– Я вообще-то владелица этой фирмы, – отчеканила она. – И если ты, милочка, не хочешь потерять работу, тебе придется узнавать меня в лицо и обращаться ко мне по имени-отчеству. Меня зовут Людмила Михайловна, надеюсь, ты в состоянии это запомнить!
Лицо девицы вытянулось, она уронила трубку и растерянно смотрела, как Людмила с прямой спиной и гордо поднятой головой пересекает приемную.
Впрочем, выдержки хватило ненадолго. Покинув приемную, Людмила ссутулилась и опустила голову.
В ней не было и сотой части той уверенности, которую она продемонстрировала перед наглой девчонкой. Она совершенно не представляла, каков ее нынешний статус и владеет ли она на самом деле фирмой. А ведь от этого теперь зависело ее благосостояние. Если она действительно хочет уйти от отца и жить на собственные средства, ей нужно точно установить, чем она располагает. Но сейчас ее больше волновало не это. Прежде всего она хотела узнать, кто виноват в смерти Антона.
Людмила пару раз бывала в кабинете мужа и сейчас уверенно нашла дорогу к нему. В приемной Антона сидела Маргарита, его бессменная секретарша. Подтянутая, тщательно причесанная женщина примерно сорока лет, она всегда была безукоризненно вежлива и предупредительна. Людмиле нравилась ее приветливость без суетливости и угодливости и приятный голос по телефону. Антон свою секретаршу всегда хвалил за деловые качества – она-де никогда ничего не путает и не забывает, на нее он может положиться.
Увидев Людмилу, Маргарита вскочила со своего места, бросилась ей навстречу, усадила в кресло.
– Людмила Михайловна, очень хорошо, что вы пришли! Может быть, хотите чашечку кофе? Или чай?
– Кофе? – Людмила вспомнила, ради чего, собственно, пришла и помотала головой. – Нет, пока ничего не хочу. Маргарита, скажите, а кто занял кабинет Антона?
– Артур Иванович, – вполголоса сообщила секретарша, покосившись на дверь, – его заместитель. Сообщить ему, что вы пришли?
– Подождите! – Людмила тоже понизила голос. – Вообще-то я хотела сначала поговорить с вами.
– Со мной? – Маргарита постаралась не показать свое удивление, и это ей почти удалось. – Да, конечно…
– Маргарита, у вас ведь есть ежедневник?
– Разумеется.
– Вы не могли бы вспомнить все, что делал Антон в последний день на работе, за два дня до смерти? Это было…
Секретарша побледнела, сжала руки перед грудью и охрипшим от волнения голосом проговорила:
– Двадцать третье сентября. Я очень хорошо помню этот день. Но вы правы: чтобы не ошибиться, возьму ежедневник.
Она прошла к своему столу, достала из ящика толстый блокнот, вернулась.
Людмила решила начать с самого утра, насколько она знала, Антон дома никогда не завтракал, только выпивал стакан минеральной воды без газа.
– Вот этот день – двадцать третье сентября… Антон Константинович пришел, как обычно, в девять часов. На девять тридцать у него было назначено совещание с руководителями объектов…
– Простите, Маргарита Владимировна, – перебила ее Людмила, весьма кстати вспомнив отчество секретарши, – мой вопрос может показаться вам необычным и даже глупым, но Антон пил кофе?
– Да, как всегда, – ответила секретарша, не задумываясь, – примерно в пять минут десятого…
– Вы сами варите… варили ему кофе?
– Да, разумеется. – Маргарита явно была удивлена таким вопросом. – Я никому этого не доверяю, я знаю, какой он любит – очень крепкий и сахару три ложки…
Она сообразила, что говорит про своего покойного шефа, как будто он не умер, и смешалась. Но Людмила не обратила внимания и продолжила допрос.
– И никого, кроме вас, в это время не было в приемной?
– Никого, – голос секретарши прозвучал уверенно, – а в чем дело, Людмила Михайловна?
– Да так, ни в чем, я просто хочу прояснить для себя кое-какие вопросы… значит, вы сварили ему кофе, отнесли в кабинет. После этого к нему кто-нибудь заходил?
– Только в половине десятого пришли на совещание начальники объектов – Смирнов, Рукавишников, Карнович…
– Вы приносили им чай, кофе, еще что-нибудь?
– Нет, у них разговор тяжелый был, Карнович сроки срывает, у Рукавишникова с подрядчиками проблемы, у Смирнова авария, так что им было не до кофе…
– Вы так подробно знаете, о чем был разговор?
– Нет, вы не думайте, я не подслушивала! – Маргарита покраснела. – Просто Антон Константинович говорил… на повышенных тонах, а когда он так говорит, у меня все слышно…
Вдруг выражение лица секретарши удивительным образом изменилось, и она проговорила с испугом:
– Людмила Михайловна, вы все спрашиваете меня про чай, кофе… вы думаете, что Антон Константинович… что Антона Константиновича… что его…
Маргарита не смогла выговорить слово «отравили», но видно было, что оно вертится у нее на языке.
– Нет, я пока ничего такого не думаю, – прервала ее Людмила. – Я просто пытаюсь восстановить его последний день.
– Но кто мог… кто мог его… – повторяла Маргарита непослушными губами. – Нет, это невозможно!
И вдруг чопорная, подтянутая, ответственная Маргарита уронила голову на стол и разрыдалась.
Людмила этого совсем не ожидала. Она испытывала не столько сочувствие, сколько раздражение и неловкость. Что ей, утешать секретаршу покойного мужа? И потом, больше месяца уж прошло, с чего это ее так разбирает?..
Впрочем, Маргарита быстро опомнилась, последний раз всхлипнула и проговорила, вытирая расплывшуюся тушь:
– Людмила Михайловна, извините… не подумайте чего-нибудь… я понимаю, вы – вдова, а я тут при вас раскисла. Это не повторится. Не подумайте плохого. Просто мы с Антоном… Антоном Константиновичем выросли в одном дворе, в одну школу ходили…
Маргарита сделала паузу, как будто ей было трудно продолжать, но все же взяла себя в руки и снова заговорила:
– Он в пятом классе одного мальчишку побил, который не давал мне проходу. А когда меня муж бросил три года назад, я в бедственном положении очутилась. Денег нет, сын болен… звонила всем, кого знаю, насчет работы. Никто не помог, только Антон… Константинович откликнулся. Ну, в общем, мы с ним старые друзья, и я… я очень расстроилась.
– Я понимаю, – сухо ответила Людмила. – Я тоже… очень расстроилась. Но давайте вернемся к нашему вопросу. До какого времени продолжалось это утреннее совещание?
Маргарита вытерла глаза, выпрямилась и снова приняла деловой и сосредоточенный вид.
– До одиннадцати, – сообщила она, сверившись с ежедневником.
– Что было после этого?
– После этого… – Голос Маргариты стал неуверенным, она опустила глаза.
– Ну же! – поторопила ее Людмила.