— Неужели? Хотите, я дам вам свой жетон, и вы сможете делать за меня мою работу, — издевательским тоном произнес инспектор.

Форнес прикусил язык и сдержался.

— И вы не считаете, что этот взломщик спокойно мог разыскать свой знак в часы посещений, не поднимая такого переполоха?

Эта дерзость переполнила чашу терпения священника.

— Вы неверующий человек, инспектор, — пробурчал настоятель. — Вам этого не понять.

— Мне не понять что?

Глаза Фигейраса блеснули. В городе с такими сильными религиозными традициями, как Сантьяго-де-Компостела, сущее удовольствие спорить со священниками!

— Этот знак не человеческий, инспектор.

— А, ну да, конечно. Давайте на этом закончим.

— Это метка ангелов апокалипсиса. И человек, нашедший этот знак, призывал их в наш храм.

— Отец Бенигно, — начал урезонивать его архиепископ, — прекратите, пожалуйста!

Лицо инспектора засияло.

— Ангелов апокалипсиса, говорите?

Бенигно Форнес сжал кулаки, видя, что шутка затянулась.

— Думайте что хотите, — засопел он. — Но когда земля задрожит, появятся еще подобные символы, Антихрист явится в этот мир, а хвост дракона ударит в самое небо, звезды падут на землю, но вы не успеете вознести молитву. Вы уже будете мертвы.

— Отец! — оборвал его снова его преосвященство, придя в ужас. — Замолчите, прошу вас!

Настоятель с такой убежденностью произнес эти слова, что инспектор попятился. Улыбка сползла с его лица. На самом деле причиной этого были не угрозы старого священника. Он вдруг почувствовал, что земля под его ногами задрожала. И это не было галлюцинацией. Жужжание, вначале тихое, усилилось и превратилось в оглушительный рев, возносясь от камней мостовой к небу и повергая троих мужчин в оцепенение.

Умница-инспектор вдруг улыбнулся, узнав этот звук.

К счастью, это был не апокалипсис.

«Вертолет», — подумал он, следя глазами за силуэтом, летящим среди шпилей собора.

35

Когда Армен Даджян вновь присоединился к гостям на моей свадьбе, отец Грэхем уже закончил чтение вызвавшей столько споров «Книги Еноха» и был готов передать слово дальше. Настал черед тети Шейлы. «Хранительница Грааля» изнывала от нетерпения, желая произнести заготовленную по просьбе Мартина речь. Не снимая заворожившую меня соломенную шляпу, она завершила пересказ «Эпоса о Гильгамеше» объяснениями, что эти шумерские глиняные таблички, без сомнения, легли в основу многих важных пассажей в «Книге Еноха». А оба текста, вместе взятые, представляют собой самую древнюю на земле научную хронику.

— Чтобы понять ее, следует проникнуться аллегорическим способом мышления наших предков, — предупредила Шейла. — В мире, еще не создавшем техническую терминологию, метафоры были единственным инструментом для описания окружающей действительности.

Сидя рядом со мной, Мартин пребывал в экстазе. В полном восторге оттого, что превратил собственную свадьбу в некую конференцию по античной мифологии. Ангелологии, как он сказал.

— Итак… — продолжила Шейла, обводя строгим взглядом присутствующих и слегка задержавшись на только что вернувшемся усаче. — Полагаю, вы захотите узнать, что же ответил Утнапишти Гильгамешу на вопрос, сможет ли он тоже достичь бессмертия, не так ли?

Мы все кивнули.

— Я изложу вам шумерскую версию этого мифа, — произнесла она хорошо поставленным лекторским голосом. — За много веков до появления на свет Гильгамеша Утнапишти правил другим великим городом, под названием Шуруппак, развалины которого обнаружили археологи, подтвердив тем самым факт его реального существования. В эпоху своего наивысшего расцвета первые цивилизации уже охватили Азию и Африку. Это происходило в те времена до Великого потопа, когда бог Энлиль решил осуществить свой план по уничтожению человеческого рода. Подобно библейскому Яхве, он был разгневан падением нравов среди людей. И у него были для этого основания: мы отличались мятежным духом, не исполняли его желаний и, помимо всего, казались ему слишком суетливыми и шумными.

Его намерение уничтожить нас было столь твердым, что он взял клятву со всех остальных богов, что они не раскроют эту тайну ни одному смертному. Для Энлиля суть проблемы коренилась в браках между богами и «дочерьми человеческими». Их смешение, по его словам, развратило нашу расу. Сделало нас амбициозными, непокорными и, хуже того, намного более сильными и умными. Мы стали слишком походить на его собственный род, так что верховный-бог-среди-богов, повелитель неба, ветра и бурь, решил положить конец столь опасному генетическому прогрессу. Его радикальный план предусматривал планетарную климатическую катастрофу, которая навсегда сотрет нас с лица земли.

Лишь одно божество воспротивилось подобному проекту: его брат Энки. Этот бог не просто хорошо к нам относился. Отчасти именно ему мы обязаны своим присутствием на земле. Это Энки послал в наш мир наблюдателей и позволил им вступать в связь с нашими женщинами. Он стремился улучшить человеческую расу и дать нам знание. Но как только начали обнаруживаться видимые результаты и возникли первые общественные иерархии, Энлиль захотел уничтожить нас. Он видел в нас потенциальных врагов, создания, обладающие умом, который рано или поздно сравнится с его собственным.

Энки пришел в отчаяние. Как он сможет помешать истребить нас и при этом не предать своего брата, верховного бога?

Как ему действовать, чтобы не повредить своему собственному роду?

Незадолго до означенного дня, когда в атмосфере уже ощущались первые симптомы грядущих перемен, благородный Энки нашел решение. Он знал, что не может открыто предупредить Утнапишти, не нарушая клятвы. Но что будет, если смертный якобы случайно узнает о планах его брата? Сказано — сделано. Наш благодетель отыскал высокую стену в центре города и спрятался за ней в ожидании того момента, когда царь будет проходить мимо. Он собирался инсценировать разговор, призванный насторожить царя.

И настал тот день. Энки за своей стеной начал громко вещать:

Хижина, хижина! Стенка, стенка!

Слушай, хижина! Стенка, запомни!

Снеси жилище, построй корабль,

Покинь изобилье, заботься о жизни,

Богатство презри, спасай свою душу!

На свой корабль погрузи все живое. [16]

Хотя Утнапишти сразу же узнал голос своего бога, видеть он его не мог. В растерянности, смущенный тем, что услышал разговор, как он полагал, не предназначенный для его ушей, он вернулся во дворец с убеждением, что ему был дан знак. В считаные дни он построил огромный корабль, без носа и кормы, без палубы и мачт, но обитый железом. Этот гигантский ящик поплыл в открытое море. Двенадцатая табличка «Эпоса о Гильгамеше» скудно повествует о последовавшем кошмаре, но дает представление о длившейся многие дни и ночи буре, затопившей царство Шуруппак и повергшей в безысходное отчаяние экипаж судна. Однако тем, кто не поднялся на борт, пришлось еще хуже. Они все утонули, когда знакомая и привычная земля ушла под воду.