Роланд выхватил револьвер.
– Убери пистолю, дурачина ты, простофиля, – велел человек в желтом шарфе. Говорил он с таким сильным акцентом, что смысл его слов едва доходил до путников. – Спрячь, сердечко мое. По всему видать, ты парень не промах, огонь-молодец, да токмо со мною тебе не тягаться.
На их новом знакомце, который стоял у края провала, были заплатанные штаны зеленого бархата; он походил на флибустьера, чьи лихие разбойные деньки давно отшумели, – на больного, оборванного, но по-прежнему опасного пирата.
– Ну а вдруг я не приму твой совет? – спросил Роланд. – Вдруг я предпочту без долгих церемоний всадить пулю в твою золотушную башку?
– Тогда я прибуду в преисподнюю аккурат в самую пору, чтоб подержать тебе дверь, – ответил Желтый Шарф и скрипуче захихикал. Он покрутил в воздухе поднятой рукой. – Мне-то все едино, помирать – дак с музыкой.
Роланд догадывался: пират говорит правду. Судя по его виду, жить ему оставалось самое большее год… и последние месяцы этого года обещали быть крайне неприятными. Сочащиеся гноем болячки на лице Желтого Шарфа не имели никакого отношения к радиации; возможно, Роланд глубоко заблуждался, но ему отчего-то казалось, что этот человек находится в последней стадии болезни, которую ученые лекари называли "мандрус", а все прочие – "шлюхин цвет". Столкнуться с опасным противником – хорошего мало, но можно хотя бы высчитать, на чьей стороне преимущество. Но если стоишь лицом к лицу с мертвецом, это совсем другое дело.
– А ведомо ли вам, что тут у меня припасено, голубчики вы мои? – спросил пират. – Ведомо ли вам, на что волею случая наложил лапу ваш старинный приятель Режь-Глотку? Сие гренада, прелестная вещица, наследство Старинушек, и я уже сорвал с нее колпачок – ибо представляться в колпаке поистине верх неучтивости, будь я мерин!
Желтый Шарф радостно захехекал, затем лицо его вновь застыло и посерьезнело. В нем не осталось и искры веселья, словно где-то в отмирающем, разлагающемся мозгу пирата повернули выключатель.
– Теперь, голубчик, шпилю удерживает единственно мой палец. Коли ты пристрелишь меня, учинится зело громкий бумс. Ты разом с оседлавшей тебя непотребной макакою обратишься в дым. Шкет, сдается мне, тож. Молодой бычок, что стоит за твоей спиной, наставив мне в рожу ребячью пукалку, пожалуй, уцелеет, но токмо до тех пор, покуда не шмякнется о воду… а шмякнется он всенепременно, ибо последние сорок годков сей мост висит на волоске и довольно легонького толчка, чтоб покончить с ним. Посему – не угодно ли спрятать огнестрел? Не то все мы съедем в пекло на одной дрезине.
Роланд быстро прикинул, каковы шансы выстрелом выбить из руки Режь-Глотки предмет, который тот именовал гренадой, увидел, как крепко пират сжимает его, и сунул револьвер в кобуру.
– Молодчина! – вскричал Режь-Глотку, вновь воспрянув духом. – Я с первого взгляда понял, ты малый надежный! Ей-ей, будь я мерин!
– Чего тебе надо? – спросил Роланд, хотя в глубине души полагал, что уже знает и это.
Режь-Глотку ткнул грязным пальцем в Джейка.
– Козленочка. Отдайте мне козленочка и проваливайте невозбранно.
– Да за..ись ты! – немедленно сказала Сюзанна.
– Мыслишка недурна! – пакостно хихикнул пират. – Пожалуйте Режь-Глотке осколок зерцала, и он отхватит себе уд – р-раз! – и всунет прямехонько в задние ворота. Отчего бы и нет, какой мне нынче от него прок? Чего греха таить, мне и малой нужды не справить без того, чтоб меня не прожгло до самых потрохов! – Его глаза странно-спокойного серого оттенка ни на миг не отрывались от лица Роланда. – А тычто скажешь, старина?
– Коли я отдам тебе мальчика, что станет с остальными?
– Как что? Пойдете своею дорогою, мы не станем чинить вам препон! – быстро ответил Желтый Шарф. – Слово Тик-Така! Сам Тик-Так говорит сейчас моими устами, святая истинная правда, а он человек верный, то бишь слово свое держит. Не поручусь за Зрелюг, на коих вы можете напороться, однако ж Седые Тик-Така хлопот вам не доставят.
– Ты что плетешь, Роланд, мать твою? – заорал Эдди. – Не думаешь же ты на самом деле отдать ему пацана, а?
Не взглянув на Джейка, не шевельнув губами, Роланд шепнул: "Я сдержу обещание".
– Да… знаю. – И Джейк, повысив голос, сказал: – Убери пистолет, Эдди. Решать буду я.
– Джейк, ты спятил!
Пират радостно хихикнул.
– Ничуть, дурачина! Спятил ты,коли сумлеваешься. С нами мальчонке хучь барабаны будут не страшны! Сам посуди – кабы я кривил душой, я б первым делом велел вам перекинуть сюда пистоли! Чего уж проще! Но разве я сделал это? Отнюдь!
Сюзанна слышала обмен репликами между Джейком и Роландом. Еще у нее была возможность осознать, как жалок и скуден их выбор при создавшемся положении.
– Спрячь пистолет, Эдди.
– Почем мы знаем, может, ты, как только получишь пацана, тут же кинешь в нас гранату, – крикнул Эдди.
– Пусть попробует, я расстреляю ее в воздухе, – сказал Роланд. – Он знает, я не промахнусь.
– Пожалуй что. Вид у тебя подходящий.
– Коли он не врет, – продолжал Роланд, – даже если я промажу по его игрушке, ему не миновать смерти в огне, ибо мост рухнет и мы вместе с ним. Все без изъятья.
– Ишь, хитрован! – сказал Режь-Глотку. – Да ты и впрямьпарень не промах, ей-же-ей! – Он хрипло рассмеялся, потом сделался серьезен и заговорил доверительно: – Разговор окончен, дружище. Решай. Отдашь ты мне мальчишку или мы все, плечо к плечу, пройдем тропу до конца?
Не успел Роланд вымолвить ни слова, как мимо него по опорному пруту протиснулся Джейк. Правой рукой он по-прежнему прижимал к себе свернувшегося клубком Чика. Окровавленную, негнущуюся левую руку мальчик выставил вперед.
– Джейк, нет!– в отчаянье крикнул Эдди.
– Я приду за тобой, – прежним тихим голосом пообещал Роланд.
– Знаю, – повторил Джейк. Снова налетел ветер, мост закачался, застонал. Сенд покрылся барашками; за мостом, выше по течению, вокруг торчащих из реки обломков синего моно кипела белая вода.
– Ах ты мой постреленочек! – ласково запричитал Режь-Глотку. Губы его широко растянулись; из белесых десен, как прогнившие надгробия, торчали редкие уцелевшие зубы. – Ах ты куколка моя сладкая! Иди, иди, не останавливайся!
– Роланд, может, он берет нас на понт! – отчаянно завопил Эдди. – Может, граната липовая!
Стрелок промолчал.
Когда Джейк приблизился к краю бреши в пешеходной дорожке, Чик оскалил зубы и принялся рычать на Режь-Глотку.