Я тихо двинулся дальше, взяв в обе руки свою палку и ожидая любой неприятности, и она не заставила себя ждать: из-за угла вылетел здоровенный детина с тесаком, рассек воздух возле моего плеча, едва не перерубив его пополам. Я уклонился и сделал выпад стилетом, вонзив его в грудь нападавшего, тот мягко опустился на грязный пол, умерев еще на ногах. Обыскав, я взял его вещи, бумагу и пошел дальше. Проскочил под люком канализации, из которого падал тусклый свет лун, и ушел вверх по овальному ходу.
Произошедшее мне сильно не понравилось. Каким образом этот человек узнал, что я тут буду проходить? Или они наставили по всем тоннелям охотников за «призраком»? Давай делать выводы, сказал я сам себе. Допустим, ты глава бандитской организации — что бы ты сделал, если бы в тоннелях стали пропадать люди? Первое дело — поставить наблюдателей у входов под землю и смотреть, кто влезает. Узнать меня невозможно — да, но только в лицо! А походка, а моя трость! Ой, черт… нехорошо. Последняя вылазка сегодня. Надо что-то другое придумывать или же взять сегодня куш и залечь на дно — надолго, месяца на два-три.
Как еще могут меня взять? Поставить наблюдателей в клетушках ассенизаторов — ведь когда-то я все равно буду проходить там! Почему один был? Логично было бы двух-трех поставить — я же все-таки злобный призрак-паук. Непонятно.
Может, просто раздолбайство? Чего я им приписываю великий ум… Однако осмелился же этот человек напасть на меня в одиночку… Что, если у них уже какие-то подозрения были? Тогда можно бы и выследить меня. Но… выследить меня можно лишь тогда, когда я спускаюсь в тоннели, — то есть поняли, что я спустился, потом поставили шпионов у выходов и прошли за мной до дома. Упс! Это хреново. Значит, надо полагать, у каждого выхода есть по наблюдателю. Тут так: или я найду входы и выходы в систему канализации где-то еще — не те, которые всем известны, — или мне придется не спускаться под землю длительное время. Как это они еще не догадались с арбалетами встать — очень светит получить болт в брюхо…
С такими жизнеутверждающими мыслями я добрался до нужной точки: лесенка поднималась к потолку — я тут уже был — и выводила в угольный сарай какого-то огромного поместья. Он не закрывался, из него можно было свободно попасть на территорию вокруг дома.
Я тихо двинулся от сарая по темной площадке — вдруг неожиданно скользнули две тени, одна вцепилась в руку, другая прихватила за ногу, — собаки! Без лая, без рычания, молча, как акулы, — специально тренированные собаки-убийцы. От дикой боли в больной ноге помутилось в голове… Короткий удар клинком — собака задергалась в судорогах и умерла, еще удар — вторая разжала зубы и свалилась, отпустив руку.
Полежал, чтобы отойти от потрясения и боли, привстал, ощупал места укусов. Главное — кости целы. Синячины будут жуткие, но я и не хожу голым, прикрою рубахой да штанами — никто и не увидит. Подумал, затем, кряхтя и кривясь от боли в ноге, оттащил собак в сарай и кинул за кучу угля. Передохнул минут пять, подумал: если выпущены собаки, то вряд ли будут охранники, патрулирующие территорию. По крайней мере, можно надеяться на это.
Вышел на площадку возле дома. Палка с клинком в руках, тихо крадусь… Это большой дом, с цветными мозаичными окнами, некоторые из них открыты для проветривания — только затянуты сеткой от комаров и москитов, чем-то вроде марли. Вот и моя дорога. Аккуратно прорезал марлю, втянул себя в окно и мягко упал на пол — все тихо. Где я? Кухня. Тут сейчас никого, но скоро появятся повара готовить завтрак. Конечно, глупо лезть в дом без разведки — но тут или пан или пропал. Но и пропадать я не собираюсь — моя подготовка предполагала проникновения и в командные пункты врага, а не то что в какой-то жилой дом. После месяцев занятий в школе мышцы мои укрепились, волей-неволей мое тело приобрело хорошую физическую форму — вот если бы не нога…
Двинулся вдоль стены, старательно наступая на паркетины мягкой подошвой сапога, всей плоскостью ступни, чтобы не скрипело. Темный холл-гостиная. Везде стоят вазы, столы, стулья… лестница ведет вверх.
Рассуждаю. Где могут храниться ценности? В спальне хозяйки. Я не знаю, спят они с хозяином дома вместе или нет, но где хозяйка, там и ее драгоценности. Хозяин знает, где лежат деньги. Итак, ищу хозяина, он говорит, где хранит деньги, — я ухожу. Или не ухожу, если он заорет. А вдруг? Неужто решусь его убить? Да. Если придется, да. А чем тогда я отличаюсь от бандитов, которых сам же убивал? Ничем. Долой морализаторство — мне нужны деньги, и я их возьму.
Поднимаюсь по лестнице… вдруг — какое-то нехорошее чувство: как будто красный всполох впереди, посреди паркетного пола — красное сияние в виде круга на полу. Магическая ловушка? Скорее всего, да. Осторожно обхожу ее по стенке, едва не касаясь границы. Я не хочу знать, что она делает, — вряд ли подарит мне ласки гурии — и двигаюсь дальше. Еще ловушка — зеленое свечение, — обошел. Коридор завернул налево — стоп! Посмотрел вниз: как будто лазерные лучи выходят из одной стены и входят в противоположную. Осторожно перешагнул их, как проволоку растяжки — кстати, похоже, — и дальше… дальше…
Коридор вывел к двум высоким дверям. Вероятно, спальня хозяйки и спальня хозяина. В какую войти? Правая? Левая? Правая? Левая? Правая! Потянул дверь, она без скрипа, тихо, как по смазанным петлям, распахнулась.
Вошел, прикрыл за собой, огляделся. Большая кровать, на ней спит высокий темноволосый мужчина с пухлыми губами на высокомерном полном лице. Тихо подхожу к нему, потом беру полотенце, лежащее возле блестящего тазика для умывания (золоченый, что ли?), брошенный носок… подхожу еще ближе и аккуратно кладу руку ему на сонную артерию, зажимаю ее — человек бьется, пытаясь освободиться, потом замирает, потеряв сознание. Заталкиваю ему носок в рот, связываю руки сзади так, чтобы не мог ими пошевелить, сажусь на постель и жду. Через несколько минут его глаза открываются, он с ужасом дергается, пытается крикнуть, но крик застревает в кляпе. Его глаза вращаются, тело пытается принять вертикальное положение, но я толкаю его в грудь, и человек падает назад.
— Лежи и не двигайся! Если будешь вести себя правильно, с тобой ничего не случится. Ты понял? Если понял, кивни.
Человек кивнул, все еще с ужасом глядя на меня, — еще бы, перед тем как идти в дом, я вымазал все лицо угольной пылью так, что оно было похоже на маску демона, только глаза блестели в темноте. Шрам и нижнюю половину лица я прикрыл полотенцем — может, и не разглядит в темноте, но кто знает? — на всякий случай. Убивать мне его сильно не хотелось — одно дело взять деньги, которые мне нужнее, чем ему, и вряд ли у него последние, и совсем другое — лишить за них жизни. Если в борьбе с бандитами я был кем-то вроде санитара леса, прореживая грядки и удаляя сорняки, то тут другой случай.
— Сейчас я сниму с тебя повязку с кляпом, ты получишь возможность говорить, но первый же твой крик будет твоей смертью — ты это понимаешь?
Человек опять кивнул.
— Снимаю. Смотри сюда: клинок у твоего горла. Один крик — и ты труп.
Я развязал полотенце, вынул у него изо рта носок, мужчина глубоко вздохнул: