Река ярко вспыхивала и погружалась во тьму, потом снова вспыхивала и снова становилась черной. Фонарь был не только сигналом, но и свидетелем. Только он видел, как развилки достигли вторая и третья волны флотилии.
Течение медленно несло лодки — с мертвецами. Десятки их проплыли мимо. Казалось, что вспышки света оживляют тех, у кого сохранились глаза, — люди словно дышали, смотрели и шевелились. Но их пути разошлись с путем Ребекки. Им предстояло исследовать более далекие земли.
«ПАБЛИШЕРС УИКЛИ»
19 января
Мемуары: Охота на Армагеддон
Для сбежавших добровольцев будущее сулит успех
Они, возможно, никогда не участвовали в сражении, но по мере того, как добровольцы из «крестового похода Колтрейн» продолжают возвращаться из глубин планеты, разгорается битва за их воспоминания. По последним данным, около пятидесяти издательств подписали контракты на пятьдесят три новые книги, и конца этому процессу не видно.
20 марта наступление на рынок откроют «Падение в пропасть» С. Дэниела Бартлетта и «Слепая судьба» Бостона Томаса. Летом на этот плацдарм высадятся еще двадцать наименований, в том числе «Ночное видение» Тины Холуэй, «Пиратский флаг» Джозефа Дага и «Обманутый» Мейсона Этли.
Стараясь не отстать, кинокомпании «Уорнер бразерс» и «Дримуоркс» подыскивают съемочные площадки для уже запущенных в производство фильмов. Проект «Дримуоркс», получивший название «Крестовый поход детей», уже находится в стадии кастинга, и работа над ним поручена режиссеру Дэвиду Гойеру.
Вне всякого сомнения, повышенное внимание к этой теме вновь поднимет старый вопрос: когда травмированному обществу можно возвращаться к своему самому ужасному кошмару? «В идеальном мире мы должны были бы подождать еще год или два, — говорит глава издательства „Рэндом хаус“ Роберт Росс. — Следовало дать рынку созреть и надеяться на счастливое завершение спасательной операции. Но другие издательства торопятся, и у нас не остается выбора, кроме как выпустить свои книги весной и летом».
Судя по сигнальным экземплярам, в этом сезоне признание собственной вины вышло из моды, поскольку многие авторы винят в своем участии в спасательной операции что угодно и кого угодно, только не себя. Несколько книг попытаются заполнить пустоту, обусловленную отсутствием центральных фигур, которые считаются пропавшими без вести или погибшими, в том числе Ребекки Колтрейн, ее родившегося под несчастливой звездой военного советника и особенно детей.
Несомненно, самой неоднозначной новинкой сезона станет книга Дж. К. Барнума «Не вводи меня во искушение: Триумф Нелли», написанная от лица одного из пропавших детей. «Несмотря на то что Нелли — вымышленный персонаж, никто из детей еще не вернулся, а я никогда не бывал в субтерре, это не выдумка, — говорит Барнум. — Нелли — собирательный образ восьмерых детей, в основе которого лежат мои серьезные исследования, в том числе пятьсот часов интервью с членами их семей, в которых я жил, а также многочисленные беседы с бывшими колонистами и ветеранами субтерры». Он также ссылается на свой опыт спелеолога-любителя и…
Когда Али открыла глаза, Грегорио гладил ее лицо.
Длинные черные волосы, абсолютно чистые. Глаза сияют. Затылок цел, как до падения. Одежда не порвана и не испачкана кровью. Это Грегорио — до самых кончиков прямоугольных ногтей.
— Я ждал тебя целую вечность, — сказал он.
Али лежала на боку и смотрела на него. Голос как у Грегорио.
— Ты умер, — ответила она.
— Разве я похож на мертвого? — Грегорио заправил за ухо прядь волос. — Не бойся, — сказал он.
— Я не боюсь.
Это сон. Али не сомневалась. Сны теперь трудно отличить от реальности.
За спиной Грегорио воздух светился, словно флуоресцентное желе. Бабочки украсили стены оранжево-черным узором. В отдалении высились похожие на облако руины Тадж-Махала. Или рухнувший Нотр-Дам? Это не горгульи там, наверху? А может, минареты или шпили?
«Ты сошла с ума, — убеждала себя Али. — Одержима снами. И красотой».
Не самая плохая доля.
— Это иллюзия, — сказала она. — Болезнь. Зараза идет от озера.
Али села. В животе у нее заурчало. На глаза попались часы на руке. Время остановилось. Все правильно. Сон.
— Ты голодна, — сказал Грегорио. — Путь был долгим.
Он протянул ей что-то на раскрытой ладони. Ее вновь окружили голоса.
«Яблоко», — шептали они.
Действительно яблоко. Спелое, без единого изъяна. Казалось, оно меняло свою форму на ладони Грегорио — словно трюк фокусника, когда один предмет превращается в другой. Но Али не могла разгадать секрет фокуса. В животе опять заурчало.
— Бери.
Черные усы раздвинулись. Сверкнули белые зубы.
«Грегорио».
Али надкусила яблоко. Оно оказалось хрустящим, вкусным и холодным.
— Пойдем со мной, — позвал Грегорио. — Нам нужно о многом поговорить.
Во всем виноваты голоса. Это они вытащили его из-под груды камней. Нужно каким-то образом вновь похоронить его.
Али медленно встала, покачиваясь от усталости и голода. Грегорио поддержал ее. Его ладони гладили руки и бедра Али, обхватывали груди. В этом не было ничего эротического или рискованного. Его руки, жадные и любопытные, казались какими-то отстраненными, словно он гладил собаку или лошадь. Не похоже на Грегорио. Хотя он не Грегорио. Это сон, ее сон.
«Проснись!»
Они спустились по обвалившейся лестнице. Вошли в каменный лабиринт, то ли поднимавшийся с пола, то ли оседавший в него. Шаг за шагом она погружалась в невероятный мир.
В воздухе мелькали бабочки. Гудели цикады. Мимо пролетела птица квезаль с яркими длинными перьями; в ее клюве трепыхался кузнечик. Вверху кружились зеленые попугаи. Вдалеке над водопадом поднимались клубы молочно-белого тумана.
— Это не настоящее, — сказала Али, обращаясь сама к себе.
— Скажи, что ты видишь.
Она описала оазис с кедрами, попугаев, бабочек и Тадж-Махал.
— Я ожидал от тебя большего.
Он казался разочарованным.
Неужели ей возражает порождение ее собственного сна?
Грегорио что-то сказал. Она не поняла. На запястье села бабочка. Али почувствовала легкий поцелуй.
— А теперь что ты видишь?
— Одного из твоих монархов.
— Ты не пытаешься. Смотри внимательнее. Увидь.
Давным-давно, еще в монастыре, Али прошла курс духовного размышления. «Сто первая молитва», как называли эти занятия девочки. Сестра Эллен, больше похожая на буддийского монаха, чем на монахиню, учила их искусству созерцания. Суть заключалась в том, чтобы раскрыть свой разум, одновременно закрывая его. Рассеять иллюзию.