Подойдя к ней со спины, Майкл присел на корточки, чтобы лучше разглядеть рану.

— Не знаю, а что?

— Лучше, если они снаружи, а не внутри.

— Немного пощиплет. — Он полил ей плечо спиртом и тут же принялся дуть — точно так, как делала его мать, когда, в детстве, промывала ему ссадины перекисью водорода.

Сьюзен не вздрогнула. Майкл еще сильнее зауважал ее. Он знал, что она должна испытывать мучительную боль. На своем жизненном пути он обработал значительно больше собственных ран, чем можно было подумать.

— Ты в порядке?

— Все хорошо, — негромко отозвалась Сьюзен.

Прикрыв глаза, она дышала ровно и спокойно.

Высушив кожу вокруг раны, Майкл заправил нить в иглу. На мгновение погрузив иглу в спирт, положил руку девушке на плечо, над самой раной.

— Готова?

— Начинай, док.

Майкл осторожно провел иглу сквозь кожу, через рану, повторил прокол на другой стороне. Туго натянул нить, соединяя края раны. Дыхание Сьюзен оставалось ровным, несмотря на боль, которую она, без сомнения, испытывала. У этой девушки определенно есть характер.

— Значит, ты много путешествуешь?

Майкл терпеть не мог вести такие разговоры, но сейчас надо было по возможности отвлечь Сьюзен от процесса зашивания. Заведя иглу заново, он опять проколол кожу.

— В последнее время нет. С год назад была в Риме.

— В самом деле? Я тоже. Ты по делу или для удовольствия?

Майкл туго стянул кожу, снова завел иглу за край раны и проколол кожу.

— И то и другое. А ты? — Она даже не поморщилась.

— Строго по делу. — И он не лгал.

Он провел неделю в Ватикане и за это время провернул весьма рискованное предприятие. Если быть точным, совершил кражу.

— Жалко. Ватикан потрясающее место. Если когда-то еще туда поедешь, обязательно посмотри достопримечательности.

Майкл улыбнулся.

— Возьму на заметку.

Он наложил десять швов, оставалось еще столько же. Завязав узел, он отрезал нить, заново заправил иглу и опять принялся за дело.

Сьюзен разглядывала окружающее. Луч света от налобного фонаря следовал за поворотами ее головы, освещая по очереди пустые держатели для факелов вдоль стен, небольшие отверстия для отвода дыма под самым потолком, пустые инкрустированные полки, высеченные в стенах. Во всем помещении площадью примерно в тридцать квадратных футов не было, в сущности, ничего, если не считать их снаряжения для подводного плавания и кучки золота. Эти предметы отбрасывали на стены резкие тени.

— Как ты думаешь, сколько лет этой комнате? — полюбопытствовала Сьюзен, продолжая осматриваться.

— По меньшей мере пятьсот. Все это было построено по приказу Софии Палеолог задолго до рождения Ивана.

— Но не таким же путем она сюда приходила.

— Нет, были другие входы, но по приказу Ивана их замуровали. Этот резервуар служил для царевны чем-то вроде личного бассейна. — Затянув последний стежок, Майкл отрезал нитку и промокнул рану рубашкой Сьюзен. — Ты хорошая пациентка.

Она через плечо посмотрела на него.

— Признайся, твоя первая?

— Если не считать меня самого? — Майкл улыбнулся. — Да.

— Когда я в декольте явлюсь на вечеринку Американской ассоциации юристов, то произведу фурор.

Майкл прикрыл рану большой салфеткой и закрепил пластырем.

— Все в порядке. Можно переходить к следующему приключению.

Быстро оглянувшись, Сьюзен посмотрела на Майкла. Время остановилось.

Майкл, отвечая на ее взгляд, почувствовал, что тонет в ее глазах, а щеки у него начинают гореть.

— Спасибо, — произнесла она.

Из-за искреннего чувства, вложенного ею в эту фразу, благодарность прозвучала как извинение.

Майкл улыбнулся и кивнул.

Встав, он поднял с земли мешок для снаряжения, извлек из него среднего размера рюкзак и перекинул через плечо. Потом достал фонарик, включил его и снял шлем. Уже по пути к дальнему входу в пещеру он бросил взгляд на часы.

— Нам пора идти.

Сьюзен тоже сняла шлем и последовала за Майклом к выходу из резервуара. Они оказались в длинном коридоре из красного кирпича. Проход был узкий, не больше трех футов в поперечнике, с низко нависающим потолком. Примерно через пятьдесят футов коридор повернул налево. Они углублялись в сердце пещеры. Майкл заметил, что воздух постепенно становится все суше. Так они шли по крайней мере минуту, освещая себе путь фонариком Майкла, и наконец очутились в помещении, похожем на просторный зал, границы которого с обеих сторон терялись во мраке. Перед ними была одностворчатая дверь из внушительных кедровых досок, соединенных широкими железными стяжками. Замок, с большой замочной скважиной, располагался прямо посреди двери. Устройство было древнее — Майкл изучал такие, — хоть и незамысловатое, но надежное. Замок представлял собой четыре поперечных засова во всю ширину двери, уходящих в гранит. Во времена, когда его сделали, чтобы открыть дверь с таким замком, потребовались бы усилия небольшой армии.

При помощи дрели Майкл быстро разделался с накладной пластиной. Механизм состоял из крупных частей и, что поразительно, почти не заржавел. Достав из рюкзака восемнадцатидюймовый лом, он уперся им в центральную шестерню. Попытался сдвинуть ее, но шестерня осталась на месте; навалился всем весом — по-прежнему ничего. Майкл повернулся к Сьюзен. С улыбкой она подошла и взялась за лом. Теперь они надавили оба — и очень медленно, протестующе застонав, шестерни стали подаваться. Под скрип двери механизм пришел в движение, засов пополз вбок и постепенно целиком ушел в свое гранитное ложе. Дверь неспешно отворилась. Из проема пахнуло застоявшимся воздухом. Майкл заметил, что вещество, которым запечатана дверь, похоже на смолу или деготь. Очевидно, его использовали в качестве воздухонепроницаемого барьера. Когда дверь открылась, Майкл посветил фонариком внутрь, и у него перехватило дыхание. Сьюзен проследила за направлением его взгляда и пошатнулась. Она смогла лишь прошептать:

— О господи!

Глава 37

Их было человек тридцать, по большей части медиков, мужчин и женщин. Также присутствовали несколько политиков или чиновников в деловых костюмах. По сравнению с гостями-интеллектуалами — настоящими представителями современной медицины — они выглядели лощеными и деловитыми. Из грузового лифта каждые две минуты выходили группы по десять человек. Единственный на все здание пассажирский лифт совершал путешествие на десять этажей вверх и обратно за три минуты, точно крайне медленный транспортер для доставки VIP-контингента. Новоприбывшие оставались в холле, угощаясь горячими пирожками, фруктами и черным кофе.

Доктор Соколов и его приближенные находились здесь же. Все жаждали его внимания, надеясь заслужить благосклонность человека, благодаря которому обновленная Россия займет видное положение в мире и захватит лидерство в области медицины. Он был как рок-звезда, вновь появившаяся на сцене после пятнадцатилетнего таинственного отсутствия. И вся встреча являла собой воссоединение сил прошлого с новым поколением, желающим быть признанным в мире, где до сих пор ему отводилось лишь место на задворках.