Предупреждаю Вас также, но пока лишь в самых общих чертах, о том, что при крайней необходимости Вы сможете получить приют и поддержку у моих союзников, однако на сей счет я позднее дам Вам на будущее подробные указания, которые помогут Вам заручиться более действенной помощью. Это же касается и английской эскадры, в отношении которой я дам вам новые указания и которая, крейсируя у берегов Сицилии и Калабрии, обеспечит там безопасность.
Вашему Преосвященству следует позаботиться о надежных способах передачи мне и получения от меня два раза в неделю всех важных новостей, имеющих касательство к выполнению возложенной на Вас миссии. Я вижу необходимое условие защиты нашего королевства в том, чтобы наши курьеры следовали друг за другом достаточно часто и через определенные промежутки времени.
Я уповаю на верное сердце и светлый ум Вашего Преосвященства и убежден, что Вы не обманете высочайшего доверия, основанного на Вашей приверженности к трону и личной преданности мне.
Фердинанд Б.
Палермо, 25 января 1799 года».
«Палермо, 1 мая 1799 года.
Мой преосвященнейший!
После того как я прочитал, перечитал и с величайшим вниманием обдумал тот пассаж из Вашего письма от 1 апреля, где речь идет о необходимости разработки плана относительно судьбы многочисленных преступников, оказавшихся либо могущих оказаться в нашей власти, будь то в провинциях или в Неаполе, если с Божьей помощью столица вновь попадет ко мне в руки, я должен прежде всего Вам заявить, что нахожу все сказанное Вами по сему поводу в высшей степени мудрым и озаренным светом разума и преданности, недвусмысленные доказательства коих Вы мне явили уже давно и продолжаете являть постоянно.
Теперь же я должен уведомить Вас о моих соображениях.
Я согласен с Вами в том, что не стоит нам проявлять чрезмерную ярость в поисках виновных, тем более что дурные подданные успели проявить себя достаточно открыто: немного времени потребуется для того, чтобы наложить руку на самых закоренелых.
Итак, мое намерение состоит в том, чтобы арестовать и посадить под стражу нижеследующие разряды преступников:
всех, кто состоял во временном правительстве, а также в исполнительной и законодательной комиссиях Неаполя;
всех членов военной комиссии и чинов созданной республиканцами полиции;
всех, кто состоял в различных муниципалитетах, или, короче говоря, всех, кто исполнял какие бы то ни было поручения Республики или французов;
всех причастных к заседаниям комиссии по расследованию предполагаемых случаев казнокрадства и лихоимства моего правительства;
всех офицеров, состоявших на моей службе и перешедших на службу к так называемой Республике или к французам; само собой разумеется, что, если эти офицеры взяты в то время, как они с оружием в руках сражались против моих войск либо войск моих союзников, их надлежит расстрелять без суда в двадцать четыре часа, равно как и любых баронов, если они оказывали вооруженное сопротивление моим или союзным солдатам;
всех, кто создавая республиканские газеты или выпускал воззвания либо другие сочинения с целью подстрекнуть мой народ к мятежу и распространить в обществе идеи нового правительства.
Равным образом надобно арестовать всех городских синдиков и местных депутатов, которые участвовали в лишении власти моего главного наместника Пиньятелли или оказывали сопротивление выполнению его приказов и принимали меры, противоречившие долгу верности мне, которую они должны были бы сохранять.
Я также желаю, чтобы были арестованы некая Луиза Молина Сан Феличе и некто Винченцо Куоко, раскрывшие противореволюционный заговор, составленный роялистами, во главе которого стояли отец и сын Беккеры.
Когда все это будет исполнено, я намерен создать чрезвычайную комиссию из нескольких отборных, верных людей, которые по всей строгости закона будут быстро судить главных преступников из числа арестованных.
Те, кого сочтут менее виновными, будут экономично выдворены за пределы моего королевства пожизненно, а их имущество конфисковано.
По сему поводу должен Вам заметить, что Ваши замечания относительно их выдворения нахожу в высшей степени разумными, но, если оставить в стороне известные неудобства такого решения, считаю все же, что избавиться от этих гадин куда лучше, нежели держать их у себя. Если бы у меня был остров, достаточно удаленный от моих континентальных владений, я охотно одобрил бы Ваше предложение отправить их туда. Но близость моих островов к обоим королевствам делает возможным тайный сговор этих людей со всякими канальями и недовольными, еще не искорененными в моих государствах. Впрочем, основательные поражения, которые французы — хвала Создателю! — потерпели в последнее время и, надеюсь, еще потерпят в будущем, поставят высланных в такое положение, что им станет невозможно нам вредить. Вместе с тем необходимо хорошенько подумать о выборе места ссылки и способов ее безопасного осуществления: я сейчас как раз этим занят.
Что до комиссии, которая будет проводить суды над виновными, то, как только Неаполь окажется у меня в руках, я рассчитываю непременно перевести ее отсюда в столицу. Что же касается провинций и прочих мест, занятых Вами, ди Фьоре может продолжать там действовать по-прежнему, коль скоро Вы им довольны. Впрочем, среди провинциальных и королевских адвокатов, не имевших никаких дел с республиканцами, сохранивших верность короне и разумных, можно отобрать некоторую часть и вручить ей всю полноту чрезвычайной власти без всяких условий, ибо нежелательно, чтобы судьи, будь то столичные или провинциальные, служившие при республиканском правлении, хотя бы они делали это, как я надеюсь, под давлением крайней необходимости, теперь сами вершили суд над предателями, к которым я их причисляю.
По отношению ко всем прочим, не принадлежащим к указанным мною разрядам, я предоставляю Вам полную свободу судить их и подвергать скорому и примерному наказанию по всей строгости закона, коль скоро Вы найдете их истинными и главными преступниками и сочтете подобное наказание необходимым.
Касательно судейских, несших службу в столичных судах, в случае если они не исполняли особых поручений французов либо республиканских властей, а только выполняли свои обычные обязанности, заседая у себя в судах, их преследовать не будут.
Таковы на сей день все меры, которые я Вам поручаю принять там, где это окажется возможным, и теми средствами, которые вы найдете уместными.
Как только я отвоюю Неаполь, я оставляю за собой право издать дополнительные распоряжения: они могут быть вызваны событиями и сведениями, которые я получу. После чего я намерен последовать своему долгу доброго христианина и любящего отца своего народа, полностью изгнать из памяти прошлое и даровать всем полное прощение, которое могло бы обеспечить им забвение их былых ошибок, дальнейшее расследование коих будет мною запрещено в надежде, что их причиной были страх и трусость, а не испорченность ума.