— Что случилось? Ты на себя не похож.
— Наверное, может быть, — не слишком вразумительно ответил он, и в это время, на его счастье, избавляя его от объяснений, зазвонил телефон. Он подскочил к телефону с такой прытью, как будто всю жизнь ждал этого звонка. Плюхнулся в кресло, готовый говорить вечно и решительно пододвинул к себе телефон. Но разговор не был долгим. Ему пришлось вернуться к тому отчего так резво убежал. Терзался как начать. Но жена больше не о чём не спрашивала. Она накапала ему успокоительных капель, заставила выпить таблеток с горсть, и уговорила лечь на диван. Адуся увела детей. Её спокойствие было показным. Юлия терпеливо ухаживая за ним была озадачена. Костик всегда был источником неисчерпаемой энергии. Именно этот его генератор позволял ему работая целый день в напряжённом ритме быть весёлым, радостным и нужным в семье. И вдруг такое брюзжание… Было понятно, что случилась какая-то неприятность. Но на всякий случай осторожно спросила:
— Ты устал?
Он отвернулся от вопроса жены.
Вот так, да?! Не обращая внимания на его ребячество она продолжила допрос решив вторгнуться в гложущие его мысли:
— Заболел?
Не поднимая глаз, раздражённо фыркнул, но опять промолчал.
Она забеспокоилась не на шутку. Таким Юлия его ещё не видела. Она терялась в догадках: что-то серьёзное в войсках, уволили? Бес с ним, чего ж так на душу брать.
— Что у тебя ещё случилось? — подошла она к нему, развернув вопросом, нарушая своё правило первой не лезть. — Ты просто не в своей тарелке. Похож на сумасшедшего. Костя, так нельзя. Мы все живы и здоровы и это самое главное. Прочее, уверяю тебя, можно осилить и пережить, и… понять тоже можно.
Он сорвался с места и понёсся в кабинет. "Вот это да!" Юлия постояла молчком и пошла следом. Дверь была приоткрыта. Вместо верхнего света настольная лампа едва освещала небольшой квадрат возле стола, его согнутую спину. "Господи, да что такое могло случиться?!" Юлия минуту постояла и перешагнула порог. Он так просто не отвертится, действительно что-то неладно, на старости лет в прятки вздумал играть.
— Костя-я? — протянула она поглаживая его локоть. "Не будь упрямым ослом".
"Чего уж там… Я он и есть". Упёршись ладонями в крышку стола и не оборачиваясь, он простонал:
— Люлю, закрой дверь и сядь. — Она выполнила. — Нам надо поговорить, — бросил он не оглядываясь и пытаясь отдышаться.
Юлия закрыла дверь и присев на диван усадила его рядом, подумав взяла его руку в свою и погладила длинные пальцы. Спросила тихо:
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, — бодрился он.
— Да, а по тебе не скажешь. Дай-ка я принесу тебе ещё пилюль, — сделала попытку подняться она.
Но он не дал ей этого осуществить, ухватив за вторую руку, рванул на место. Дурное предчувствие её всё возрастало. Похоже интуиция не обманывала.
— Юлия сядь, — бросил нетерпеливо он.
Она невозмутимо пожала плечами.
— Сижу. Выкладывай свою болезнь.
Он наморщил лоб и, с невероятной натугой разлепляя губы, будто слова давались ему с напряжением и приходилось выдавливать их, произнёс:
— Не язви… мне и так плохо.
— Упаси Бог, я вся внимания.
Побегав, он встал напротив неё и выпалил:
— Я попал в переделку. Ты даже не представляешь в какую. — Обессиленный, он упал в кресло.
Юлия как раз и представляла. Такого накала "переделка" у них одна- "воробушек". Сказала спокойно:
— Костя, милый, не держи в себе, разорвёт.
Он простонал:
— Ей мало того, что она меня ославила и вымотала… Она ещё меня и загнала как зайца. Я дал согласие её принять. Момент, я думаю, выбран не случайно. С одной стороны — удар по даче. С другой — вот это. — Он грохнул кулаком в спинку кресла. — Ах, если бы я знал! — И к жене. — Как ты думаешь, что она с меня хочет?
Она видела его насквозь, годы проведённые рядом сделали её зрячей. Он действительно не предполагал и даже недоумевал, что пригнало "фронтовую необходимость" к нему.
С дачей так и есть и смех и грех. Знают же, что всё уйдёт в пшик, а создали аж комиссию. Мол, сигнал, обязаны проверить. Какой к лешему сигнал, от кого, если не от "серьёзного ведомства"… И что там проверять, перевезли бревёнчатый дом из бывших штабных построек Северной группы войск. Разве то "серьёзное ведомство" не в курсе?! Значит, цель- потрепать нервы. И вот теперь новым пунктиком: такой напор от барышни. И, скорее всего, ею только пользуются выставив раздражителем. Так сказать оружие в профессиональных руках. Жаль, что он раньше не подумал о том, как соответственные службы здорово умеют подгонять и рассчитывать. А ведь Юлия предупреждала, а он ещё спорил…
Он поднял брови, с нетерпением ожидая, что же скажет она. Она съёжилась, у неё едва не отнялся язык. А ум метался в поисках решения. Отвернув лицо, чтоб спрятать растерянность и не показаться ему слабой, она заставила себя быть сильной.
— Успокойся, — стараясь ровно сказала она, хотя внутри всё замирало от страха за него. — Давай покумекаем на пару, чем её визит может тебе грозить.
— Думай, я уже не могу…
Он откинулся на спинку и закрыл лицо от стыда руками.
Она щадя его отвернулась. Но хоть и коря себя злопыхнула: "Ах, ах, всё-таки охота состоялась и весьма успешно она отстрелялась. Теперь понятен откуда такой силы взрыв". Немного опомнившись Юлия обернулась и спокойно взглянула на него стонущего и ахающего. "Надо же, куда враз вся уверенность делась, стал мягок как воск. Сейчас, дорогой, ты так разозлишься, что ой-ой!" Сделала вздох и стараясь хладнокровно сказала:
— Думаю… думаю, твою фамилию для дочери. Было же ясно, чем всё кончится.
Он не поверил своим ушам. Потребовал повторить. Боялся что услышал совсем не то. Понял не так. Юлия разделяя слова повторила. Отчего бы и нет. Запросто.
— Ни за что на свете! — категорически отрезал он подскочив, как ужаленный.
Он был ужасен. Юлия уже усомнилась в правильности своей линии: "О, как! Лучше б мне помолчать и подготовить постепенно", — промелькнуло в её голове. Взгляд его холодных голубых как лёд глаз, жёсткий и злобный, пригвоздил её к месту. Юлия напряглась, всё в ней сжалось: "Что за дела, как будто это я в подоле принесла, а он великодушно простил и смирился. Хвост себе, миленький, не хочется кусать?" Сообразив, что напугал жену он отвернулся. Упершись лицом в шкаф и руками тоже, он почти рычал.
Юлия наблюдала: "Надо же как пробрало и умирать враз перестал". Опомнилась. Отошла. Сказала тихо, но резко:
— Остынь.
— Но Люлю, это невозможно. Её поведение возмутительно. Фамилия, это всё богатство, каким я владею. С чего я должен. Ни за что! — свирепо прошипел он, взволнованно потирая шею. Потом принялся ходить по кабинету двигая руками и плечами словно разминая их. Кулаки сжимались и разжимались. Упираясь в стену он бил ими вколачивая в кирпич свой гнев и разворачивался на новый круг. Кабинет для его длинных ног при таком возбуждении, естественно, был мал и он постоянно чего-нибудь цеплял. Наконец, словно наткнувшись на что-то встал. Запечатав руками лицо, покачался. Отняв застывшие руки от лица, больными глазами застыл на жене.