Переполненная до краев всепоглощающей материнской любовью Зоя окончательно поверила, что все у нее обязательно получится. Не может не получиться! Ведь она любит так, что никакие законы физики, никакие границы между мирами – хоть параллельными, хоть перпендикулярными наискось – ей помешать не смогут.
Но едва Зоя переступила порог квартиры, уверенности в ней поубавилось. Она даже не знала, с чего начать. Ведь она не была «профессиональным магом» и, откровенно говоря, в магию, в исконном смысле этого понятия, не очень-то и верила. Да, в ней были некие способности, которые отсутствовали у большинства «обычных» людей, и она это чувствовала, старалась их использовать во благо страждущим. Часто это получалось, порой – нет. Но она никогда и не называла себя ни колдуньей, ни магом. К ней обращались – и она помогала. Если могла помочь. А если нет – честно говорила об этом. И плату за такие «сеансы» не брала. Она вообще не устанавливала жесткого тарифа за свою работу и в ответ на вопрос: «Сколько я вам должен?» чаще всего отвечала: «Сколько сочтете нужным». Понимала, что так бизнес не делается, но она, по большому счету, и не считала свое занятие бизнесом. Она вообще, по сути своей, не была деловым человеком, хорошо это понимала, но переделать себя не пыталась. Потому что главным она всегда считала оставаться самой собой. Другая она не была себе нужна. Ей стало бы некомфортно без той гармонии в душе, которая жила в ней сейчас.
И все-таки «магическая» атрибутика в доме имелась. Больше для антуража, чем по необходимости. Многие посетители, не увидев старинных увесистых книг, зажженных свечей, алтаря с чашей, курительницей, жезлом и прочими скрижалями и магическими инструментами, отказывались воспринимать ее всерьез. А Зое было нужно, чтобы люди ей верили, ведь только при полном доверии, когда душа человека открыта навстречу, ему можно помочь. Вот и пришлось обзавестись всем необходимым, чтобы, как говорится, соответствовать имиджу.
Но сейчас ей ничего этого не требовалось. Мало того, она понятия не имела, что же ей нужно. Ритуала общения с людьми из параллельного мира не существовало. С загробным – да, но Зою даже передернуло, когда она подумала об этом.
Больше всего она доверяла картам Таро. Любила их, умела с ними общаться. Но сейчас карты помочь не могли. И что же тогда?..
Для начала Зоя переоделась. Разделась донага и накинула на голое тело махровый белый халат, который надевала только для подобных действий. Затем – скорее на всякий случай, чем истинно веруя, – прошла к иконе Спасителя в углу, встала на колени и стала читать молитву, которую заучила наизусть давно, когда Соня была еще маленькой. Она так и называлась – «Молитва за детей».
Зоя читала сидевшие в памяти фразы, почти не вникая в их смысл, хотя и думала сейчас практически о том же, о чем говорилось в молитве. «…Соблюди их от всех соблазнов злого мира, и да не развратит их худое сообщество…» Господи, как она там, что там с ней сейчас происходит?.. «…Будь защитой им во всякой опасности, да не подвергнутся внезапной гибели…» Только бы с ней ничего не случилось!.. Только бы она была жива-здорова и вернулась домой…
Прочитав молитву, Зоя слегка успокоилась. Встала с колен, подошла к зеркалу, поправила волосы. И тут ее осенило. Зеркало! Ведь у нее есть магическое зеркало! Когда-то она приобрела и его, правда, так ни разу и не использовала.
Зоя достала деревянную шкатулку, в которой хранила карты Таро и прочие магические предметы. На дне ее лежало и зеркало – медный кружок почти в ширину ладони диаметром, с отполированной до блеска одной из сторон.
Она сняла с полки книгу, в которой описывались магические ритуалы. Нашла главу об использовании зеркала, стала читать… Оказалось, нужно было еще одно зеркало – обыкновенное, стеклянное, квадратное. Где-то у нее было и такое. Зоя отложила книгу и принялась рыться в шкафах и тумбочках. Есть! Нашлось и оно. Старое, в пластмассовой рамке, без упора-подставки, который давно отломился.
Она стала читать дальше. Это зеркало нужно было поставить лицом к себе, а магическое медное – отвернуть к нему, чтобы видеть его отражение. К этому отражению и нужно было обращаться с требуемым; в нем она и надеялась увидеть Соню.
Зоя села к алтарю, которым служил у нее журнальный столик, выкрашенный в черный цвет, чтобы можно было чертить по нему мелом магические линии и знаки. Но сейчас она ничего чертить не собиралась. Поставила лишь в двух углах столика бронзовые витые подсвечники и зажгла свечи. Между ними установила шкатулку и прислонила к ней стеклянное зеркало. Магическое медное взяла в руку и стала поворачивать так, чтобы увидеть его отражение напротив. Когда это ей удалось, она сосредоточилась и мысленно стала взывать к дочери. Увидев, что это не приносит результата – а точнее, как раз ничего не увидев, – она стала звать Соню вслух. Шептала, молила, потом уже просто кричала, но зеркало так и оставалось слепым.
Промучавшись так около часа, когда свечи уже догорели, став жемчужными озерцами в чашах подсвечников, Зоя устало поднялась из-за столика, добралась, шатаясь, до дивана и повалилась ничком, зарывшись лицом в темно-синюю подушечку-думку с вышитым белым зайцем.
Ей ничего не хотелось. Даже плакать. А тем более – о чем-то думать. Разумеется, она забыла про то, что обещала позвонить Бессоновым. А если где-то на донышке сознания о том и помнила, то не сочла это сейчас важным. Единственно нужным было лежать вот так, уткнувшись носом в белого зайца, а еще лучше – стать самой этим зайцем и ускакать в дремучий лес. Чтобы там ее съел волк. Ам! – и нету проблем. Ням-ням! – и всем хорошо. Особенно волку. Вон он какой сидит – огромный, лобастый!.. А взгляд – аж холодно стало, мороз по коже побежал…
– Чер-р-рви!.. – прорычал вдруг волк, и шерсть его встала дыбом. – Вир-р-русы!..
Ну, вот, подумала Зоя, даже волк меня есть не хочет, заразиться боится. Насчет червей он, конечно, загнул, протухнуть она вроде еще не успела. Но не свежачок, конечно, чего уж там.
– Где моя Соня? – спросила она у волка. Не потому, что ждала от него ответа, а потому что это было единственным, что она хотела знать. Но волк неожиданно ответил.
– Здесь, – утробно произнес он, и Зоя… на самом деле увидела дочь!..
Соня была растрепана и одета в какую-то ужасную, перепачканную мужскую рубаху и широченные, на несколько размеров больше нужного, джинсы. Тоже испачканные чем-то оранжевым, под цвет Сониных волос, словно она ползала на коленях по битым кирпичам.
– Соня! – крикнула Зоя. – Девочка моя!..
– Отстань! – злобно выпалила Соня и раздраженно дернула плечом.
У Зои слова застряли в горле. Кому это сказала Соня? Неужели ей? Но этого просто не могло быть! Она никогда не разговаривала с ней таким тоном!.. Да что там – она ни с кем так не могла говорить… Но сказала ведь! Сказала… Но все же, наверное, не ей, а вот этому высокому, худощавому парню, тоже всклокоченному и тоже испачканному в кирпичной пыли.
Парень показался Зое знакомым, хотя она была уверена, что не встречала его раньше. Скорее всего он просто был на кого-то похож… Ну конечно! У него же лицо Зои Бессоновой, а глаза – один в один Генины. Вот только взгляд у этих глаз совсем не отцовский, а презрительный, жестокий и одновременно испуганный. И устремлен он… на ее доченьку!.. Да что же это такое? Что между ними произошло? Чего они не поделили?..