Book.

Он снова чуть не бросился вперед, и опять какая-то необъяснимая сила его удержала, как будто именно в тот момент, когда незнакомкой овладели слабость и горе, усилился оберегающий ее защитный барьер. Она что-то вытащила из-под плаща, положила на порог.

Потом гибким движением, в котором к ее телу вернулась прежняя грация, женщина поднялась и, не оборачиваясь, устремилась по улице, идущей направо. Через миг Пико уже стоял на том месте, где совершилась странная церемония. И не поверил своим глазам: на пороге лежал цветок. Простой полевой цветок, дикий мак, который, невзирая на холод, зацвел в неположенное время.

Стараясь остаться незамеченным, Джованни пошел вслед за незнакомкой, но, свернув за угол, оказался в лабиринте тесных улочек, где двоим было не разойтись. Вероятно, раньше они служили внутренними переходами между зданиями.

Женщины нигде не было видно. Он наудачу свернул в одну улочку, потом в другую — никакого результата. Вдали, за крышами, виднелась высокая массивная колонна, за ней — зубцы какой-то башни. Повинуясь инстинкту, юноша направился в ту сторону.

Он был уверен, что женщина не могла уйти далеко. Ему казалось, что за поворотом шуршали по брусчатке ее легкие шаги. Внезапно улица, по которой он шел, расступилась, и он оказался на площади перед зубчатой башней. Никаких следов присутствия незнакомки не наблюдалось, зато у входа в башню стояли четверо мужчин, и одного из них Пико узнал.

Вот это была неожиданность! Он быстро подошел. При его приближении трое ретировались, а четвертый остался дожидаться юношу.

— Джованни, что вы здесь делаете? — спросил Франческо Колонна, приветливо протягивая ему руку. — Вот уж не ожидал увидеть вас так скоро.

— Я шел за… Вы не видели, здесь не проходила женщина? — пробормотал он, озираясь.

— Женщина? Нет, я никого не замечал, — ответил Колонна с безразличным видом.

Пико ему не поверил. Он готов был поклясться, что в воздухе витал тот самый странный и пьянящий аромат, который примешивался к запаху воска в Сикстинской капелле. Да и в лице Франческо за патиной безразличия таились напряженность и плохо скрытое волнение. Он нервно сжимал и разжимал кулаки за спиной.

— Но я был уверен… А вы почему тут?

— Я? Да я у себя дома, — ответил Колонна, через плечо указывая на башню у себя за спиной. — Вернее, на его развалинах. Из всех моих владений уцелела лишь эта постройка. Могу я пригласить вас в гости? Рассвет холодный, да и места здесь неприветливые, — прибавил он, повернув ключ и распахивая дверь.

В башне Колонны

Они поднялись по узкой лестнице на второй этаж башни, в единственную комнату с каменными стенами. Колонна придвинул Пико стул, но тот решительно помотал головой и остался стоять напротив хозяина. Юноша был уверен, что Франческо что-то знает о загадочной женщине. На празднике он с ней разговаривал, и исчезла она где-то неподалеку от его башни. Смущение, которое он прочел в глазах Колонны, вполне могло говорить о растерянности и о том, что истинная природа незнакомки ему известна. Возможно, она прячется где-то в башне.

Юношу вдруг охватило волнение, он невольно начал оглядываться по сторонам.

Но только он собрался что-то сказать, как Франческо его опередил:

— Зачем вам знать о Леоне Баттисте Альберти? Я хотел бы услышать истинный мотив.

Вопрос застиг Пико врасплох. В этот момент все его мысли и чувства были сосредоточены на женщине. Неожиданная реплика оторвала его от размышлений и вернула к архитектору и к тому ореолу легенд, что его окружал.

В ожидании ответа Колонна пристально разглядывал своего гостя.

— Баттиста — старый друг моей семьи. Почему он вас интересует?

— Леон Альберти был вашим другом? — прошептал Пико, пораженный неожиданной доверительностью тона. — А я думал, вы едва с ним знакомы.

— Я тогда был совсем мальчишкой и мало что понимал из его тайком услышанных высказываний. Этот человек обладал удивительным обаянием и говорил о настоящих чудесах, какие мне и не снились. Я заметил, с каким почтением все его слушали, и только потом узнал, какие узы связывали его с нашей семьей, в частности с моим дедом, кардиналом Просперо Колонной.

— С великим гуманистом? Его слава разошлась по всей Италии. О нем всегда говорят с уважением и с великим сожалением. В университете Падуи я слышал в его адрес слова восхищения.

— Да, для всех, кто стремился к знанию, Просперо Колонна был лучом надежды. Он поддержал Леона в его первый приезд в Рим, помогал ему в деле всей его жизни — в создании Академии.

— Какой Академии?.. — удивился Пико.

В Италии существовало много разных групп, которые называли себя именем античной школы Платона. Самой известной из них руководил во Флоренции Марсилио Фичино. Но он не помнил, чтобы какая-либо из них занималась архитектурой.

— Академия Леона Альберти называлась именем его учителя Витрувия, одного из величайших римских архитекторов.

— И кто в ней состоял? Тоже архитекторы?

— Витрувианская академия была не просто цехом архитекторов. Она объединяла художников и мыслителей, всех, кто занимался изучением пропорций прекрасного. В ней состояли знаменитые медики и астрономы, а в особенности писатели и любители старины, антиквары. Но костяк Академии составляли те, кто занимался строительными искусствами, начиная с архитекторов и кончая самыми скромными каменотесами. Альберти со всеми беседовал, оценивая преданность каждого ремеслу, а потом самых верных отбирал для своего проекта. Мне об этом рассказывал отец, который был его другом и работал с ним.

— А что это был за проект?

— Альберти мечтал поднять античный Рим из развалин во всем его былом великолепии. Собрания Академии проходили здесь, — сказал Колонна, с горькой усмешкой обводя глазами своды потолка. — Мой дед тоже увлекся этой идеей. Он предоставил для собраний свой дворец и, пока был жив, мужественно защищал Академию от подозрений и нападок.

— От подозрений в чем?

— В том, что Академия пригрела язычников и каббалистов, что под прикрытием любви к античности там возрождались древние культы и даже заключались сделки с демонами. Альберти тоже не избежал сплетен — скорее всего, из-за своего интереса к развалинам храма Фортуны в Палестрине. Он часто приезжал туда, долгие часы проводил на руинах, снимал размеры обломков, делал зарисовки, а потом все это обрабатывал по ночам.

— Храм Фортуны… Место, где возможно было общаться с царством мертвых. Получается, что Леон Баттиста верил в такую возможность? — спросил Пико, с волнением переводя разговор на ту тему, которая целиком его захватила.

Франческо с сомнением пожал плечами.

— Я мало об этом знаю: отец избегал говорить о таких вещах. Во всяком случае, чем бы ни занималась Витрувианская академия, она прекратила свое существование со смертью кардинала Просперо. После этого Леон Баттиста только однажды приходил к моему отцу. А потом я узнал, что он умер.