– Я собираюсь найти работу, – солгал он, – Работу.
– И сходить на прием к психиатру. Мэри, послушай меня, все будет хорошо, все опять наладится. Я просто немного сбился с панталыку, но пройдет немного времени, и я возьму себя в руки. Я…
– Ты хочешь, чтобы я вернулась домой?
– Конечно, через парочку недель. А пока мне просто надо немного собраться с мыслями и…
– Домой? Да о чем это я говорю? Они же скоро его снесут! О чем я говорю? Какой дом? Никакого дома у нас нет! – Она застонала. – О, Господи! Какой кошмар! Зачем ты меня втянул в этот кошмар!
Он не мог выносить ее такой. Она была совсем не похожа на прежнюю Мэри. Надо было что-то сказать, как-то успокоить ее. – Может быть, они еще и не сделают этого, – сказал он подаваясь вперед и беря ее за руку. – Может быть, они не снесут наш дом, Мэри. Может быть, они еще передумают, если я пойду и поговорю с ними, объясню им ситуацию, и тогда они…
– Барт, – прошептала она. Взгляд ее был исполнен самого неподдельного ужаса. Она осторожно высвободила руку из-под его ладони.
– Что… – Он неуверенно запнулся. Интересно, что же это он такое сказал? Что он мог сказать такого ужасного? Почему она так на него смотрит?
– Ты прекрасно знаешь, что они собираются снести наш дом. Ты знал это уже давно. А мы сидим здесь и никак не можем сдвинуться с места…
– Нет-нет, ты не права, – перебил он. – Не права. Действительно не права. Мы… Мы… Просто мы… – Действительно, что они тут делают? О чем разговаривают? Он почувствовал себя каким-то нереальным.
– Барт, мне пора идти.
– Я найду себе работу…
– Мы с тобой еще поговорим. – Она торопливо встала из-за стола, задев его бедром, и посуда слегка зазвенела.
– Психиатр, Мэри. Я обещаю тебе, что обязательно схожу к психиатру.
– Мама просила меня зайти в магазин, поэтому мне уже пора…
– Тогда катись к чертовой матери! – заорал он, и множество взглядов устремилось на него. – Убирайся отсюда, сучка! Ты сожрала лучшую часть моей жизни, а что я получил взамен? Дом, который собираются снести? Прочь с глаз моих, мерзавка!
Она спаслась бегством. На несколько мгновений, показавшихся ему целой вечностью, в ресторане воцарилось гробовое молчание. Потом тихий ропот голосов снова заполнил зал. Его трясло. Он посмотрел на свой недоеденный, подплывающий соусом эндибургер и испугался, что его сейчас вырвет. Поборов рвоту, он расплатился по счету и, не глядя по сторонам, вышел на улицу.
Предыдущим вечером он составил список лиц, которых необходимо поздравить с Рождеством (делал он это в абсолютно пьяном виде), а теперь он расхаживал по торговому району, покупая подарки для укороченной версии. Полная версия была ошеломляющей – более ста двадцати имен, включая всех родственников его и Мэри, близких и самых дальних, огромное количество друзей и знакомых, а в самом низу списка – Боже, храни королеву! – Стив Орднер, его жена и их – раздери мою мошонку! – служанка.
Большинство имен из списка он вычеркнул, озадаченно посмеиваясь над некоторыми из них, а теперь он прогуливался вдоль рождественских витрин, заполненных самыми разными подарками, которые полагалось дарить в честь того давнишнего голландского вора, который имел обыкновение залезать к людям в дома через дымоходы и красть у них все подряд. Одной рукой он поглаживал в кармане пятисотдолларовую пачку десятидолларовых банкнотов. Он жил на деньги, полученные после обналичивания страховки, и первая тысяча долларов уже растаяла с удивительной скоростью. По его оценкам, если он будет продолжать тратить деньги в том же темпе, он разорится к середине марта, а может быть, и раньше. Но это его нисколько не беспокоило. Мысль о том, где он будет находиться и что с ним будет происходить в середине марта, обладала для него такой же абстрактной непредставимостью, как дифференциальное исчисление.
Он зашел в ювелирный магазин и купил для Мэри брошку в виде совы из кованого серебра. Вместо глаз у совы были вставлены два холодно сверкавших бриллиантика. Брошка стоила сто пятьдесят долларов, не считая налогов. Продавщица источала патоку из каждой поры своей кожи. Она выразила свою абсолютную уверенность в том, что его жена будет просто в восторге. Он улыбнулся. А как насчет посещения доктора Психо, Фредди? Что ты на это скажешь?
Фредди хранил молчание.
Он зашел в большой универсальный магазин и поднялся на эскалаторе на второй этаж – туда, где находился отдел игрушек. В отделе игрушек царила огромная действующая модель железной дороги – зеленые пластмассовые холмы с черными провалами туннелей, пластмассовые вокзалы, мосты, железнодорожные развязки и паровоз фирмы «Лионел», который суетливо бегал по рельсам, пуская из трубы клубы искусственного дыма и таща за собой длинный ряд товарных вагонов – «Би-энд-Оу», «Су Лайн», «Грейт Потерн», «Грейт Уэстерн», «Уорнер Бразерс» (а эти-то откуда здесь взялись?), «Даймонд Интернэшнл», «Саутерн Пацифик» [10] . Мальчишки и их отцы стояли вокруг железной дороги, окруженной деревянным заборчиком, и он ощутил теплую волну симпатии к ним, в которой не было ни капли зависти. Он почувствовал, что может подойти к ним и рассказать им о том, как он их всех любит, как он благодарен им и как он рад, что наступает Рождество. А еще он скажет им, что они должны быть очень-очень осторожными.
Он прошел в отдел кукол и выбрал по штуке для каждой из своих племянниц. «Катю-болтушку» для Тины, «Мэйзи-циркачку» для Синди и Барби для Сильвии, которой уже исполнилось одиннадцать. В следующем отделе он купил солдатика для Билла и после некоторых размышлений шахматный набор для Энди. Энди было двенадцать, и он служил предметом некоторого беспокойства для всей семьи. Старуха Би из Балтимора поведала Мэри, что постоянно находит пятна у него на простынях. Неужели это возможно? Так рано? Мэри сказала Би, что современные дети развиваются не по годам рано. Би ответила, что это, наверное, из-за молока, которое они пьют, и витаминов. Ей очень хотелось бы, чтобы Энди больше играл в футбол. Или ездил бы в летний лагерь. Или занимался бы верховой ездой. Короче, пусть ведет себя поактивнее, и это прекратится.
Ничего, Энди, где наша не пропадала, – подумал он, пихая шахматы под мышку. – Сиди себе спокойно дома, разучивай гамбиты и дрочи себе тихонько под столом, если, конечно, хочется.
В проходе стоял огромный трон Санта-Клауса. Трон был пуст, а перед ним на подставке стояла табличка с надписью. Надпись гласила:
САНТА-КЛАУС ОБЕДАЕТ
В НАШЕМ КАФЕ
«МИД-ТАУН ГРИЛЛ»