Граф наклонился к находке, молча осмотрел ее, выпрямился и с недоумением признался:
— Как ни странно, это голова моего дворецкого. Наверняка он прятался в подвале с остальными слугами. Но кому и зачем понадобилось отрывать ее у полумертвого нуса и уж тем более подбрасывать сюда?
— Тому, кто знал, куда мы идем. — Марвин отряхнул заплечный мешочек от известковой пыли, проверил внешние карманы, но ничего там не нашел. — Для устрашения, понятное дело. Для веского подтверждения послания.
Он бросил рюкзачок под стол, задвинул его ногой поглубже и украдкой глянул на Далия — как тот отреагирует? Но напарник ничего не заметил, он лихорадочно озирался по сторонам. Причем не с испугом, а с надеждой, даже посох в боевое положение перехватил: Далий ждал врагов.
— Примем обращение к сведению, — официальным тоном сказал Марвин. — Не более. Кстати, что там насчет ужина?
— Ах да, — спохватился Граф, — действительно. С посланием как-нибудь после разберемся, никуда оно со стены не денется. Нам сюда. — Он указал на дверь в углу зала; Далий, забыв о врагах, поспешил к заветному проходу.
Напоследок Марвин вновь глянул на потолочную дыру и отчего-то не удивился, заметив на фоне облаков быстро скользнувшую крылатую тень.
— Сдается мне, дракон не просто так возле нас ошивается, — пробормотал он, направляясь к двери. — И похоже, к этому делу каким-то образом причастна наша исчезнувшая беглянка. Хм, есть над чем подумать.
Размашистая надпись, как и спрятанный под столом рюкзачок, принадлежали Рипли. Уж это Марвин мог сказать наверняка.
Марвин проснулся от дребезга дальнофона. Звонили давно, потому что Марвину успело присниться, как они с Далием отбиваются от толпы музыкантов-нусов. Вооруженные лирами мертвецы безостановочно драли струны костяными пальцами: стонущие звуки были настолько ужасными, что Марвин вдруг понял — он навсегда разлюбил музыку. Особенно струнную. И уж тем более бардовскую.
Марвин протянул руку к прикроватной тумбочке, нащупал дальнофон и, не открывая глаз, поднес его к уху.
— Алло, — хрипло сказал он. — Шеф, я на связи.
В трубке сильно потрескивало, словно на линии велись технические работы, голос негора едва доносился сквозь помехи. О чем говорил шеф, Марвин не понял, слышимость была никакая. Но, судя по интонации, ничего важного в обители не случилось, скорей всего это был контрольный начальственный звонок. Чтобы подчиненные не расслаблялись.
— Говорите громче, — Марвин зевнул, — у меня проблемы со связью.
Похоже, его услышали: голос негора стал отчетливее, наверное, ему приходилось кричать, но даже сейчас Марвин смог разобрать лишь отдельные слова.
— Гибарян жив… нормально… частичная амнезия… Далий в курсе…
Марвин постучал трубкой по матрасу, вновь приложил ее к уху, но лучше не стало.
— Шеф, не надрывайтесь, — с сочувствием сказал он. — Короче, я понял, что Гибарян нашелся, с памятью проблемы, в остальном жив-здоров. А Далий знает, что с ним стряслось, и может мне объяснить. Так?
— Да! — громко каркнуло в трубке, и связь прервалась.
— Батарейка, что ли, села? — Марвин повертел дальнофон в руках, отыскивая батарейный отсек, потом вспомнил, что переговорник колдовской и вряд ли в нем найдется технический источник питания. — Натурально, вся магия от старости выветрилась. Чертова рухлядь. — Марвин швырнул дальнофон на подушку и встал с кровати.
Просторная спальня, куда их определил Граф, напоминала то ли дамский будуар, то ли художественную мастерскую. На арочном потолке резвились лепные ангелочки, усердно дующие в золотые дудки, а по стенам скакали нарисованные рыцари с флагами и штандартами. В углах комнаты притаились мраморные статуи со скорбно сложенными на груди руками, ни дать ни взять украденные с кладбища надгробия.
Двуспальная кровать в виде лодки с парусом-балдахином прекрасно вписывалась в безумный интерьер. Точнее, не выпадала из него — решил Марвин, разглядывая матрасную лодку с прикорнувшим у борта Далием: даже во сне напарник продолжал обнимать посох и грозно хмурить брови. Возможно, он сейчас тоже воевал с музыкальными нусами, ведь иногда кошмары на удивление заразительны!
Марвин огляделся, рассматривая потолок, стены и расставленную вдоль них мебель — резную, с позолоченными завитушками. Ночью ему было не до осмотра, хорошо хоть до кровати дошел, а вот как он раздевался и куда положил одежду, этого Марвин совершенно не помнил. Скорей всего сунул в тумбочку, куда же еще.
Входную дверь перегородила тяжелая кушетка, наверняка Далий постарался. Насколько помнил Марвин, дверь открывалась наружу, и толку от той преграды было немного. Разве что споткнуться об нее в темноте. «Все равно молодец, — одобрительно подумал Марвин. — С ног падал, а не поленился, позаботился о нашей безопасности. Пусть хреново, но ведь старался».
Окно в спальне оказалось витражным, с синим рыцарем, нанизывающим на копье зеленого дракона. Глаза у рыцаря и дракона были из красного стекла, поэтому оба сверкали одинаково злобными взглядами. Кто из них выглядел страшнее, Марвин не разобрался, но дракона было жалко — жил себе зверь не тужил, а тут пришел какой-то синяк и проткнул острой палкой. В общем, реальный непорядок.
Марвин распахнул окно и, зябко втянув живот из-за холодного подоконника, высунулся наружу.
Спальня находилась на втором этаже, ниже верхушек деревьев, потому из окна мало чего было видно, кроме листвы и замшелых от старости стволов. Разве что асфальтовую дорожку вдоль стены дома да росшие за ней кусты роз, отделяющие дорожку от парка. И конечно же небо.
Марвин задрал голову, стараясь выяснить, каким будет день — очень жарким или терпимым, — но из прогнозной затеи ничего не вышло. Небо оказалось затянуто серой пеленой, за которой посверкивали далекие молнии: на столицу вновь надвигалась бездождевая гроза. А принесет она прохладу или нет, это был вопрос.
— Вон оно чего не работало-то. — Марвин оглянулся на кровать. — Грозовые помехи, и никакой тебе дохлой магии. Да, колдовство колдовством, а естество естеством. — Потирая замерзший живот, Марвин отправился к тумбочке одеваться.
Он присел, открыл дверцу и замер в растерянности — тумбочка была пуста.
С минуту Марвин сидел на корточках, очень-очень стараясь вспомнить, что же было вчера перед сном, однако в памяти ничего не всплывало.
— Тьфу ты, — вставая, с досадой сказал Марвин. — Враги украли, однозначно. Надо будет Далия спросить, может, он чего помнит. Или куда все шмотки попрятал, с него станется. — Шлепая босыми ногами по мозаичному паркету, Марвин побрел в ванную комнату, надеясь, что она не столь шокирующая, как спальня.
Когда Марвин выходил из ванной — уже побритый, причесанный и пахнущий дорогим одеколоном, — он едва не столкнулся с Далием. Сонно буркнув: «Привет», — напарник ввалился в освободившуюся комнату. Марвин предвкушающе усмехнулся, ожидая реакцию товарища, и та не заставила себя долго ждать.