— Еще не предлагает, но я должна у него попросить. Как ты думаешь, даст?
— Этот? — развеселился Глеб. — Еще как даст. Мало никому не покажется!
— А что? Так все плохо?
— Хуже не придумаешь.
— Неужели?
— Да точно вам говорю, Инна Васильевна.
— Почему?
— Во-первых, положение у него очень шаткое. С девяносто третьего года сколько лет прошло? Десять? А он все там, в девяносто третьем, понимаете? Он тогда царь и бог был, в крае один-единственный, а сейчас-то он точно не один, и есть такие, которые посильнее его будут. Вон Ястребов. Он даже и в криминале не замазан, а его все как огня боятся. Потому что за ним деньги несметные, а у этого по нынешним временам не так чтоб очень…
— Как?! — поразилась Инна. — У него и денег нет?
— Да нет, — с досадой произнес Глеб, — не в том суть.
— А в чем?
— А в том, что деньги у него… как бы это сказать, не поделенные.
— С кем?
— Да ни с кем. Одни сидят, другие вот-вот сядут, третьи в бегах, а четвертые теперь ему говорят: ты кто? Ты есть никто, темная личность. Мы тебя знать не знаем и не знали никогда. А будешь с нас денег просить, так мы тебя, пожалуй, и того… И вот он не знает теперь толком — то ли он в городе хозяин, то ли нет. То ли войну ему начать, то ли убраться по-тихому на остров Крит или вон в Чехию, тоже место хорошее, проверенное.
— А… о чем идет речь? — вдруг спросила Катя. — О чем или о ком?
— Мне Сергей Ильич посоветовал обратиться к одному человеку. В смысле финансовой помощи городу. Глеб мне про него и рассказывает.
— А он кто? Бандит?
— Да что ты, Катя, — вдруг Глеб обратился к ней почему-то на «ты», — он бывший хозяин города. Твой отец вместе с ним начинал. Отец был официальный, а этот… реальный. У них железный договор был — кто за что отвечает и кто во что может лезть, а во что не может. Анатолий Васильевич тоже ведь не мальчик, все понимал, только вид делал, что весь такой… старой закалки, партийный работник и верный ленинец!..
— Так что? — задумчиво спросила Инна. — Не ходить мне к нему за деньгами?
Глеб покосился на нее и одним глотком допил из кружки кофе.
— К нему лучше вообще не ходить. Репутацию испортите, а толку никакого не будет. Ну, хотите, я вам завтра из компьютера распечатаю, что там есть на него, по верхам хотя бы.
— Не надо, — отказалась Инна, — еще не хватает!..
Странно, что Якушев предложил такую… одиозную личность в качестве спонсора. Не знал? Не подумал? Или ему надо, чтобы непременно этот дал денег? Такое тоже возможно.
Ей пора было собираться — Осип вот-вот должен подъехать.
— Катя, ты все-таки не ходи пока домой, — тоже на «ты» приказала ей Инна. — Глеб прав. Позвони Сергею Ильичу, скажи, что жива-здорова и тебе надо прийти в себя.
— Мне надо к маме.
— Я думаю, что Любовь Ивановна предпочла бы, чтобы ты осталась жива.
Катя посмотрела на Инну, глаза у нее неожиданно налились слезами до самых краев.
Инне не хотелось, чтобы она начала рыдать, поэтому она быстро спросила у Глеба, откуда Катя может позвонить домой так, чтобы никто ничего не заподозрил.
— Да хоть из моего кабинета. У меня там линия вполне надежная. Никто не подкопается, ни свои, ни чужие.
— Я же не шпион, — сказала немного пришедшая в себя Катя.
— На всякий случай нужно, Катерина Анатольевна.
— Называйте меня на «ты» и по имени, — вдруг попросила Катя. — Одинокий крокодил мечтает завести друга. Я тоже пойду оденусь. Инна Васильевна, можно я не буду переодевать джинсы и свитер?
— Называйте меня на «ты» и по имени, — пробормотала Инна, натягивая короткую дубленку. — Еще один крокодил мечтает завести друга. Глеб, ключ заберешь с собой, у меня есть запасной. Только нигде его не оставляй. Когда будешь подъезжать, позвони, чтобы я знала, что это ты. Если меня еще не будет, заходите и ждите. Варите кофе. Играйте в шахматы.
— Я не умею! — издалека крикнула Катя.
— Она не умеет, — объяснила Инна Глебу, оперлась на его руку, поднялась из кресла и потопала ногой, проверяя, хорошо ли наделся ботинок. — На ее мужа есть что-нибудь?
— Ничего. Окончил художественное училище, и некоторое время считалось, что он самородок. Сейчас бизнес средней руки, делает компьютерные программы для магазинов. Ну, хранение товаров на складах и так далее. Больших денег не зарабатывал никогда. Ну, выгодно женился. Хотя Мухин его не особенно жаловал, близко никогда не подпускал и в совет директоров банка, как сыночка, работать не устраивал.
Инна кивнула. Уходить ей не хотелось, зато хотелось попросить помощи у Глеба. Вдвоем с фээсбэшным майором все не так уж страшно.
Помощи она попросить не могла — до сих пор так и бродила в потемках, натыкаясь на углы и стены, а черная кошка каждый раз ускользала из-под самого носа. Вряд ли Глеб замешан, и все же, все же…
В том, что у него нет никакого резона убивать Катю Мухину, Инна была совершенно уверена — он мог бы убить ее раньше, увезти подальше, и никто никогда не связал бы смерть губернаторской дочери с бывшим начальником охраны. Он мог тогда же вернуть ее домой, а не везти к Инне, и раз ничего этого не сделал, значит, Кате в его обществе вряд ли что-то угрожает, а про себя Инна такого сказать не могла.
В конце концов, у Глеба те же инициалы — «ЗГ»!
Зинаида Громова, Зейнара Гулина и еще какой-то там Грушин.
Но почему, черт возьми, Громова, Грушин и Гулина, если его собственная фамилия начинается на букву «Ю» — Юшин?! Захар Юшин, бывший санитар заболоцкой психушки, нынче ведущий журналист, знаток печатного слова!
Разве в наше время бывшие санитары становятся журналистами?! Это напоминает историю фрондерствующего писателя семидесятых — чтобы не объявили тунеядцем, устроиться дворником, или санитаром, или лифтером! Или это до сих пор… в моде?
Инна схватила перчатки и телефон, велела Глебу не спускать с Кати глаз и побежала по дорожке к машине.
Глеб проводил ее глазами.
— Привет, Осип Савельич.
— Добрый вечер, Инна Васильна. Куда?..
— Улица Чернышевского, пятнадцать.
Осип посмотрел на нее в зеркало заднего вида и уменьшил громкость приемника, певшего про «десант и спецназ».
— А… чего там, на Чернышевского-то?
Ни тон, ни вопрос Инне не понравились.
А если он в самом деле замешан?! А если он утащил газеты?! А если ему знаком этот адрес?!
Что тогда?! Умереть на месте?! Инне не хотелось умирать.
— Там, Осип Савельич, у меня встреча с одним знакомым журналистом. А что такое?