— Значит, Гейб превратился в человека?
— Нет. Он утратил способность перемещаться между планами бытия… — Наверное, на моем лице было написано полное недоумение, потому что Джаред взял паузу. — Не мог больше становиться невидимым. Такова цена, когда остаешься без благословения. На архов налагают заклятие, если они остаются с людьми, и это заклятие распространяется на их потомство, хотя и ослабевает с каждым поколением по мере того, как кровь загрязняется человеческими генами, вот так.
— Что за заклятие? — спросила я.
Слова Джареда рисовали гораздо более мрачную картину, чем мои воображаемые крылья и арфы.
— Архи обязаны защищать своих талехов даже после отпадения, и в связи с тем, что приоритеты отпавшего арха, так сказать, слегка изменились, заклятие налагается, чтобы арх продолжал исполнять свои обязанности по отношению к талеху. Отпавшие и их потомки, как архи, не болеют, и их нельзя убить. Но, в отличие от архов, мы испытываем боль, и срок нашей жизни ограничен. Когда умирает наш талех, мы тут же заболеваем и исчезаем.
— То есть ты потерял отца одновременно со мной, — прошептала я.
Джаред едва заметно кивнул и вытер слезу, скатившуюся у меня из глаза. Я увернулась от его руки:
— Пожалуйста, не делай этого. Не утешай меня, ведь отец умер у тебя.
Джаред покачал головой:
— Не могу видеть твоих слез. Особенно когда я рядом и в силах что-то сделать.
— Прости, Джаред.
Я не могла представить себе, каково это — жить в постоянном страхе не только за жизнь моего отца, но в гораздо большем: ведь в случае смерти Джека должен был умереть и Гейб. Новая мысль пришла мне в голову, и мои глаза расширились.
— Я — твой талех?
— Да. — Джаред выпрямился и сел ровнее; печальное лицо полуангела потеплело от какой-то мысли.
— Как ты узнал?
— Мы это чувствуем. Когда тебе больно, ты сконфужена, напугана, больна, счастлива… сексуально возбуждена… — Он на мгновение опустил взгляд, заметно смутившись. — Мы чувствуем это, но не так отчетливо, как сам талех.
— Ты ощущаешь все это вместе со мной?
— Это трудно объяснить. Наверное, я мог бы сравнить это с жужжанием комара над ухом.
— Значит, если я… ударяюсь бедром об угол отцовского стола…
— Я могу почувствовать это, — подтвердил Джаред, радуясь, что я начинаю кое-что понимать.
— Это ты говорил тогда по телефону с моей матерью? — Я вскинула бровь.
— Да. Просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Ты ударилась сильно. Я бы очень удивился, если бы у тебя не осталось после этого синяков, — сказал Джаред и прикоснулся к тому месту, которым я ударилась об стол Джека.
— Синяк есть. Ты же вроде говорил, что в родительском доме установлены камеры. Разве ты не видел, что я в порядке?
— Кабинет твоего отца — единственное помещение, где нет ни камер, ни прослушки. Когда ты там, я могу полагаться только на свои ощущения. Я бы предпочел, чтобы в будущем ты не проводила там так много времени.
Я кивнула, занятая новой пришедшей в голову мыслью.
— А… если у меня месячные?
Джаред закрыл глаза и кивнул. Очевидно, он не хотел углубляться в эту тему.
Я хихикнула. Как в такое поверить?
— Тебя это мучает?
Джаред поперхнулся и вытаращил глаза:
— У меня не бывает месячных, Нина, нет. Я в этом уверен.
После такого ответа мои сдавленные смешки переросли в раскатистый хохот. Тут явно сказывалось утомление. Я попыталась вспомнить, на чем мы остановились перед моей недолгой истерикой, и спросила:
— А когда ты узнал, что я твоя? — Брови Джареда взлетели вверх, и я подкорректировала вопрос: — Когда ты узнал, что я твой талех?
Он понимающе кивнул, но на губах играла улыбка.
— Архам назначают подопечных, а вот полукровки…
— Гибриды… — перебила я. Мне не нравилось, что он употребляет такой унизительный термин по отношению к себе.
Джаред улыбнулся:
— Гибридам приходится дознаваться самим. Вот еще одна причина, почему архи отвергают нас: наши подопечные на какое-то время остаются уязвимыми. Архи не согласны с таким положением вещей.
— Многое против вас, — вздохнула я.
— Но есть и за, — уверил меня Джаред. — У нас имеется несколько преимуществ перед архами, наиболее существенное проистекает из того, что мы наполовину люди и поэтому можем убивать обычных людей, если это необходимо для защиты наших талехов. Мы способны видеть архов, даже если они остаются не явленными для людей, а также обладаем частью их знаменитой силы, прозорливости, мудрости и целительских способностей. Архов нельзя уничтожить, они не могут истечь кровью; пули от них не отскакивают, а пролетают насквозь.
Я посмотрела на заживающий след от раны на щеке Джареда.
— Но у тебя кровь течет.
— Да, но наши раны заживают очень быстро.
— Значит, крылья… — Я зевнула, борясь с усталостью.
— Можешь не бояться, что я вдруг покроюсь перьями, — засмеялся Джаред. — Архи не летают. Они просто появляются там, где им нужно быть. Я сам всегда находил эти картинки довольно глупыми.
— А мне они нравятся, — не поддержала я Джареда.
— Значит, ты разочарована? — Уголок его рта пополз вверх.
Джаред оперся на спинку моего стула и наклонился ко мне.
— Вовсе нет. Я лучше буду сидеть напротив моего ангела без крыльев, чем любоваться на изображение крылатого ангела.
Я ощущала дыхание Джареда на своих губах и придвинулась к нему поближе. Джаред в изнеможении опустился на стул напротив.
— Я знал, что разговор будет непростой, но он оказался трудным по совершенно другой причине. — Джаред вздохнул и провел рукой по волосам.
— Почему же? — спросила я, удивившись его внезапному отступлению.
Он иронически посмотрел на меня:
— Я думал, мне придется удерживать тебя от панического бегства на улицу, а вместо этого вынужден тратить все силы на то, чтобы успеть сказать, что хотел, пока ты не довела меня до состояния, когда я вообще не смогу говорить.
Кровь прилила к моим щекам. Джаред слегка прикоснулся к ним большим пальцем и провел линию до губ.
— Это приятный сюрприз, — сказал он, и палец соскользнул с моего подбородка.
Я выкатила глаза:
— Постараюсь сдерживаться.
— Предоставь это мне, а?
Я изогнула бровь и посмотрела на него, а он прыснул со смеху. Я с улыбкой отметила, что по сравнению с началом разговора его манера поведения улучшилась на сто процентов.