Заметив женщин, козлобородый пристально уставился на них и спросил:
– Кто вы такие и что привело вас в мое жилище в такой поздний час?
Лукреция пригляделась к странному обитателю подземелья.
Тусклый свет лампады придавал ему мрачную и таинственную красоту. Лукреция вспомнила одну из древних статуй, приобретенных ее отцом для своего дворца. Это был языческий бог Пан, играющий на свирели, – такая же козлиная бородка, такие же спутанные, падающие на плечи волосы, такие же проницательные глаза.
Только у Пана были козлиные ноги, а у этого подземного жителя… Лукреция пригляделась к нему, но ноги незнакомца были закрыты рогожей, так что рассмотреть их не было никакой возможности.
Тем временем Аврелия приблизилась к козлобородому, почтительно склонилась перед ним и проговорила:
– Мы пришли к тебе с просьбой, господин! Позволь нам поговорить с твоим младшим братом. Моей госпоже, благородной Лукреции, требуется его помощь.
– Помощь? – Козлобородый внимательно посмотрел на Лукрецию, немного подумал и кивнул: – Да будет так. Мой брат поможет вам. Цену ты знаешь…
С этими словами он протянул руку и отдернул рогожу, закрывавшую темный проем в стене.
– Благодарю тебя, господин! – Аврелия поклонилась козлобородому и, взяв Лукрецию за руку, провела ее в открывшийся проем.
Здесь было еще темнее, чем в гроте козлобородого, но Аврелия уверенно шла вперед, как будто знала каждый камень на этом мрачном пути.
Подземный коридор шел под уклон, он сворачивал то влево, то вправо, и наконец впереди замаячил какой-то свет.
Женщины прошли еще с полсотни шагов и оказались в большом помещении, напоминающем богатую лавку где-нибудь на Палатине.
По стенам этой комнаты висели дорогие восточные ковры и драгоценные, расшитые золотом одеяния, тут и там красовались мраморные статуи, изображавшие языческих богов и прекрасных мужчин и женщин, в дальнем углу стояли кованые сундуки.
В центре помещения располагался стол из драгоценного розового дерева на львиных лапах, на этом столе в беспорядке лежали и стояли самые разные вещи – золотые и серебряные светильники, чаши и кубки, чеканные блюда и другие предметы непонятного назначения.
Чуть в стороне от стола в глубоком кресле сидел богато одетый старик с длинными седыми волосами и взвешивал на аптечных весах какой-то серебристый порошок.
– Здравствуй, господин! – проговорила Аврелия, почтительно поклонившись.
Старик поднял на нее недовольный взгляд и выкрикнул хриплым голосом, похожим на воронье карканье:
– Кто такие? Кто пропустил? Что нужно?
– Нас пропустил твой старший брат, – почтительно ответила Аврелия. – Мы пришли за помощью.
– За помощью? – раздраженно переспросил старик. – Я вижу, что тебе не нужна моя помощь, ты и без нее прекрасно обходишься!
– Помощь нужна не мне, а моей госпоже, благородной мадонне Лукреции!
Лукреция слушала ее и не переставала удивляться.
Что это за место, что это за удивительная лавка в недрах каменоломни? Кто этот странный старик? Почему Аврелия называет того козлобородого его старшим братом, ведь сам он кажется куда старше? И самое главное – чем он может помочь ей?
А старик перевел взгляд на нее, пристально вгляделся и наконец прокаркал:
– Какая же помощь ей нужна? Стой, не говори, я сам узнаю…
Он тяжело поднялся, подошел к столу, взял с него золотой кубок, украшенный красными камнями, насыпал в кубок щепотку того порошка, который перед тем взвешивал, и плеснул туда же немного вина из пыльной бутылки. Над кубком поднялся желтоватый дымок, комнату наполнил странный терпкий запах.
Хозяин подземной лавки пристально поглядел на Лукрецию сквозь дым, прошептал что-то неразборчивое, поставил кубок на стол и снова заговорил. На этот раз его голос был сильным и мелодичным, и сам он, казалось, помолодел.
– Тебе и впрямь нужна помощь, мадонна Лукреция! Отец и брат лишили тебя воли, отобрали у тебя твою собственную жизнь, превратили тебя в послушную куклу, в свое слепое орудие. Ты должна вернуть свою жизнь, свою волю, и я помогу тебе в этом.
Он перевел взгляд на Аврелию и спросил:
– Твоя госпожа знает цену моей помощи?
– Нет пока, – призналась служанка, – я ей не говорила, чтобы не испугать прежде времени.
– Что ж, так и быть, я сам ей скажу. – И старик снова повернулся к Лукреции.
– Полторы тысячи лет назад этот город был куда больше и многолюднее, чем сегодня. В нем жили воины и поэты, мореплаватели и купцы, их легионы распространили власть и закон Рима по всему миру, от холодных берегов Рейна до каменистых холмов Испании, от жарких египетских песков до темных лесов Британии. И всюду, куда простиралась власть Рима, стояли храмы и статуи многочисленных римских богов. Эти боги приносили римлянам победы над всеми врагами, они приносили им богатство и славу.
Но потом в далекой восточной провинции появилась новая вера. Это была вера не воинов и правителей, не гордых полководцев и законодателей, а нищих рыбаков, рабов и бродяг. Эта вера учила не побеждать и властвовать, а прощать и смиряться. Эта вера учила не отвечать ударом на удар, а подставлять левую щеку, если тебя ударят по правой. И непонятным образом эта вера оказалась сильнее прежней. Храмы и статуи римских богов были повержены в прах, а на их месте вознеслись церкви и соборы нового Бога…
Старик замолчал, будто собственные слова причиняли ему боль.
– Прежняя вера дарила людям радость и полноту жизни, она была как корзина, полная земных плодов, спелых колосьев и фруктов. Новая вера призывает отказаться от всего земного, от зримой, вещественной радости в обмен на сомнительные загробные удовольствия. Представь, что вместо корзины с колосьями и плодами тебе предлагают закрытый сундук, в котором, возможно, вовсе ничего нет. Казалось бы, для разумного человека выбор очевиден…
Лукреция молча слушала.
– Непонятным образом новая вера распространилась по всему миру, создала империю больше римской. Однако старые боги не умерли, – продолжил он после паузы. – Старые боги лишь отступили, спрятались до поры в глухих лесах, в дальних горах, в глубоких подземельях. Они ждут своего часа. И они охотно помогают тем, кто готов вернуться к светлой вере отцов.
– Ты хочешь, чтобы я отреклась от Христа? – в ужасе воскликнула Лукреция.
– Взгляни на своего отца! – перебил ее старик. – Он – римский первосвященник, он – глава Церкви… ты знаешь, что он нарушает все заповеди своего Бога. Он торгует церковными должностями, отпущением грехов, лжет и прелюбодействует. Ты сама – живое подтверждение тому, ты сама и твои братья. И остальные церковные иерархи не отстают от своего главы! Неужели их пример может вызвать в чьей-то душе религиозное рвение?