Я провела обеими руками по его волосам. Он снова прижался ко мне лбом и шепнул:
— Хорошо.
«Эскалада» стояла на месте, пока я не вошла в здание, после чего медленно тронулась.
Зная, что Джаред все услышит, я поспешила в свою комнату. Мне не терпелось усмирить бурю, бушевавшую в глазах Джареда, даже если для этого придется вступить в схватку с Синтией Грей.
Я открыла дверь и замерла на месте. Синтия стояла посреди комнаты, скрестив на груди руки, готовая к конфронтации. Бет сидела у своего рабочего стола. Она извернулась и бросила на меня сочувственный взгляд.
— Пожалуй, схожу за кофе. Кто-нибудь хочет, чтобы я принесла…
— Нет, спасибо, — перебила Синтия.
Похоже, ее ярость перешла все границы; она никогда раньше не позволяла себе такой грубости.
— Принеси мне, Бет, спасибо, — сказала я, показывая, что ценю ее услужливость.
Бет кивнула, схватила в охапку свое пальто и пулей вылетела из комнаты.
— Где ты была? — вопросила Синтия.
— Ты прекрасно знаешь, где я была, — сказала я и выпятила подбородок, повторяя ее мимику.
Это обезоружило Синтию. Обычно она пользовалась эффектом внезапности. Но Синтия быстро оправилась:
— Ты не должна связываться с Джаредом, Нина. Ты о нем всего не знаешь, поверь мне.
— Знаю достаточно, мама. — Я села на кровать Бет и уставилась в пол. Мне придется тщательно выбирать слова.
Синтия склонила голову и встала прямо передо мной:
— Нина Элизабет, это слишком опасно. Я понимаю, ты уверена, что знаешь его, но это не так.
Я издала короткий смешок:
— Если он так опасен, почему ему платят за то, чтобы он охранял меня?
У Синтии отпала челюсть.
— Это соглашение заключил с ним твой отец. Ты не слышишь меня. Не он опасен для тебя. Это тебе опасно быть… сближаться с ним. У него врагов не меньше, чем у твоего отца.
— Я сама знаю, что делаю.
— Ой ли? Ты хоть знаешь, во что ввязываешься? Не думаю, что у тебя есть хоть малейшее представление о том, куда все это может завести и из чего тебе придется выбирать. Он тоже наверняка об этом не задумывался, в противном случае не лез бы к тебе. Или нет, может быть, он слишком эгоистичен, чтобы его это беспокоило…
— Эгоистичен?! — взвизгнула я. — Как ты можешь о нем такое говорить? После того, что он и его семья вынесли из-за нас, мама?
— Так вот из-за чего все это? Чувство вины? — Синтия мерила шагами комнату, не разнимая скрещенных на груди рук.
— Нет! — Я была в отчаянии. — Ничего подобного! — Мне стало стыдно, что Джаред мог услышать ее слова.
Синтия закрыла глаза и вздохнула:
— Нина… пожалуйста. Я тебя умоляю. Ты знаешь, я желаю тебе счастья… но это… это до добра не доведет. — Мать говорила очень тихо.
Я улыбнулась:
— Разве что-нибудь заканчивается хорошо?
Синтия издала смиренный вздох, но на этот раз он отличался от обычного — был похож на те, которые она применяла в редких случаях, когда в спорах с Джеком у нее не оставалось аргументов.
— Мне бы хотелось, малышка, чтобы сейчас ты — в единственный раз — прислушалась к тому, что я пытаюсь тебе объяснить. Я никогда не боялась так, как в последние месяцы.
С тринадцати лет я стала невосприимчива к печально известным материнским попыткам давить на совесть, но сейчас она сослалась на смерть Джека, и я не могла не испытать чувство вины. Мать всегда стремилась утаить от меня правду, и я решила, что так будет и после потери отца.
Она обманывала меня, держала в секрете отношения между Джеком, Гейбом и другими Райелами. Стоило мне подумать об этом, как чувство вины сменилось гневом.
— Не смей указывать мне, что я должна чувствовать! — Я злобно смотрела на нее.
— Еще не поздно, Нина. Ты можешь спасти себя, — сказала Синтия и приподняла мой подбородок.
Нехарактерное для нее выражение нежной привязанности обескуражило меня, но я сохранила решительность и отвернулась.
— Не надо спасать меня от Джареда.
Синтия шумно втянула воздух:
— Нина…
Я поняла, что она выдохлась — достала из рукавов все тузы и выложила на стол все карты. Ощутив себя победительницей, я представила, как улыбается Джаред, слыша мои слова.
Вернулась Бет и села рядом со мной на постель:
— Арахисовые сливки и «Спленда». — Она улыбнулась, протягивая мне пенопластовый стаканчик.
— Спасибо, Бет.
Синтия смотрела на меня, дыша гневом.
— Я еду домой. Пожалуйста, подумай о том, что я сказала. Это важно.
— Подумаю. — Я попыталась скрыть облегчение от известия, что она уходит.
Бет закрыла дверь, а потом повернулась ко мне:
— Она говорила с тобой о сексе?
— Что? Нет!
Я скривилась от омерзения. Обсуждать свою сексуальную жизнь с матерью? Аж живот скрутило от одной мысли об этом. У Бет иногда возникают совершенно нелепые идеи.
— Но ты же осталась у него на ночь? — Лицо Бет осветилось восторженной улыбкой.
— Мы пошли к нему на чердак, он готовил…
— Готовил? — перебила Бет.
Я кивнула:
— Он подарил мне цветы, и там повсюду были свечи. Мы говорили до самого утра.
Бет прижала коленки к груди!
— Вау! Я же говорила, он в тебя влюблен. У меня на этот счет шестое чувство.
— Ты удивительная, — благодарно сказала я.
— Спасибо, что обратила внимание, — ответила Бет. Ее глаза весело прищурились. — Когда увидитесь снова?
— Сегодня, попозже — я надеюсь. Утро будто оборвалось на полуслове…
— Из-за Синтии, — сказала Бет.
Я кивнула, и она встала, чтобы собрать свои вещи.
— Через час я иду с Чедом и Такером в больницу. У тебя есть время до встречи с Джаредом?
— Да, — ответила я, мгновенно решившись.
Бет позвонила по мобильнику, чтобы сообщить Чеду, что я поеду с ними. Как только он ответил, Бет понизила голос. Она пыталась навести тень на плетень, но я поняла: не то Чед, не то Такер, а может быть, они оба были не в восторге оттого, что я собралась с ними. В конце концов победа осталась за Бет. Она повернулась ко мне и подмигнула.
Мне позволили приехать в больницу; Такер и Чед не подавали виду, что злятся на меня, но атмосфера в джипе Чеда была наэлектризована. Я не догадывалась, в чем проблема и что означает это скрытое недовольство, пока мы не оказались в новой палате Райана.