(никаких блинских купонов)
показывая, что не выходит из игры. Мало-помалу Ричи начал справляться с кашлем. Майк был прав: что-то должно случиться, и скоро. Ричи хотел увидеть это.
Он откинулся назад, вновь оглядел дымовую яму. После приступа кашля он вдруг ощутил невероятную легкость, и теперь казалось, что он плавает на воздушной подушке. Ощущения эти ему нравились. Вдыхая часто и неглубоко, он думал: «Когда-нибудь я стану звездой рок-н-ролла. Именно так, да. Я буду знаменитым, буду выпускать пластинки и альбомы, сниматься в кино. Буду носить черный пиджак спортивного покроя и белые шузы, буду ездить на желтом „кадиллаке“. А когда вернусь в Дерри, они будут кусать локти от зависти, даже Бауэрс. Я в очках, но что, на хрен, такого? Бадди Холли тоже в очках. Я буду играть, пока не посинею, и танцевать, пока не почернею. Я стану первой рок-звездой из Мэна. Я…»
Мысль уплыла. Значения это не имело. Он понял, что ему больше нет необходимости по чуть-чуть втягивать воздух. Его легкие приспособились. Он мог вдыхать столько дыма, сколько хотел. Может, он прибыл с Венеры.
Майк добавил в костер веточек. Чтобы не отставать от него, Ричи поступил так же.
— Как сам, Рич? — спросил Майк.
Ричи улыбнулся:
— Лучше. Хорошо, почти. А ты?
Майк кивнул и улыбнулся в ответ:
— Все хорошо. В голову приходят странные мысли?
— Да. Минуту назад я считал себя Шерлоком Холмсом. Потом подумал, что могу танцевать, как парни из «Доувеллс». Глаза у тебя такие красные, что ты не поверишь.
— У тебя тоже. Пара куниц в клетке, вот кто мы.
— Да?
— Да.
— Хочешь сказать, все путем?
— Все путем. Хочешь сказать, ты нашел нужное слово?
— Я нашел, Майки.
— Да, хорошо.
Они улыбнулись друг другу, потом Ричи откинул голову назад, привалившись затылком к стене, и посмотрел вверх, на дымовое отверстие. А вскоре начал уплывать куда-то в сторону. Нет… не в сторону. Вверх. Он уплывал вверх. Как
(летаем внизу здесь мы все)
воздушный шарик.
— К-к-как в-в-в-вы т-т-там, па-арни. В по-о-орядке?
Голос Билла, спускающийся сквозь дымовое отверстие. Долетающий с Венеры. Обеспокоенный. Глубоко внутри Ричи почувствовал, как вновь плюхнулся на прежнее место.
— В порядке, — услышал он свой голос, далекий и раздраженный. — В порядке, мы говорим, все в порядке, отвали, Билл, дай нам узнать слово, мы говорим, мы нашли нужное
(место)
слово.
Клубный дом еще прибавил в размерах, его выстилал пол из полированного дерева. Дым сгустился до тумана, сквозь него костер проглядывался с трудом. Этот зал! Господи помилуй! Огромный, как какой-нибудь бальный зал в одном из музыкальных фильмов МГМ. [283] Майк смотрел на него от дальней стены, силуэт, едва различимый сквозь туман.
Ты здесь, старина Майки?
Здесь и с тобой, Ричи.
Ты по-прежнему хочешь сказать, что все в порядке?
Да… но возьми меня за руку… ты можешь протянуть руку?
Думаю, да.
Ричи протянул руку и, хотя Майк находился у дальней стены этого огромного зала, ощутил, как сильные коричневые пальцы сомкнулись на его запястье. И ему сразу стало хорошо, каким хорошим было это прикосновение — хорошо найти стремление в поддержке, поддержку в стремлении, найти твердое в дыму и дым в твердом…
Он запрокинул голову и посмотрел на дымовое отверстие, такое белое и маленькое. Теперь оно было гораздо выше, на высоте многих миль. Венерианский световой фонарь.
Процесс пошел. Он воспарил. «Поехали», — подумал Ричи и начал подниматься все быстрее сквозь дым, туман, смог, как ни назови.
5
Клубный дом они покинули.
Вдвоем стояли бок о бок посреди Пустоши, и уже начало смеркаться.
Он знал, что это Пустошь, но вокруг все было другим. Листва гуще, пышнее, с более резкими запахами. Таких растений он никогда не видел, а приглядевшись, Ричи понял, что за некоторые деревья он принял гигантские папоротники. До него доносился шум Кендускига, шум бегущей воды, куда более громкий, чем прежде. От ленивого скольжения по руслу не осталось и следа — вода ревела, как в реке Колорадо, вырывающейся из Гранд-Каньона.
И он почувствовал, как жарко. В Мэне летом тоже бывало жарко и достаточно влажно, чтобы ночью тело иной раз становилось липким от пота, но с такими жарой и влажностью Ричи не сталкивался никогда в жизни. Низкий туман, молочный и густой, заполнял низины и стелился по земле, обтекая ноги мальчиков. В воздухе стоял резкий запах горящих зеленых веток.
Он и Майк, не обменявшись ни словом, двинулись на шум бегущей воды, прокладывая путь сквозь незнакомую растительность. Толстые лианы свисали между деревьями, будто похожие на паутину гамаки, однажды Ричи услышал, как кто-то ломится сквозь подлесок. По звукам животное это размерами превосходило оленя.
Он остановился на несколько мгновений, чтобы оглядеться, повернулся на триста шестьдесят градусов, изучая горизонт. Он знал, где должен возвышаться толстый белый цилиндр Водонапорной башни, но не обнаружил ее на положенном месте. Как не обнаружил железнодорожной ветки, идущей к грузовому двору в конце Нейболт-стрит или жилого района Олд-Кейп: место домов заняли низкие обрывы и холмы из красного песчаника, торчащие среди гигантских папоротников и сосен.
Над головой раздалось хлопанье крыльев. Мальчики пригнулись, и над ними пролетела эскадрилья летучих мышей. Таких огромных летучих мышей Ричи не видел никогда и напугался даже сильнее, чем в те мгновения, когда Билл пытался разогнать Сильвера, и они слышали, как их настигает оборотень. Безмолвие и чужеродность этого места наводили страх, но еще больше ужасало другое: они его знали, и знали хорошо.
«Пугаться нечего, — сказал себе Ричи. — Помни — это всего лишь сон или видение, или как ты его сам назовешь. На самом деле мы со стариной Майки сидим в нашем клубном доме, надышавшись дымом. Очень скоро Большой Билл занервничает, потому что какое-то время мы не откликаемся, а потом они с Беном спустятся и вытащат нас. Как поет Конуэй Твитти [284] — это всего лишь фантазия».
Но теперь он видел: крылья летучих мышей такие изорванные, что сквозь них пробивался свет мутного солнца, а когда они проходили под гигантским папоротником, Ричи заметил толстую желтую гусеницу, которая ползла поперек широкого зеленого листа, отбрасывая тень. И крохотные черные насекомые прыгали и жужжали на теле гусеницы. Если это и сон, то таких отчетливых снов он еще никогда не видел.