Джейк внезапно так разволновался, что у него схватило живот, и сделал шаг назад, к старику. Тот сейчас же замахнулся тростью, заняв оборонительную позицию. Джейк немедленно остановился, оставив между собой и стариком двадцатифутовую зону безопасности.
– А Марки-авеню – это где, сэр? Не подскажете?
– Само сопой,– пропыхтел старик. – Расве не скасал я только што: я прошивай стесь тватцать тва гот? Тва квартал тальше. У кино "Машестик" сфернуть лево. Но говорю тепе, мальшик, никакой "Акатемий Марки" тут нет!
– Спасибо, сэр! Спасибо!
Джейк повернулся и окинул взглядом Касл-авеню. Да – впереди, несколькими кварталами дальше, просматривались несомненные очертания нависающей над тротуаром маркизы (маркиза – большой матерчатый навес над витриной) кинотеатра. Мальчик бегом сорвался с места, потом решил, что может привлечь к себе внимание, и перешел на быстрый шаг.
Старик смотрел ему вслед.
– Сэр!– сказал он себе тоном легкого изумления. – Нато ше, сэр!
Скрипуче хихикнув, он потащился дальше.
В сумерках отряд Роланда остановился. Стрелок выкопал неглубокую ямку и набросал в нее веток для костра. Путники не нуждались в огне для приготовления пищи, и все же костер был нужен. Нужен Эдди.Если юноша собирался закончить ключ, без света было не обойтись.
Оглядевшись, стрелок увидел Сюзанну – темный силуэт на фоне тускнеющего аквамарина неба. Эдди видно не было.
– Где он? – спросил стрелок.
– Где-то на дороге. Не трогай его сейчас, Роланд. Хватит уже.
Роланд кивнул, нагнулся над ямкой и ударил куском кремня по истертому стальному бруску. Вскоре собранный им хворост ярко запылал. Подбросив в огонь одну за другой несколько небольших палочек, стрелок принялся ждать возвращения Эдди.
Эдди с незаконченным ключом в руке сидел по-турецки посреди Великой Дороги, в полумиле от бивака, и смотрел в небо. Окинув быстрым взглядом тракт, молодой человек заметил впереди искру костра и понял, что именно делает Роланд… и почему. Эдди вновь уставился на небо. Он никогда еще не чувствовал себя таким одиноким и таким испуганным.
Небо было огромно– Эдди, сколько себя помнил, ни разу не видел столько ничем не прерываемого пространства, столько первозданной пустоты. Перед ней он невольно чувствовал себя ничтожным, но не усматривал в том и грана несправедливости – он действительнобыл пылинкой в мироздании.
Мальчик был уже близко. Эдди подумал, что знает, где Джейк и что он собирается сделать, и эта мысль наполнила его тихим изумлением. Сюзанна попала сюда из шестьдесят третьего года. Сам он – из восемьдесят седьмого. Между ними… Джейк. Пытающийся пробиться. Пытающийся родиться.
"Я его знаю, видел, – думал Эдди. – Долженбыл… кажись, что-то такое я припоминаю. Прямо перед тем, как Генри загремел в армию… да? Генри тогда учился в бруклинской ремеслухе и ходил весь в черном – черные джинсы, черные высокие ботинки со стальными носами, черные футболки с закатанными рукавами. И смолил "Эриа Шик". Джеймс Дин самопальный. Но это я думал, а вслух – ни-ни, молчал в тряпочку. Не хотел, чтоб братан на меня взъелся".
Эдди понял: покуда он предавался раздумьям, произошло то, чего он ждал, – взошла Древняя Звезда. Какие-нибудь четверть часа, и вокруг нее засверкают все сокровища чужого неба, но сейчас она блистала в прозрачной мгле одна.
Молодой человек стал медленно поднимать зажатый в руке ключ и, когда Древняя Звезда засияла в широком центральном углублении бородки, заговорил нараспев, декламируя старинную формулу своего мира, которой учила его мать, когда, сидя на полу под окном спальни, они вместе любовались вечерней звездой, парившей в темнеющих высях над крышами и пожарными лестницами Бруклина:
Звездочка светлая, звездочка ясная
В небе сверкает, такая прекрасная.
Первую звездочку, что разгляжу,
Исполнить желанье мое попрошу.
Звездочка, звездочка, ярко гори,
Чудо, волшебница, мне сотвори.
В бородке ключа алмазом, оправленным в ясень, горела Древняя Звезда.
– Помоги мне собраться с духом, – попросил Эдди. – Вот мое желание. Помоги мне набраться храбрости и попробовать довести до ума эту хреновину, чтоб ее.
Юноша еще секунду посидел на земле, затем поднялся и побрел в лагерь. Устроившись как можно ближе к костру, он достал нож стрелка и молча принялся за работу. S-образная закорючка, которой оканчивалась бородка ключа, закудрявилась крохотными завитками стружки. Эдди работал быстро, поворачивая ключ то так, то сяк, по временам закрывая глаза и оглаживая большим пальцем деликатные изгибы. О том, что может случиться, если он загубит ключ, юноша старался не думать: размышления на эту тему совершенно точно парализовали бы его.
Роланд и Сюзанна сидели у него за спиной и в молчании наблюдали. Наконец Эдди отложил нож. По лицу молодого человека струился пот.
– Пацан-то твой, – сказал Эдди, – Джейк этот. Отчаянный, видать.
– Под горами он держался храбро, – ответил Роланд. – Ему было страшно, но он не отступил ни на дюйм.
– Мне бы так.
Роланд пожал плечами.
– Ты славно дрался у Балазара, хотя у тебя забрали одежду. Мужчине очень трудно вести бой нагишом, однако ты не сдался.
Эдди попытался припомнить перестрелку в ночном клубе, но память подсовывала что-то размытое, смутное – дым, шум, хаос лучей ярчайшего света, пробивающегося сквозь стену. Ему казалось, что эту стену разорвал автоматный огонь, но точно вспомнить не удавалось.
Он поднял ключ так, чтобы все зубцы бородки четко обрисовались на фоне пламени, и долго смотрел на него, главным образом, на s-образную закорючку. С виду она была именно такая, какой запомнилась Эдди по его сну и какой на миг явилась ему в огне… но что-то в ней чудилось не то. Некий неуловимый изъян.
"Да ладно, это опять Генри. И те годы, когда ты вечно оказывался недостаточно хорош. Все ты сделал, чувачок. Сделал, как надо. Просто тот Генри, что сидит в тебе, не желает это признать".
Эдди бросил ключ на лоскут шкуры и бережно запеленал, заворачивая края квадрата внутрь.
– Готово. Не знаю, нормально вышло или нет, но лучше, наверное, не получится. – Теперь, когда больше не нужно было работать над ключом, он чувствовал странную опустошенность – ни цели, ни курса.
– Есть хочешь, Эдди? – спокойно спросила Сюзанна.