– Погоди! Я тебе веревку скину…
Кляня на чем свет стоит всех лошадей мира, Вульм отвязал от пояса кольцо веревки. Кровь Даргата! Если что, ему не удержать Натана с пони! Ему и одного-то Натана… Память подступила к горлу. Там, во мгле прошлого, где хохотали драконы, Вульм был вынужден привязать веревку к выступу стены… Стена! Он отыскал просвет меж камнями, пропустил туда веревку, намертво затянул узел – и скинул вниз свободный конец.
Под карнизом, в завывающем снежном месиве, ворочалась гора. Вульм не сразу понял, что Натан от большого ума взгромоздил Тугодума себе на плечи, как пастух – овцу. Шаг за шагом парень брел по расщелине, нащупывая опору. Бедняга-пони от потрясения утратил голос: он не ржал, а лишь в ужасе всхрапывал, косясь на Натана. К счастью, Тугодум не сопротивлялся, тряпкой вися на богатырских плечах изменника.
– Хватайся за веревку!
Натан внял совету, поймав конец левой рукой. Время шло, как идет замерзший путник – до колен проваливаясь в снег, сбиваясь со счета от воя ветра. Наконец изменник, отдуваясь, сгрузил дрожащего, как студень, Тугодума на край уступа.
– Как ты его в пещеру загонишь? – буркнул Вульм, отвязывая веревку. – В грот он, зараза, идти не пожелал…
Вульм зря опасался. Восхождение сделало Тугодума шелковым. Пони был согласен на что угодно, лишь бы не повторять жуткий подъем. Идти, куда велят, тащить, чем нагрузят; лезть хоть к Белу в задницу. Туда они и полезли. На всякий случай Вульм завязал Тугодуму глаза платком, одолженным у Эльзы. Мало ли, вдруг глупая скотина взбрыкнет в самый неподходящий момент? Проход оказался узкий – не «шкурник», где на стенах остаются клочья одежды, а то и собственной кожи, но все же… Впрочем, для пони с Натаном как раз «шкурник» и вышел. Сперва Эльза провела внутрь Натана с Циклопом на руках. Потом сивилла с изменником вернулись, и в недра горы двинулись все: впереди Эльза, за ней Вульм, и последним – Натан, тащивший под уздцы Тугодума в платке.
Пони храпел и втягивал бока.
Увидев просторную пещеру, а у стены – лари с припасами, Вульм оттаял. Оказывается, Эльза прекрасно знала, куда ведет спутников, и пророчества, а также иные сивиллины штучки были тут ни при чем. Сегентаррец даже хотел сказать Эльзе что-нибудь хорошее, доброе, но сивилла обозвала его варваром, желающим Циклоповой смерти, и велела перенести сына Черной Вдовы в дальний угол, на два теплых одеяла. Вульм проглотил все добрые слова, закусил бранью, уже готовой сорваться с языка – и гаркнул Натану:
– Раскладывай костер, олух!
Натан бросился исполнять. Эльза присела над Циклопом, набрав в плошку воды из ручья и время от времени обтирая Циклопу щеки. Касаться влажной тряпкой лба она боялась. Пони, к счастью, впал в прострацию и забот не требовал. Оглядываясь на животное, Вульм принялся изучать содержимое ларей. Его преследовал взор каменного стража пещеры – дракон с аметистовыми клыками дремал на скользком постаменте. Причудливое творение природы не имело ничего общего с иным, хорошо знакомым Вульму драконом, который обожал посмеяться над незваными гостями – и все же…
Вскоре на костре забулькал котелок с пшенной кашей. Изнемогая от усталости, Вульм щурился на огонь. Сегентаррец выглядел разомлевшим, умиротворенным, но на душе у него скребли кошки. Да, обморок Циклопа длился; да, по следу наверняка шли озлобленные маги. Как ни странно, эти поводы для беспокойства были отстраненными, рассудочными. Сейчас Вульма куда больше волновало другое. Он находился в пещере – и не испытывал страха. Сходное бесстрашие сопутствовало Вульму в Янтарном гроте. Неужели дракон, сломавший однажды пропащую жизнь Вульма из Сегентарры, перестал смеяться?
Слишком заманчивое объяснение, подумал Вульм.
Подарок судьбы? – нет, не верю.
«Кто был со мной оба раза? Сивилла отсутствовала в гроте. Симона нет здесь. Остаются Натан и Циклоп; и Око Митры во лбу сына Черной Вдовы. Неужели это оно уничтожает мой давний страх, позволяя дышать под землей полной грудью? Рядом с Циклопом – рядом с Оком Митры! – я чувствую себя так, словно вернулся домой после долгих странствий. Двадцать лет назад я выкрал драгоценность из лабиринтов Шаннурана. Неужели Король Камней запомнил вора? Благодарен вору? Что делает Око со мной? Всего лишь уничтожило страх подземелий – или продолжает трудиться над моей душой?!»
Новая забота пришла на место старой.
Циклоп приподнял голову.
Эльза отпрянула, холодея. Она не знала, что люди могут смотреть с закрытыми глазами. Под веками Циклопа двигались глазные яблоки – так бывает у спящих, когда им снится кошмар. Но лицо – странное, изрезанное морщинами лицо Циклопа было вполне осмысленным. Черты исковеркала быстрая, едва уловимая гримаса. Казалось, Циклоп очнулся в незнакомом месте среди чужих людей, и борется со страхом.
– Я убью его, – шевельнулись запекшиеся губы.
– Кого? – спросила Эльза.
Сивилле стало жарко. Кого-то убьют. В пещере не так много людей, выбор невелик. Было сказано: «его» – значит, Эльза в безопасности. Вульм? Натан?! Или Циклоп имеет в виду постороннего, отсутствующего здесь человека?
– Я убью его. Надо что-то делать…
– Что? Скажи, и мы сделаем.
Циклоп повернул голову к Эльзе. Веки его сомкнулись еще плотнее. Во лбу, не скрыт повязкой, мерцал камень – черный-черный, как уголь. Он смотрит «третьим глазом», поняла Эльза. И содрогнулась от внезапной, обжигающе-ясной мысли: это «третий глаз» смотрит Циклопом. В озарении не было ни грана смысла, один страх.
– Кто ты? – спросил Циклоп.
– Ты забыл меня?
– Я не знаю тебя. Как твое имя?
– Эльза.
– Сиделка? Шлюха?
– Сивилла. Сивилла из обители при Янтарном гроте. Правда, грота уже нет. И обители нет. Погромщики сожгли все. Я – последняя…
– Грота нет, – повторили губы Циклопа.
Рот его искривился в горькой усмешке:
– Жаль. Я опоздала.
Я говорю с женщиной, поняла Эльза. Светлая Иштар, это безумие…
В черном камне закружилась снежная метель. На миг камень стал белым, мутно-искрящимся. Вскоре тьма вернулась: буран в ночи. Жилы вокруг розетки набухли синевой. Эльза испугалась, что сейчас Циклоп превратится в существо с обнаженным мозгом – и закричит: «Это моя башня!» Нет, все осталось по-прежнему: закрытые глаза, шепчущий рот, мерцанье «третьего глаза».
– Да, – сказала женщина: моллюск, прячущийся в Циклопе, как в раковине. – Я вижу. Ты – Эльза, он подарил тебе диадему. Его память… Я опустилась до того, что шарю по чужим шкафам. Впрочем, чего ждать от мертвой?
– Кто ты? – в свою очередь спросила Эльза.
– Спроси у него. Когда он очнется, – женщина дернула уголком Циклопова рта и поправилась: – Если он очнется. Я боюсь, что убью его, и не пойму, что сделала. Очень заметно, что я боюсь?