Раздался приближающийся собачий лай и перекличка сразу нескольких рожков. Наконец появилась и группа скачущих всадников.
– Государь, мы достали его, – радостно сообщил один из них, подскакав ближе.
И, будто в подтверждение его слов, раздался долгий протяжный звук рожка, трубившего отбой, – охота окончена, общий сбор.
– Что ж, боярин Тимофей, – сказал человек, которого назвали государем, – дело у тебя важное. Но, если ты шел в село, чтобы купить коня и даже позволил себе поспать, значит, у тебя есть запас времени. – Сашка кивнул головой, соглашаясь. – Приглашаю тогда тебя разделить с нами охотничью трапезу. – Он обернулся к своим людям и, указав на Сашку, велел: – Приведите ему коня. – И вновь обратился к Сашке: – Может, за трапезой ты нам поведаешь о войне?
Сашка вскочил на подведенного ему коня.
– С превеликим удовольствием. Только… Скажи, кто ты?
– Я… Я – царь болгарский Шишман. – Он тронул коня с места и, сделав широкий приглашающий жест, сказал: – Добро пожаловать в Болгарию.
Царская охотничья трапеза похожа в принципе на любой другой пикник, отличаясь лишь размахом и количеством участников. Царь Иван Шишман выехал из своей столицы Тырнова десять дней назад и, проводя дни в охотничьих забавах и пирах, потихоньку двигался в направлении Несебра. Сегодняшняя охота должна была стать последней, заканчивающейся грандиозным пиром, после чего было запланировано посещение Несебра и возвращение в столицу. Так что Сашка стал свидетелем, если можно так сказать, последнего аккорда сегодняшней охоты, во время которого и был убит тот самый красавец-олень. Но сегодня, кроме него, было убито еще целое стадо всяческой дичины, ибо за царский пиршественный стол садилась почти тысяча человек.
Столы накрыты были на большой поляне, рядом с кострами, на которых томилось, варилось и жарилось мясо всевозможных сортов и видов. Человека, приехавшего с войны, интересовавшей всех без исключения, слушали с превеликим вниманием. Тишина за столом стояла такая, что слышно было, как потрескивают горящие дрова. Сашка не мог разочаровать столь внимательных слушателей. Поэтому его рассказ изобиловал несуществовавшими в действительности подробностями о героических подвигах и кровавых сечах. Да и действительно произошедшие события, как то: принесение присяги тивериадской аристократией и туркскими племенными вождями были расписаны им в духе неких эпических событий.
– Скажи-ка, боярин Тимофей, – спросил у Сашки царь Шишман, после того как он закончил свой рассказ, – есть ли у тебя родовое прозвище?
– Есть. И даже два. Воронцов-Вельяминов.
Шишман, прихлопнув рукой по коленке, с восторгом воскликнул:
– Я так и знал, что ты не простой боярин! Я это сразу почувствовал! Я ведь знал твоего батюшку. С его войском на мадьяр в поход ходил. Великим царем был твой батюшка, Тимофей Васильевич! И брат твой старший царем был… Знаком с ним я не был, но наслышан о нем, о его борьбе с Дмитрием. А ты, Тимофей Васильевич, стало быть, за Дмитрия…
– Я не за Дмитрия, – поправил царя Сашка, – я за Русь.
– Да, да… Я понимаю. Все непросто сейчас… И у нас тоже. Добруджанский князь самостоятельным стал, моей власти не признает. А в Видине самозванец уселся и болгарским царем себя величает. Ох… – Шишман понизил голос так, что слышал теперь его только сидящий рядом с ним Сашка. – Послушай, Тимофей Васильевич… Так что приключилось с дамой твоего сердца? Кто ее похитил? И зачем? Чего они хотят? Денег? Может, я могу помочь чем-нибудь? Ведь Несебр как-никак моя вотчина. Я там государь. И как смеют какие-то проходимцы обделывать там свои грязные делишки, обижая хороших людей?
Сашка раздумывал недолго, прежде чем ответить. В конце концов, его внутренний голос, его внутренний индикатор опасности, обычно срабатывающий безошибочно, сейчас молчит. Почему бы ему и не довериться болгарскому царю? Может быть, это как раз и есть тот самый счастливый случай, который поможет ему и нарушит все расчеты и планы «рыбасоидов»? Да, теоретически возможно, что «рыбасоиды» ожидали его на берегу близ Несебра и специально для него поставили спектакль под названием «Царская охота» с участием массовки в тысячу человек. Возможно. Но… Во-первых, Некомат ранее не был замечен в пристрастии к массовым постановкам. Он всегда предпочитал действовать точечно. И во-вторых… Внутренний голос-то молчит! Если тысяча «рыбасоидов» за ним наблюдала, как он идет по дороге, как он спит в лесу, в конце концов, то почему они до сих пор не схватили и не повязали его по рукам и ногам?
– Слышал ли ты, царь Шишман, о таком купце – Некомате Сурожанине? – спросил Сашка.
– А как же… Лет пять назад я на его счет указ от великого князя Владимирского получил. Арестовать, буде обнаружу его в моих владениях, заковать в железа и под надежной охраной препроводить его в Кострому. Но в моих владениях не было ни самого Некомата, ни людей его, ни имущества.
– Было это только не пять лет назад, а чуть поболе трех, – поправил царя Сашка.
– Может быть, – охотно согласился тот. – За мою немалую жизнь произошло столько событий, что они, меняясь местами друг с другом, порой путаются в моей памяти.
– Так вот… Этот Некомат – очень богатый человек. Он настолько богат, что может, наверное, скупить целые страны на корню. Но, как каждому очень богатому человеку, ему не хватает власти. Ему хочется не только управлять деньгами, но и целыми странами. А у нас, на Руси, после смерти моего батюшки какая-то непонятица образовалась. Дмитрий чего-то ждал и царский трон не занимал. И брат мой Мамай ждал, поскольку считал, что, по справедливости, царский трон должен был Дмитрию достаться. И так продолжалось целый год. Вдруг Дмитрий лишил наш род наследственного сана, а брат мой в ответ поехал в Орду и провозгласил себя царем. Как я потом выяснил, Некомат подбивал на противоборство и одного, и другого. И даже базилевса ромейского сподвиг выйти из подчинения Дмитрию и провозгласить себя великим князем Владимирским. Из-за чего и война нынешняя произошла. Чего же хотел Некомат Сурожании? Ни много ни мало, как Орду извести под корень.
– Эк хватил… – удивленно крякнул царь Шишман.
– Да, – продолжал Сашка. – Уж больно кому-то не нравится, что Русь правит миром. А я им все планы поломал. Великому князю Некоматово предательство доказал и хитрость всю его раскрыл. Вот тогда-то Дмитрий тот указ и разослал, о котором ты поминал. Жаль только, не сумел я Мамая с Дмитрием помирить. Но Некомат жив остался, прячется где-то. Не смогли мы его поймать. Вот он и злобится, и старается отомстить мне. Убить они меня пытались – не получилось. Вот и решили действовать наверняка. Выкрали мою возлюбленную из ее поместья, а мне прислали письмо с требованием явиться в Несебр не позже 1 августа. Знают они, что мне она дороже жизни. Вот я и иду к ним.
– Вот негодяи, вот мерзавцы! – возмутился царь. – Я-то думал, что здесь дела любовные, а оказывается… Все гораздо подлее! – Он ненадолго задумался. – Я готов тебе помочь. Располагай мною и моими людьми.
– Но как? – воскликнул Сашка. – Как действовать, чтобы они ничего не заподозрили? Ведь они велели мне приехать одному и поселиться на постоялом дворе у некоего Трайчо. Я уверен, что они будут за мной следить, за каждым моим шагом, как только я подойду к городским воротам. При малейшей опасности для них они просто убьют мою Ольгу. А этого я не могу допустить.