Сел у окна на свою табуретку, потрогал пальцем вечно живший на подоконнике кактус. На плите уже закипало масло, а быстрые руки мамы натирали картофель.
Через пять минут десяток биточков уже жарились на сковороде, мать сделала передышку и, сев напротив Джима, с улыбкой разглядывала его.
– Ты похож на своего деда Роберта. Он был таким же крепким, как ты сейчас. Кстати, а Тони?.. – Мать не договорила, боясь услышать плохую новость.
– Он здесь, у родителей, мы приехали вместе. Мам, а почему бы тебе не переехать в новую просторную квартиру или не купить дом в пригороде?
– Мы можем себе это позволить, Джимми? – с улыбкой спросила мать, переворачивая биточки.
– Да, мы можем себе это позволить.
– Ты знаешь… – Она вытерла руки о полотенце и снова села. – Я привыкла к этой маленькой квартирке. Мне одной больше не нужно, а ты теперь все время в разъездах, я ведь догадываюсь, что у тебя за работа. Вон и пистолет за поясом, значит, больше одного дня ты у меня не пробудешь.
Джим вздохнул. Что толку обманывать мать, да и себя тоже, преследователи идут по пятам. Следует покинуть дом матери, иначе у нее тоже могут появиться проблемы.
– Ничего, мам, я ведь еще заезжать буду. Пусть ненадолго, зато почаще.
– Конечно, Джимми, – кивнула мать, пряча за улыбкой грусть. – Вот твои биточки…
Она поставила перед Джимом тарелку, достала из холодильника сметану, подала вилку.
– Знаешь… – Она пододвинула табуретку и села ближе. – Родители Тони все равно ему расскажут…
– Что?
Джим не донес биточек до рта и положил на тарелку.
– Последний год все присланные тобой и Тони деньги забирает Баттлер.
– Баттлер?! Этот жирный полицейский? Он еще жив?
– Он жив, Джимми, и процветает. Он у нас теперь, – мать улыбнулась, – начальник полиции города.
– Но ведь он простой капрал, как он мог стать начальником полиции?
– Его племянник в Сен-Лоисе большая шишка, он и поспособствовал. Старого начальника уволили за три года до пенсии – сам написал заявление, весь город только об этом и говорил. А Баттлер теперь в капитанском чине, вызвал меня и родителей Тони, сказал, что знает о тех деньгах, что вы нам присылаете. Приказал переводить деньги на его счет, а он тогда закроет карты розыска на тебя и Тони. Но это только предлог, я уверена.
– Баттлера нужно наказать, – сказал Джим и принялся за еду.
– Джим, вы ведь его не убьете? Я не хотела тебе говорить, ведь все деньги, что ты присылал прежде, они остались на моем счету, и их никто не трогает. И только те, что ты присылал в последний год…
– Это вопрос времени, мама, скоро он потребует отдать все. Поверь, я знаю таких людей.
Мать вздохнула.
– Да, я тоже.
– А убивать его мы не будем, в этом нет необходимости. Есть много других способов заставить человека изменить свою позицию.
– Ты говоришь прямо как в инструкции.
– В какой инструкции, мама? – удивился Джим.
– Не помню в какой, но, кажется, я ее когда-то читала.
Джим молча жевал, чувствую незримое присутствие Эдгара Форсайта.
– А почему ты раньше не говорила Эдгару, что помнишь больше, чем он предполагает?
– Я боялась, что он убьет меня, а ты останешься один. Поэтому безопаснее было продолжать эту игру, и в результате я даже выиграла, хотя Эдгар все равно забрал тебя.
– Он не забрал меня, я свободный человек, но пока мы должны работать в одной команде, – пояснил Джим, понимая, что звучит это малоубедительно. – Я бы чаю выпил.
– Сейчас поставлю чайник.
– Поставь, а я пойду в комнату, Тони позвоню.
Напарник отозвался сразу, как будто держал коммуникатор в руке.
– Слушаю… – произнес он.
– Как дела?
– Нормально, обвыкаюсь постепенно.
– Сколько новых братишек и сестренок у тебя появилось?
– Не нужно о больном, для них я чужой дядя.
– Как вы там разместитесь, может, ко мне придешь?
– Нет, они на мои переводы соседнюю квартиру купили – еще два года назад. Объединили вместе, так что даже гостевая комната имеется.
– Ну хоть какой-то толк от нашей работы, – усмехнулся Джим. – Я имею в виду – для гражданского хозяйства.
– Про Баттлера слышал?
– Слышал.
– Что будем делать?
– Полагаю, завтра нужно навестить его, он ведь теперь большой начальник, а мы его даже не поздравили.
– Поздравим. Ну ладно, утром созвонимся, а я пойду – на мне их уже с полдюжины нависло!
– Пока, – ответил Джим, слыша вопли малышни. Младшие Тайлеры разрывали дядю на части.
Джим вернулся на кухню, где мать уже заваривала ему чай. На столе стояла вазочка с «медовыми яблочками», в блестящих обертках лежали тянучки.
– Ты что же, все время держала для меня этот запас? – удивился Джим.
– Да, сынок, мне хотелось быть готовой к твоему приезду, когда бы это ни случилось. Когда срок годности конфет проходил, я покупала новые.
Джим почувствовал себя виноватым из-за того, что раньше не нашел возможности навестить мать.
– Не переживай, – угадала она его мысли, – это были приятные хлопоты. Одинокому человеку нужно чем-то занимать себя.
Джим сел и стал ложечкой помешивать чай.
– Как там Тони?
– Нормально. Общается с неизвестными ему Тайлерами, а они тянут его в разные стороны.
– Как-то раз я была у них, там стоял такой гвалт, что я… – мать покачала головой, – не выдержала и четверти часа – сбежала.
Они посмеялись.
– Когда-нибудь и ты женишься, и у тебя будут дети.
– Да, мама. А у тебя – внуки.
После чая они отправились в комнату смотреть старые фотографии. Потом Джим поочередно выглянул во все окна и решился принять ванну, положив рядом с полотенцем пистолет.
Мать делала вид, что не замечает этих предосторожностей, однако, пока сын был в ванной, ходила от окна к окну, провожая взглядом каждого незнакомого прохожего или машину.
После ванны Джим сидел в своей комнате, перелистывая старые учебники, потом порылся в ящике стола, перебирая всякие мальчишеские сокровища вроде бляхи от солдатского ремня, старинных монет, складного ножа и ружейной гильзы.
Когда пришло время ложиться спать, оказалось, что кровать ему мала. Но это не стало проблемой, Джиму приходилось спать в куда более стесненных условиях, а тут, на своем матрасе, на подушке и под стеганым одеялом, он снова мог почувствовать себя ребенком. Если бы не пистолет на стуле рядом с кроватью.