Он открыл дверь пошире, чтобы они с Алисой могли войти.
— Я сделал что‑то, чего не должен был делать?
— Я не имею в виду ту ночь. Я хотела спросить — хотел ли бы ты вернуться в прошлое и сделать все по‑другому?
Алекс обнял ее, мягко притянув к себе. Это подействовало на Дженифер успокаивающе. Она положила голову ему на грудь.
— Всем время от времени хочется этого, — ответил он. — Всем.
— Ох, Алекс, я такая дурная.
— Я в это не верю.
— Нет, это правда. А ты — несчастный дурачок, который вытянул короткую соломинку, поскольку я не знаю, кому еще я могу выложить все, что у меня на душе.
Он нежно улыбнулся ей. Подняв пальцем ее подбородок, он поцеловал ее и сказал:
— Ну, давай. Расскажи мне свою биографию, Дженифер.
Она отскочила чуть ли не на полметра, вырвавшись из его объятий. Алиса вскинулась от этого резкого движения. По лицу Дженифер Алекс понял, что она в шоке, и слегка улыбнулся.
— Так ты всезнал?
— Послушай, в этом и заключается моя работа.
— И сколько еще человек знают? — спросила Дженифер, отходя от него еще дальше.
Алекс пожал плечами:
— Здесь — никто, насколько мне известно.
— Здесь?
— Я вынужден был рассказать Поле. Но поверь мне — пусть лучше она знает то, что знаю я, чем гадает. А теперь давай…
— Подожди! Подожди! — Дженифер замотала головой, все еще не веря. Давно ли ему стало все известно? Может быть, с тех пор, когда они впервые наблюдали за толсторогами? Может быть, он просто играл с ней, пытаясь убедить, что ему можно во всем довериться?
«Мне надо все это хорошенько обдумать», — решила Дженифер. Она повернулась, чтобы идти.
— Эй, Дженифер, не накручивай себя, — сказал Алекс. Он схватил ее за руку, но она выдернула ее. — Я просто хотел помочь.
— Ты врал мне!
— Я не врал…
— Ты врал! Всякий раз, когда ты называл меня Дорис, ты мне лгал. Ты знал, кто я и от чего здесь прячусь!
— На самом деле нет. Я до сих пор не знаю, что тебя так напугало. Но если ты мне расскажешь, то я…
— Я так не думаю, Алекс. У меня сдали нервы. По крайней мере, сейчас.
— Не уходи, — попросил он. — У тебя на душе лежит груз, и я хочу убрать его. Дженифер, это мояработа.
— А я не хочу, чтобы это было твоейработой!
— Я не это имел в виду, и ты это знаешь. Моя работа заключается в том, чтобы помогать людям, которые попали в беду или боятся, что с ними случится беда.
— Мне надо подумать. Хорошо? Просто дай мне немного времени все хорошенько обдумать.
— Зачем? Ты хотела обо всем мне рассказать. Ты нуждаешься в моей помощи, так зачем откладывать? Давай обсудим все это сейчас.
— Это было тогда, когда я думала, что мне надо будет объяснять тебе все. Это было до того, как ты сказал мне, что все уже давно знаешь, и только делал вид, что тебе ничего не известно. — Дженифер открыла дверь и вышла на крыльцо. Поглядев через плечо, она бросила: — Надо было быть честным со мной с самого начала.
— Я не хочу торопить тебя или пугать.
Дженифер коротко рассмеялась.
— На самом деле… — Она пошла к своему дому, а за ней двинулась Алиса. — Теперь тебе придется потерпеть.
Она побежала по лужайке и вошла в дом Луизы. Заперев дверь, она прислонилась к ней и сказала:
— Черт бы тебя побрал, Алекс.
Дженифер теперь по‑новому взглянула на вещи. Она‑то думала, что он влюбился в нее, официантку по имени Дорис. Но, скорее всего, он выполняет свою работу — прикинувшись поклонником, следит за ней. Вполне возможно, что он получил задание найти украденные у Ника вещи. И если бы Алекс обыскал ее жилище, то он, конечно, обнаружил бы два бриллиантовых кольца и теннисный браслет, подаренные ей Ником, и пачку сотенных бумажек, с которыми она бежала из отеля МГМ.
Усталая Алиса подошла к прохладному, выложенному плиткой полу перед камином и улеглась. Дженифер села на край дивана и задумалась.
Люди, вошедшие в ее жизнь благодаря Луизе, проходили перед мысленным взором девушки. Неужели, когда выяснится, что она никакая не Дорис, все они изменят к ней свое отношение?
А может, Алекс расскажет о ней кому‑нибудь в полицейском управлении, кто имеет связь с Ником?
Около девяти часов вечера Дженифер приняла решение бежать из Боулдер‑Сити. Она включила свет только в ванной и в полумраке собрала свои вещи. Уложила столько одежды, сколько вместилось в рюкзак, но многое пришлось оставить. Разложила на диване платье, которое Роза дала ей для вечеринки у Адольфо. Наполнила миску Алисы едой, зная, что до утра она к ней не притронется. Бедная Хедда! Но что она сможет сделать для Хедды, если Ник «примет свои меры».
Девушка задумалась, что ей написать в прощальной записке. Она хотела все объяснить, но в конце концов написала только: «Я не хотела расстраивать вас, но по‑другому не могу».
Дженифер поставила рюкзак у входной двери и легла на пол рядом с Алисой, положив голову на ее спину. Она промычала ей колыбельную и резко вытерла слезы, катившиеся по щекам. Было уже поздно, небо стало совсем черным, Дженифер поцеловала Алису в голову.
— Я тебя люблю, старушка моя. Я позвоню Розе утром — она о тебе позаботится.
Закрыв дверь, Дженифер положила ключ под коврик и пошла в сторону плотины, где она надеялась поймать попутку и доехать до Аризоны. Если ей удастся добраться до Флагстафа или Логлина, то там можно сесть на автобус, который идет в Огайо. Быть может, если она вернется туда, где остались ее детские воспоминания, не приносящие ей боли, ей удастся начать новую жизнь. И больше не будет плакатов с ее изображением.
Она прошла через парк — ей жалко было с ним расставаться. Она больше уже никогда не увидит овец. И больше не будет праздников в доме Гарсия.
И Алекс… Надо поскорее изгнать из памяти этот несостоявшийся роман.
— Я не мог поверить, что ты бросишь Алису, — сказал он.
Он сидел на столе для пикников в парке, частично скрытый тенью от листвы. Ноги его стояли на скамейке, а локтями он упирался в колени. Дженифер замерла на месте.
— Я не хочу ее бросать. Но я должна.
— Нет, недолжна, — заявил он, еле сдерживая гнев. — Ты должна была рассказать мне всю правду и дать мне возможность помочь тебе.
— Ты тоже мог бы сказать мне правду.
Он резко встал и подошел к ней, отчего она немного отступила назад.
— Послушай, кончай эту ерунду. Я тебя не выдам. Я тебя не продавал. Все, что мне известно, — это то, что ты кого‑то боишься, — и я думаю, что знаю кого, но не знаю почему. Я виноват лишь только в том, что держал рот на замке, пока ты училась доверять мне!