Свенсон оглянулся в поисках какой-нибудь идеи. Эта наблюдательная комната была не так хорошо обустроена, как предыдущая, — ни дивана, ни напитков он здесь не видел. Двое ассистентов обошли комнату, заглядывая в шкафы и отпуская замечания насчет своих подопечных, а еще через минуту они принялись обшаривать карманы фраков, сумочки. Свенсон прищурился, наблюдая за действиями этих падальщиков и дожидаясь, когда они подойдут поближе. Прямо перед ним находился диван, на котором сидели священник и женщина арабского типа — голова ее была закинута назад (полуоткрытые глаза блаженно устремлены в потолок), и на фоне темной кожи ярко сверкали сережки: да, эти двое, скорее всего, не пройдут мимо сережек.
Они словно услышали его мысли: один из них, увидев сережки, пропустил пять жертв и устремился прямо за этой добычей. Второй последовал за ним, засунув сигару в рот, и через мгновение они оба уже склонились над безвольным телом женщины, стоя спиной к Свенсону всего в каком-нибудь шаге от стеклянной преграды.
Свенсон приложил пистолет вплотную к стеклу и нажал на спусковой крючок. Пуля попала в спину ближайшего к нему человека, а потом неожиданно вылетела из его груди и разбила стакан, который он держал в руке, а сам человек распростерся на злосчастном клирике. Его товарищ повернулся на звук выстрела и недоуменным взглядом уставился на дыру в зеркале. Свенсон выстрелил еще раз. Стекло от второй пули растрескалось, образовавшаяся паутина ухудшила видимость. Свенсон быстро засунул револьвер себе за пояс, схватил небольшой приставной столик с чернилами и бумагой, сбросив их на пол, и тремя ударами, действуя столиком как топором, разбил стекло.
Потом, бросив столик, Свенсон оглянулся. Он предполагал, что звук выстрелов должен был разнестись по туннелям, но Свенсон исходил из того, что в целях безопасности стены здесь сделаны звуконепроницаемыми. Почему никто не преследовал его? На ковре у его ног тяжело дышал второй из ассистентов — пуля попала ему в грудь. Свенсон присел перед ним, чтобы найти входное отверстие, и сразу же пришел к выводу, что рана смертельна — конец должен был наступить в течение нескольких минут. Он встал, не в силах вынести взгляда умирающего, и подошел к его напарнику — тот был уже мертв, — чтобы стащить его с пожилого священника. Свенсон уже начинал раскаиваться. Наверно, можно было обойтись без убийства. Выстрелить в воздух и запугать их, связать веревками от занавеса, как Флаусса. Может быть… но ему было не до деликатностей (человеческая жизнь и деликатность — вещи несовместимые): ему нужно было искать мисс Темпл и Элоизу, спасать принца, остановить хозяев двух этих мерзавцев. Свенсон увидел, что убитый все еще держит горящую сигару, и, не размышляя ни мгновения, выхватил ее из мертвых пальцев и глубоко затянулся, закрыв от удовольствия глаза.
* * *
Убитые не были вооружены, и Свенсон, расстрелявший весь барабан своего револьвера, решил ограничиться теперь более скрытными действиями. С пустым револьвером в руке он вышел из комнаты, оставив на своих местах всех прочих, в ней находившихся. Он шел по анфиладе комнат, пытаясь найти какие-либо следы Баскомба или Граббе, но надеясь в первую очередь найти Баскомба. Если его догадка относительно книг из Тарр-Манор была верна и они обладали способностью впитывать воспоминания, то сундук с книгами представлял собой огромную ценность. Свенсон к тому же понимал, насколько важен и журнал Баскомба, где было каталогизировано и описано содержимое каждой книги — каждого разума! Имея эти записи и эту невероятную библиотеку, можно было получить ответ практически на любой вопрос. Можно было получить невероятные преимущества!
Доктор Свенсон раздраженно обернулся. Пройдя еще одну гостиную, он оказался в просторном холле с фонтаном, заглушавшим своим журчанием любые шаги, которые могли бы указать ему верное направление. Доктору вдруг пришла в голову мысль: нет ли в этом харшмортском лабиринте Минотавра? Тяжело ступая, подошел он к фонтану и, посмотрев в воду (разве может человек удержаться и не посмотреть на отражение?), громко рассмеялся, потому что Минотавр был перед ним: осунувшийся, перепачканный, побитый, с сигарой во рту и револьвером в руке. Гостям этого изысканного вечера именно он должен был казаться воплощением неотвратимой, чудовищной судьбы. Свенсон расхохотался при этой мысли, а потом расхохотался еще раз, услышав свой сиплый голос, — настоящий ворон, пытающийся каркать после нескольких стаканов джина. Он положил сигару и засунул револьвер за пояс, а потом набрал из фонтана горсть воды и сначала выпил, а потом плеснул себе в лицо, а потом еще — на волосы, чтобы уложить их. Он стряхнул воду с рук, и от капель его отражение в воде покрылось рябью. Он поднял голову, заслышав чьи-то шаги, потом швырнул сигару в воду и вытащил револьвер.
* * *
Свенсон увидел Граббе и Баскомба, следом за ними шли два ассистента, а между ними — безошибочно узнаваемый, осанистый, высокий, прямой как жердь, — шел лорд Роберт Вандаарифф. Свенсон метнулся по другую сторону фонтана и сполз на пол, как персонаж комической оперы, — накопившиеся страхи и усталость вдруг свалили его с ног.
— Просто удивительно — сначала театр, теперь еще и это! — В голосе министра слышался гнев. — Но солдаты теперь на местах?
— Да, — ответил Баскомб. — Целый взвод макленбуржцев. Граббе усмехнулся.
— От них больше проблем, чем пользы, — сказал он. — Принц полный идиот, посланник — червяк, майор — тевтонский солдафон… и еще этот доктор! Вы слышали? Он, оказывается, жив! Он в Харшморте! Видимо, прибыл сюда вместе с нами, но, откровенно говоря, не могу себе представить, как он это сделал. Разве что кто-то спрятал его в гондоле. Кто-то из его союзников!
— Но кто? — прошипел Баскомб. Когда Граббе не ответил, Баскомб позволил себе высказать догадку: — Аспич?
Свенсон не расслышал ответа Граббе, потому что они уже были довольно далеко. Свенсон поднялся на колени, вздохнув с облегчением — они не заметили его, — и осторожно последовал за ними. Он не мог понять тот факт, что, хотя Вандаарифф шел между двумя министерскими заговорщиками, те не обращали на него ни малейшего внимания и беседовали так, будто его и не было… Да и сам лорд не выказывал ни малейшего желания поучаствовать в их разговоре. Не давал Свенсону покоя и другой вопрос: что случилось с драгоценным сундуком Баскомба, в который были уложены стеклянные книги?
— Да-да, это к лучшему, — донеслись до Свенсона слова Граббе, — обе они будут участвовать. Бедняжка Элспет — потеряла немного волос, а Маргарет… она сама жаждала продолжать. У нее всегда жажда, но… после столкновения с этим Кардиналом в «Ройяле»… она… не могу точно сказать… но, похоже, она сейчас пребывает в неуверенности… на сей счет…
— И это вкупе с… гм-м-м… другой? — вежливо вмешался Баскомб, возвращая разговор в прежнее русло.
— Да-да… она, конечно же, подопытный экземпляр. По моему мнению, все делается слишком быстро… слишком много действий и слишком много направлений…
— Графиня беспокоится — не выбьемся ли мы из расписания?
— Я тоже беспокоюсь, мистер Баскомб, — резко ответил Граббе, — но вы сами должны понять… Смотрите, какая путаница, какие опасности… Когда мы попытались одновременно провести и инициации в театре, и это графово преображение, и сбор в салонах, плюс выдоить лорда Роберта… — он сделал небрежный жест в сторону Вандаариффа, — а теперь из-за этой проклятой женщины…