокировали мою магию. Как мне по вашему было защищаться?
Сонмар повернулся и вновь в его древних глазах мелькнуло сочувствие, будто он видит пред собой неразумное дитя.
– Тим, пора бы уже понять, что магия это не только что-то сверкающие, светящиеся или взрывающиеся. Магия это в первую очередь ты сам. Неважно сколько бы силен не был твой дар, или дар противника, в первую очередь важно осознавать что магия, как и любая другая сила в этом мире, призрачна и неподвластна разумению смертных. Магия не является аргументом последней воли, и это не кувалда, которой можно прошибать бесчисленное количество стен, воздвигаемых на твоем пути самой жизнью. Магия это тонкая нить, которая показывается избранным, а всех прочих, незримо опутывая, ведет в одной лишь ей ведомом направлении. И твоя печать вовсе не блокирует её, лишь понижает количество энергии в резерве, но никак не самую магию.
Как он разошелся, прям жених на торге. Я ж не его невесту оскорбляю, ну выразился некорректно, подумаешь, мне тут намедни мозги поджаривали, так что всяко простительно.
– Каюсь, был не прав, исправлюсь, – буркнул я и закутался в одеяло. – Если меня еще не пришли выгонять, значит еще не выписан, так что будьте любезны, дайте болезному отдохнуть.
– Как хочешь Тим, как хочешь, – голос наставника стал постепенно затухать, видимо опять свалил, вступив на тропы, ведомые лишь сильным мира сего. – Но не забывай что завтра экзамены, а солнце уже высоко.
Последнее предложение подействовало на меня не хуже чем закись азота на V образный двигатель. Откинув одеяло, я вскочил на ноги, но Сонмара уже и след простыл. Впрочем простоял я не долго, уже через две минуты плюхнувшись обратно на кровать. Мда, по десяти бальной, меня штормило на твердую четверку. Пришлось в который раз стискивать зубы, сжимать волю в кулак, и цепляясь за стены ползти к выходу. Уже перед самыми дверьми предо мной, как лист перед травой, встала местная медсестра, с настолько заковыристым именем, что в целях сохранения здравого рассудка, лучше его в лишний раз не вспоминать.
– Куда это вы собрались молодой человек? – насупилась она. – Вам еще три часа лежать. Ану-ка быстро в постель!
– Наука не ждет, – вздернул я указательный палец и чуть погодя припустил как загнанный заяц.
– Вот сорванец какой, – звучал далеко за спиной сердитый голос.
Но мне уже было все равно. Близились экзамены, а с ними и мой великолепный провал, к которому надо еще и хорошенько подготовиться, дабы великолепный не обернулся полным. Споткнувшись на лестнице, я совершил смертельный номер под названием полет ласточки. Благо пока я летел, в здание решил а зайти стайка моих сокурсниц. Проводив взглядами пролетевшую над их голову тушку, одетую в черный фрак они пожали плечами и отправились по своим делам. Впрочем этого я уже не видел. Шаг удался лишь спустя один промоченный ботинок и два покоренных сугроба, но когда все вышло и в ноги хлынула энергия Жизни, я перешел на повышенную передачу и припустил в сторону общежития. Увы, бежать прямо не получалось, и порой я загибал весьма широкие крюки, оставляя за собой замысловатую вереницу следов.